Шарлотта опустила глаза, сжала руки в кулаки, и костяшки ее пальцев побелели. Мэт быстро вмешался в разговор:

— Вы одного сословия?

Паскаль резко обернулся к нему.

— Да. Наши родители — сквайры и дети сквайров.

Мэт нахмурился.

— Что, никто не захотел стать рыцарем?

Паскаль горько усмехнулся:

— Мой прадед Айелло стал сквайром не потому, что служил рыцарю, сэр, а потому, что его отец был чародеем. Это было до того, как злобный король Маледикто узурпировал престол.

— Сквайр? — Мэт нахмурился. — Но разве он не мог сам стать чародеем, и... Нет, не мог.

— Вот именно, — кивнул Паскаль. — При короле Маледикто, когда белая магия преследовалась, нельзя было творить даже самые маленькие чудеса в пользу Добра. И только милостью Божией прадедушка Айелло стал сквайром, а не крестьянином и не сервом.

— Милостью Божией, а также с помощью денег и земли, скопленных его отцом? — уточнил Мэт.

Шарлотта удивленно улыбнулась.

— Если у человека есть земля, то ему обязаны либо дать соответствующий титул, либо отобрать землю.

— А его сюзерен был хорошим человеком и землю не отобрал, — догадался Мэт.

— Может, и так, — кивнул Паскаль. — Только в семейных преданиях говорится о каком-то долге... Ну, да ладно. Так или иначе, но мой отец сквайр, так же, как и отец Панегиры, но мне-то рыцарство не светит, а вот она запросто может стать благородной дамой. — Голос у него сделался кислый-прекислый. Ни дать ни взять — молодое вино.

— Если выйдет замуж за рыцаря, вы хотите сказать.

Паскаль закрыл глаза и поежился.

— Прошу вас, не надо! Хватит с меня страшных снов!

— Я вас понимаю, — сказал Мэт. — Значит, вы хотите покинуть дом, чтобы добраться до вашей кузины, и...

Тут он получил удар в спину. Мэт вскочил и гневно оглянулся. Боль была ужасная, однако как настоящий рыцарь он был вынужден разобраться, случайно его ударили или нет.

Рядом стоял Камано, сын графа д'Аррете, и ухмылялся:

— Прошу прощения, сэр рыцарь! Я вас не заметил.

— Не заметили! Да вы на него все время пялились из-за своего стола! — возмущенно выкрикнула Шарлотта.

— Он мог бы на меня поглядеть из вежливости, — буркнул Камано, и ухмылка его стала еще враждебнее. — Должен же он был хотя бы время от времени поглядывать на хозяев дома.

Мэт прекрасно помнил, что занимался этим даже слишком часто и что как минимум дважды он встречался взглядом с Камано. Однако за спиной у Камано стояли трое молодых светловолосых верзил, руки которых весьма красноречиво покоились на рукоятях рапир, и потому Мэт ответил обидчику, старательно подбирая слова:

— Прошу прощения, сэр Камано. Меня так увлекли ваши гости, так очаровала красота вашего большого зала, что я...

— Очаровала! — прогремел Камано во всю мощь своих легких. — Оно и видно, что воспитания вам недостает! Что же до того, как вас увлекли гости, так я видел: вы глазели на всех красоток. И не стыдно такому старому козлу на молоденьких пялиться?

Мэту едва перевалило за двадцать.

— Стыдиться нужно тогда, когда для этого есть причина, — медленно проговорил Мэт. — Вот тому, кто подал повод, действительно должно быть стыдно.

— Оскорбление! — радостно вскричал Камано. — Вы слышали, друзья мои, — разве меня не оскорбили?

— О да! Еще как оскорбили! — согласно затараторили его спутники-молодчики.

— А вот и нет! — гневно взревел Паскаль. — Он и не собирался вас обижать, он только...

Перчатка Камано хлестнула Паскаля по щеке.

— Молчать, деревенщина! — крикнул Камано.

— Ну, уж это совсем неблагородно, сэр Камано, — медленно проговорил Мэт и сжал рукоять своего меча.

— Ну так докажите это в поединке, сэр Мэтью из Бата, — вскричал Камано, разъярившись не на шутку. — Докажите, если вы действительно рыцарь и действительно Мэтью из Бата.

— Я действительно сэр Мэтью, — спокойно ответил Мэт и обнажил меч.

