Однако теперь, шагая с невозмутимым лицом по каменным плитам внутреннего двора, падре Альтамиро размышлял: что привело русских к нему? Связан ли их визит с бегством моряков с российского корабля или причина появления гостей – недавняя ловля дикарей на их территории? Надо признаться, и к тому, и к другому событию святой отец имел непосредственное отношение. Здесь жить иначе просто нельзя. Не зря, нося на груди серебряное святое распятие, падре Альтамиро никогда не расстается с кинжалом, спрятанным за буйволиной кожей, которой обертывают икры выше башмаков, и на каждую службу надевает под рясу тонкую железную кольчугу. Да и не всегда поприще миссионера в отдаленном уголке земли было единственным занятием того, кто ныне носит имя падре Альтамиро. Знавал он и иные времена. Случается и нередко, что люди становятся кем-то не по призванию, а по стечению обстоятельств. В ряде случаев эти обстоятельства оказываются столь сильны, что, подчинившись им однажды, человек уже никогда не возвращается к прежнему образу жизни. Хотя, возможно, и сохраняет внешние черты себя прежнего: голос, манеру держаться…
Таким был и настоятель миссии Сан-Франциско. Когда-то он звался дон Хосе де Альтамиро и принадлежал к знатному роду, представители которого блистали при испанском дворе еще во времена Карла I. Достойный сын своих родителей, дон Хосе получил отличное домашнее образование и, следуя семейной традиции, поступил на службу в королевскую гвардию, где сделал стремительную карьеру. Статный молодой красавец и начальник личной стражи принца, он сосватал одну из красивейших и богатых невест Мадрида и уже готовился к свадьбе, когда узнал, что его избранница неверна ему. Дон Хосе был готов скрестить шпагу с ее обольстителем, но им оказался тот, охрана кого была долгом Альтамиро. Не смея нарушить присягу и поднять оружие против брата короля, он подал в отставку и разорвал помолвку, вызвав тем самым шумный скандал при дворе. Отец бывшей невесты затаил против него злобу. Нанятые им убийцы подстерегли Альтамиро в узком переулке старого города. В короткой схватке дон Хосе был тяжело ранен. Истекая кровью, он добрался до ворот близлежащего монастыря. Братья-францисканцы выходили раненого. Во время пребывания у францисканцев в душе у Альтамиро и произошли те перемены, после которых возврат к мирской жизни стал невозможен. Однажды ночью ему привиделся Спаситель, указывающий дорогу к храму. Дон Хосе принял постриг и под именем падре Альтамиро уехал в далекие американские колонии, чтобы жить там единственно ad majorem gloriam Dei.
В те годы, пока Калифорния находилась на содержании королевской казны, дела в миссии, в которую молодой священник был назначен настоятелем, шли неплохо. Представители clero в это время пользовались в колониях особыми правами и считались там едва ли не главными лицами. Сам вице-рой по всякому поводу советовался с главой католических миссий – епископом провинции Сонора, а коменданты президий не предпринимали ничего серьезного без благословения местных падре. Кроме того, францисканцы, как и в пору святой инквизиции, считались здесь верховными судьями в разрешении всех спорных вопросов. Потому и местные гидальго, и владельцы гасиенд не скупились на пожертвования святой церкви…
Отпад колоний от метрополии и прекращение субсидий не только ухудшили материальное положение всех слоев населения, но и поставили их в новые отношения между собой. Если прежде калифорнийские испанцы, обеспеченные неплохим жалованьем, жили в довольстве и праздности, то теперь большинство из тех, кто был лишен иных источников существования, кроме королевской службы, принуждены были таковые искать. Причем там, где раньше и не помышляли…
