Он затушил самокрутку и положил окурок в карман.

   69.

   Они сидели в маленьком кафе. Баюн жадно поглощал тортик и запивал его чаем. Маша, не спеша, внимательно рассмотрела его: это был человек лет шестидесяти, с темным обветренным лицом, множеством морщин. Руки его были грубы и сильно грязны. Самым большим контрастом, все же был кисет с табаком. Судя по всему, Баюн его очень бережно хранил.

   -Итак, - подала голос Маша.

   -Как я уже упоминал, - Баюн будто бы ждал именно этих слов, чтобы начать, - я к вам по поводу Андрея.

   -Вы знаете, где он? - с надеждой спросила Маша.

   -Полагаю, что знаю. Он в краю Вечной Охоты.

   Сказал, словно пошутил. Маша напряглась. Ей стало неприятно, что ожидания её не оправдались. Не хотелось быть разменной монеткой в руках людей, играющих на чувствах.

   Баюн доел тортик и снова взялся за свой кисет. Из внутреннего кармана он достал тонкую папиросную бумагу и принялся мастерить самокрутку.

   -Он сам хотел туда попасть, - продолжил Баюн. - Понимаю, что вам мои слова кажутся полной дичью. Но поверьте, что это так.

   -Зачем? - слова с трудом выползали из гортани.

   -Что "зачем"?

   -Зачем вы так? - глаза сами увлажнились.

   Баюн, наконец, закончил с самокруткой и пристально посмотрел на Машу. Он посмотрел так, что по спине у той пробежал холодок. В черных зрачках у Баюна плясали какие-то дьявольские огоньки.

   -В моих словах нет ничего такого, над чем стоило бы рыдать, - сказал, словно отрезал. При чем почему-то, как Маше показалось, зло сказал. - Возьмите себе что-нибудь, - вдруг предложил он, указывая на стойку бара. - Советую. Разговор может быть неприятным.

   Тут же подошел официант.

   -Водки нам, - проговорил Баюн. - И что-то на закуску.

   Официант, молодой паренек, четко мотнул головой, и бросился прочь.

   Маше вдруг стало смешно: неужели никто не видит, что Баюн бомж и халявщик.

   -Не видит, - ответил вдруг тот. - Да, я веду бродячий образ жизни. Но это ровным счетом ничего не значит.

   -Не понимаю, о чем вы, - Маша покраснела.

   -Ладно, оставьте это. Давайте вернемся к нашим, так сказать, баранам.

   Появился официант с запотевшим графинчиком и салатом. Он ловко все расставил и забрал использованную посуду.

   Баюн налил по рюмке и первым выпил. Не чокаясь.

   -Хотите Андрею помочь? - спросил он.

   Маша мотнула головой.

   -Пейте! - приказал Баюн.

   Она с трудом проглотила содержимое рюмки.

   Баюн затянулся и пустил вверх клубы дыма.

   -Вы должны его отпустить, - он говорил какими-то загадками. - Не надо его держать. И когда он к вам вернется, вы должны его отпустить.

   Маша в удивлении даже привстала.

   -Что?!

   -Сядьте!

   Снова взявшись за графин, Баюн налил еще по рюмке.

   -Я понимаю ваше негодование, - констатировал он.

   -Да, - Маша почувствовала, что водка начинает действовать. - И почему же тогда...

   Баюн жестом остановил ее словоизлияния. Он снова выпил, не чокавшись, и показал сделать тоже самое Маше.

   -Равнодушие - это паралич души, преждевременная смерть...

   -И причем тут оно? - не понимала Маша.

   -Притом, что Андрей никогда вас не любил, и никогда не смог бы полюбить. Для него, вы всего лишь часть плана жизни. Вернее, часть той программы, которую ему заложили еще с детских лет, когда его мать... Ну, в общем, суть такова, что вы лишь "якорь", который может затормозить процесс...

   -Да что вы вообще мелете такое!

   -Дорогая вы моя Маша! Вспомните лучше, как складывалась ваша с Андреем жизнь от самого первого знакомства, до его ухода. Не видите ли вы во всем этом кучу невероятных случаев. И в основном удачных. То вдруг вы ногу подвернули. То он отчего-то задержался в приемной, хотя уже пять минут как должен был быть на операции. Да и все остальное.

   -Ну были какие-то... какие-то...

   -Всё было "подстроено" от начала до самого конца. Так нужно было нам. А вам, Маша, отводилась роль того самого "снотворного", которое сдерживало Андрея от ненужных нам действий... Только вот вмешательство брата вдруг включило в нем...

   Баюн не закончил и снова налил водки. В наступившей паузе каждый думал о своем. Маша совсем растерялась, и, выпив рюмку, вдруг отчего-то спросила:

   -А почему вас зовут Баюн? Когда вы перестали быть Антоном Павловичем? Вам тоже "программу" включили?

   -Да, - кивнул тот. - Я сам согласие на это дал, - и налил еще по одной.

   Водка видно стояла до этого в морозильнике, потому как была тягучей, будто желе.

   В этот раз он молча чокнулся и выпил. Глаза его на секунду заволокло какой-то поволокой.

   -Мысли... мысли..., - тихо повторил он. - Наши мысли тянутся куда-то к цели по одной линии, среди потемок, и, ничего не осветив, не прояснив ночи, исчезают где-то... где-то там... Все мы в разладе сами с собой... Я много лет создаю подобные "программы". И мне это нравится. И нравилось раньше... тогда, когда я сам был подопытным кроликом...

   -А я знаю, кто вы! - вдруг заявила Маша.

   -Не сомневаюсь. Однако прошлое лучше оставить таким, какое оно есть. Пусть в памяти людей я останусь тем, кем был.

   -А сейчас? Неужели роль Баюна вас больше устраивает, Антон Павлович?

   -Каждому своё. Закон воздаяния, - улыбнулся тот. - Надо быть всегда осторожным со своими желаниями...

   -Где ж вы живете? У Лукоморья?

   Баюн рассмеялся. Смех его был чистым, даже озорным. Маша даже позавидовала. Она уже давно так не могла смеяться.

   -Нет. Там, может, жил прежний Баюн. Ну да ладно. Оставим мою персону в покое. Поговорим о вас, Мария.

   -Хорошо, - кивнула та головой.

   -Вы в шахматы играете?

   -Нет.

   -Ну а хотя бы принцип игры знаете?

   -В общих чертах.

   -Ладненько. Не это главное. - Баюн снова разлил водку. - Там есть такое понятие, как "поле превращения". Когда пешка достигает самой последней клетки, она должна быть заменена на какую-то из фигур. Обычно её "превращают" в самую сильную фигуру - в ферзя. Вижу в ваших глазах непонимание. Сейчас постараюсь прояснить.

   Баюн встал и прошелся взад-вперед.

   -Все фигуры, в том числе и пешки, выполняют на шахматном поле свои задачи. Смысл всех их действий сводится к одному: победить противника другого цвета, либо поставив ему мат, либо заставив его сдаться. В некотором роде, все эти фигуры являются носителями воли игрока. И чем выше ранг фигуры, тем ближе она к игроку. Если еще более упростить, то все они "воплощения" этого игрока.

   -Аватары?

   -Ну... да... Пусть будут аватары. И "поле превращения" - это в некотором роде "просветление".

   -Хорошо. Здесь вроде бы понятно. Но зачем мне это все?

   -Зачем?

   Баюн сел и сделал еще один глоток.

   -Андрей стал одним, так сказать, из "ферзей".

   -И что?

   -Боюсь, что вы с ним имеете разные "цвета".

   Маша некоторое время, молча, смотрела на Баюна.

   -Почему... почему вы так решили? - голос ее сел.

   -Так сложилась эта Игра.

   -И что это все значит?

   -К сожалению, это все должно закончиться печально. Так, по крайней мере, говорят прогнозы.

   -На что вы намекаете?

   -По законам жанра: ружье, висящее на стене, в последнем акте должно выстрелить... Я не говорю о том, что опасность грозит от самого Андрея, хотя подобное не исключаю, однако...

   -Да вы в своем уме! Андрей не такой! Вы его совершенно не знаете!

   -Ни одна из фигур не живет своей жизнью. К сожалению. Так или иначе, Андрей станет тем, кем пожелает Игрок. Думаешь, в моё время было иначе? Или мне не хотелось жить по-иному?

   -И кто он, этот ваш злобный бессердечный игрок? Бог? Какой-то абсолютно аморальный тип! - Маша почувствовала, что в голове у неё начинают плыть мысли от водки.