Дамы завизжали и разбежались в разные стороны. Мужчины же вскричали радостно и принялись быстро оттаскивать столы, дабы освободить место для поединка.

Вскоре два рыцаря оказались в центре свободного пространства футов в пятьдесят.

— Как я посмотрю, у вас тут к такому привыкли, — бросил Мэт, посмотрев на спокойно сидящих графа, графиню и их заграничных гостей. — Видимо, мы — это главное сегодняшнее развлечение?

— Да не мы, а ты! — И Камано, безо всякого предупреждения, бросился в атаку.

Мэт отпрыгнул назад и в сторону, парировал удар и поменял стойку как раз вовремя для того, чтобы заслониться мечом от нового удара противника. Их мечи, скрестившись, тяжело давили один на другой, и Мэт прошипел Камано прямо в лицо:

— Неудивительно, что твой отец с такой радостью оказал мне гостеприимство. У вас, д'Аррете, так принято — нападать на гостей?

— Следи за своими манерами, простолюдин! — рявкнул Камано и, оттолкнув Мэта, сам отпрыгнул назад.

Было у Мэта искушение не двинуться с места — тогда бы задира Камано произвел на зрителей смешное впечатление, — но он все-таки решил проявить снисходительность и отступил на шаг. Камано в сердцах рубанул мечом по воздуху и снова бросился на Мэта. Мэт оба раза отразил его удары, и они снова сошлись с Камано лицом к лицу, при этом Мэту удалось свободной рукой крепко ухватить своего обидчика за руку, которой тот сжимал меч, и поинтересоваться:

— Что, твой учитель фехтования не научил тебя закрываться?

Ответ Камано заглушил обиженный рев его дружков, и Мэт отскочил. Он унизил Камано, схватив его за руку, побагровевший, разъяренный Камано описал мечом над своей головой восьмерку, и тут Мэт не на шутку испугался. Если бы меч вырвался из рук юнца, кому-нибудь могло сильно не поздоровиться! Мэт подумал было: не пригнуться ли и не нанести ли удар в незащищенную грудь Камано, но тут же передумал: парень мог оказаться проворнее, чем думал Мэт.

Но это было не так. Когда Камано замахнулся мечом для рубящего удара, Мэт заметил это, можно сказать, за милю, и успел не только отойти назад, но и выставить свой меч, чтобы заслониться. Метал заскрежетал по металлу, и Мэт почувствовал силу удара плечом. Он в испуге отпрыгнул, впервые поняв, что парень действительно намерен убить его!

Зрители закричали, захлопали в ладоши, полагая, видимо, что Камано сделал нечто очень ловкое. Камано, похоже, разделил их мнение: он просто сиял от удовольствия и принялся снова крутить мечом над головой восьмерку.

А Мэту вдруг резко захотелось разыгрывать вежливость, и он с полной серьезностью, пригнувшись, нырнул под вертящееся лезвие меча Камано, проколол кожаный дублет на груди противника и отпрыгнул, как только юнец вскрикнул. Камано выронил меч, Мэт придавил его ногой, затем резко развернулся, выхватил кинжал и направил его к горлу Камано. Правда, он не слишком торопился, поэтому у Камано осталось мгновение, чтобы вынуть собственный кинжал и заслониться им.

Зрители в страхе завопили.

Камано находился не в самой выгодной позиции. Руки скрещены на груди, движения скованы, равновесие нарушено. Один удар в бок, и Мэт прикончил бы его. Однако родственники юноши уже вскочили на ноги и что-то гневно кричали. Мэт, всегда готовый проявить благовоспитанность, отскочил и дал Камано время прийти в себя.

И кончик меча незамедлительно оказался около горла Мэта.

Сильно надавить на горло противника Камано не мог, поскольку ему пришлось подбирать меч с полу и размахнуться он не имел возможности. Мэт шагнул в сторону, подвел под меч Камано свой меч и резко подбросил меч юнца вверх, пробормотав при этом:

— Говорил же я тебе: учись закрываться!

Произнеся эти слова, Мэт толкнул от себя противника и принял защитную стойку.

Щеки Камано пылали. Он таки закрылся и осторожно пошел по кругу, обходя Мэта, выставив перед собой острие меча. Однако его дружки принялись выкрикивать возражения, а граф д'Аррете дал знак страже. Тут же явились двое рыцарей. Они встали между дерущимися с мечами наготове и крикнули: