Полная луна освещала лордов-заключенных, ее свет вспыхивал искорками, отражаясь от металла и драгоценных камней на их одеждах.

Посреди площади, на только что сколоченном помосте, восседала величественная мамаша Лапен. Рядом с ней стояли Хью и мастер Гильдии. Лапен время от времени поглядывала на дальний угол площади, где около стены сидел Гар и валялась его разломанная дубинка.

Неподалеку от мамаши Лапен стояли Дирк, с капитаном Доминьи и его офицерами. Дирк увидел около помоста Мейделон, она сидела в компании с отцом Флетчером и несколькими незнакомыми мужчинами и женщинами.

— Их так много, что придется потратить уйму времени, чтобы всех казнить, — хмуро сказала Лапен. Понятно было, что судьба лордов решена и не подлежит обсуждению. — Что нам с ними делать?

— Но многие из них заслужили смерть, медленную и мучительную казнь, — проворчал мастер Гильдии.

— Что же, мы должны каждого из них подвергнуть пыткам? — спросил Хью.

Вперед выступил капитан Доминьи.

— Если мне позволят сказать...

— Не позволят, — резко ответил мастер Гильдии. Капитан остолбенел от такой резкости, но открыл рот, чтобы снова заговорить. Лапен не дала ему этой возможности.

— Небесный, не стоит заблуждаться. Мы благодарны вам за все, что вы для нас сделали. Без вас нам не удалось бы победить. Мы хорошо это понимаем. Но вы никогда не страдали так, как страдали мы. Вы живете свободной жизнью, вам незнакомы наши несчастья. Вам не надо было горбатиться на лорда, чтобы прокормить семью. Вашу жену или вашу дочь не уводили из дома для утех лорда. Вашего сына не забирали на Арену. Вы не можете понять чувств наших людей.

— Теперь выслушайте меня, — громко заговорил Дирк. — Всего лишь на прошлой неделе я несколько раз был на волосок от смерти. Я был на Арене. Я совершил побег и жил в лесу вместе с Лесными. Семь раз я прилетал с разведкой на эту планету и каждый раз подвергался смертельной опасности. И так было со всеми нами. Мы делали дело всей нашей жизни. — Он обвел рукой группу Небесных. — Наша жизнь ушла на то, чтобы осуществлять связь между простолюдинами на Меланже и остальным миром. Только благодаря этому в нужный день Дальние Башни Волшебника смогли здесь приземлиться. Наша работа была легкой и безопасной — провести всю жизнь в тесной хрупкой скорлупке корабля, где любая мелкая неисправность или случайность может стоить жизни. Мы прошли через грозные опасности, как и вы, наши переживания тоже были очень нелегкими.

Не многие из нас имеют семью, мы не можем рисковать судьбой жен и детей. Мы посвятили свои жизни одному великому дню — дню вашей свободы! Мы приговорили себя к одинокой, трудной жизни ради одной цели — вашей свободы!

— Я знаю, что вам тоже пришлось нелегко, — размеренно произнесла Лапен, — но у нас были разные мучения, разная боль. Не забывайте, вы жили свободными людьми.

Дирк гневно глянул на великаншу.

— Свобода! Ни один из нас не был свободен! Пятьсот лет мы были рабами одной идеи — вашего освобождения. Но ваше освобождение стало и нашим освобождением. А вы теперь говорите, что здесь нет для нас места, что мы не можем вернуться домой!

— Да, Дирк Дюлейн, — Дирк слышал боль в ее голосе, — вы стали чужими. Все вы, Небесные, слишком далеко ушли от нас, вы не сможете здесь жить. У нас с вами разные взгляды на мир и на жизнь.

— Вам не отказывают от дома, — вступил в разговор Хью, — вы можете поселиться среди нас, вам дадут землю, вам окажут любую помощь. Мы поделимся с вами богатствами лордов. Можете начать торговлю, устроить мастерские — нам как раз это очень нужно. Мы построим школы, где вы будете нас учить. Вас будут окружать почет и уважение...

— Но вы не допустите нас до управления страной, — мрачно сказал Доминьи.

Хью посмотрел прямо ему в глаза и кивнул:

— Не допустим.

Дирк шепнул ему на ухо:

— Нечего ждать этого от них, капитан. Вся наша работа, все наши надежды...

— Они должны понять и создать закон, они же теперь верховная власть!

— А если напомнить им о наших кораблях, наших пушках?

— Не будем же мы стрелять по своим, — ответил Доминьи, все еще продолжая сверлить взглядом Лапен.

— Она, разумеется, это понимает. Она пользуется нашей добротой! Капитан! Это же несправедливо! После стольких лет нашей работы ради них!

— Ты, что, Дюлейн! Ждал благодарности?

Дирк грустно покачал головой.

— А что вы скажете обо мне? — раздался грохочущий голос от дальней стены.

Все головы повернулись к гиганту.

Гар поднялся на ноги, держа в руках обломок дубинки, и в упор смотрел на Лапен. Он шагнул и медленно подошел к помосту.

— А со мной что будет? Мне тоже не дадут здесь права голоса?

— Ты — Декейд, — воскликнула, сияя глазами, Мейделон.

— Ты — Декейд, — эхом ответила ей Лапен. — Твой голос всегда будет услышан. — Она поднялась, как величественная гора. — Приди. Займи среди нас место судьи. Твой голос будет решающим во всех наших делах. Стоит тебе только пожелать этого. Ты — Декейд.

— Я — не Декейд, — хрипло сказал Гар. Над площадью повисла тишина. И снова все глаза устремились на гиганта.

Он медленно поднял обломки дубинки.

— Декейд жил в этом. Это — сломано. Декейд ушел. Я снова стал самим собой. Я снова тот, кого вы называли Гаром.

Мамаша Лапен открыла от изумления рот. В глазах Мейделон стояли слезы горя. Дирк видел, что она пыталась улыбнуться сквозь слезы.

— Это еще не все, — горько усмехаясь, сказал Гар. — Вы должны знать, что я — чужеземец. Ну что, вы и теперь дадите мне решающее слово в вашем правительстве?

— Нет. Не дадим, — хмуро сказала Лапен.

Гар кивнул. Казалось, он доволен суровым ответом.

— Не дадите голоса тому, кто принес вам победу? Тому, кто носил в себе Декейда?

— Перестань нас мучить! — закричала Лапен. — Ты заслужил все, все, но мы не можем этого допустить.

— Да я все понимаю, — тихо сказал Гар, — и облегчу вашу совесть. Знайте же, что мое имя — д’Арманд и что я младший сын из благородного дома!

Простолюдины издали общий вздох, а лорды зашипели. Охранники схватились было за оружие, но лорды уже не представляли опасности.