Дошло до того, что губернатор, а вслед за ним и коменданты президий потребовали у миссионеров для своих солдат выплату жалованья и деньгами, и натуральными продуктами. Монахи и сами находились в непростом положении. После разрыва отношений с Испанией прекратились поставки в колонии не только оружия и боеприпасов, но и всей церковной утвари. Требовались средства и для покрытия своих собственных нужд, а когда к этому добавились поборы со стороны военных, без защиты которых в пору гражданской войны не выжить, многие из собратьев падре Альтамиро опустили руки. Но не таков был настоятель миссии Сан-Франциско. Он умело организовал работу индейцев-пеонов на своих плантациях и, несмотря на примитивные орудия труда, даже в самые засушливые годы добивался неплохих урожаев. Достигал этого падре самым верным способом. Прежде всего он сократил религиозные упражнения индейцев, заставляя их больше работать на полях. А когда эпидемии или голод сокращали число полевых рабочих, пополнял ряды пеонов индейцами, захваченными во время облав. Облавы проводились с завидной регулярностью, и убыль краснокожих была незаметной. Кроме того, предприимчивый падре тайно направил своих доверенных людей в горы для поиска pepitas – золотых и серебряных самородков. Гамбусино сумели найти несколько богатых россыпей, и дела в миссии наладились. Падре Альтамиро не только вовремя платил налоги пришедшей к власти хунте, обеспечивал хорошее содержание солдат, живущих под крышей монастыря, но и отложил изрядную сумму на черный день. Наличие «свободных» средств позволило настоятелю миссии Сан-Франциско Солано стать заметной фигурой в жизни калифорнийского общества и даже предпринимать рискованные шаги во внешней политике. Скажем, организовать побег моряков-музыкантов с русского фрегата или охоту на землях вольных племен к северу от залива… И то и другое предприятия были вызваны интересами экономическими. Музыкантов падре намеревался, когда суматоха уляжется, использовать как певчих в своем храме или же передать для подобных нужд другим настоятелям. Не безвозмездно, разумеется… С индейцами дело объяснялось и того проще: надсмотрщики уже несколько недель жаловались, что пеоны мрут от лихорадки, невесть откуда занесенной в миссию… Кто-то ведь должен был работать на полях!
Будучи опытным политиком, падре Альтамиро понимал, что все это может повлечь обострение отношений с русскими. Но надеялся, что на него подозрение все-таки не падет. Не зря же он всегда был столь вежлив и предупредителен с соседями. Никогда не считал зазорным первым нанести визит на русский корабль, пришедший к калифорнийским берегам, неоднократно бывал и в русском форте, расположенном всего в восьмидесяти милях от миссии. С удовольствием покупал у русских все, чего испанские колонии лишились, провозгласив свою независимость: ром, порох, ткани, стекло. Много раз принимал русских и у себя, проявляя неизменное радушие. Не скупился на слова восхищения русским народом, одолевшим Буонапарте. Вел беседы на философские темы, блистая знанием европейских языков. В результате такой тактики снискал он себе славу «друга России».
…Однако когда падре Альтамиро вместе со своим слепым спутником переступил порог трапезной и русский гость поднялся навстречу, настоятель, несмотря на дипломатические способности, не смог скрыть удивления:
– О, сеньор Хлебников! Я не ожидал так скоро увидеть вас здесь снова… – на довольно приличном русском обратился он к гостю. Настоятель не лукавил: сержант Кастеларо действительно не сказал ему, кто из соседей приехал в миссию. – Рад приветствовать вас, мой дорогой амиго! Вы приехали весьма кстати, сегодня утром я приказал забить молодого бычка… – тут настоятель растянул губы в самой лучезарной улыбке, пытаясь скрыть тревогу. Очевидно, последние события произвели у русских немалый переполох, если в миссию пожаловал давний приятель падре и ситкинский начальник Кирилл Хлебников.
Настоятель, положа руку на сердце, относился к этому русскому с уважением. Уже немолодой российский купец, как он сам любил называть себя, на самом деле был симпатичен Альтамиро: в такой глуши не часто встретишь умного собеседника, тем паче чужеземца… Вот и сейчас настоятель поймал себя на мысли, что, вопреки опасениям, искренне рад приезду неожиданного гостя.
– ¡Buenas noches, padre! – в свою очередь по-испански ответно приветствовал хозяина приезжий. – Encantado de verles a todos juntos, – добавил он, пожимая руки обоим священникам.
