– Впечатляет, – пробормотал Акбар. – Скоро армия будет готова к походу, как ты считаешь?

– Через месяц, как мы и рассчитывали, а быть может, и раньше, хотя некоторым нашим стрелкам нужно еще поучиться заряжать новые большие орудия с более тяжелыми ядрами, которые турецкие оружейники отлили на наших заводах. Мы пока еще не дождались поставок дополнительных мушкетов, которые заказали искусным оружейным мастерам Лахора. Чтобы увеличить их убойную силу, в них можно зарядить в два раза больше пороха, чем мы используем сейчас. Говорят, если даже набивать их через дуло, они не взрываются. Когда мы их получим, наша армия станет самой боеспособной, а также самой многочисленной на тысячи миль вокруг, мощнее даже войска персидского шаха.

В то время как воин выдергивал копья из грязи, наездники перестроились. Теперь их задача состояла в том, чтобы доскакать до ряда глиняных горшков, выложенных по обе стороны от них, и, не сбрасывая скорости, подцеплять их наконечником копья. Это удавалось хуже. Один наездник, не рассчитав расстояние, воткнул копье в грязь и, кувыркнувшись из седла, тяжело шлепнулся о твердую иссохшую землю. Акбар улыбнулся. Ему и самому доводилось так падать.

Теперь падишах тренировался каждый день, стреляя раз за разом из мушкета, отрабатывая технику владения мечом, боевым цепом и топором, пока оружие не стало слушаться его, как собственная рука или нога. Еще он устраивал борцовские поединки со своими вельможами. Сначала они робели бороться с ним в полную силу и из почтительности отказывались бросать своего падишаха в пыль, но он был умел, быстр и мастерски их подзадоривал, поэтому такие затруднения быстро отпали сами собой.

Акбар смотрел, как быстро багровело небо. Еще полчаса – и будет совсем темно.

– Ахмед-хан, мы собираемся пойти поиграть в човган у реки.

– Но уже темнеет…

– Жди меня здесь.

Полчаса спустя, одетый в простую рубаху и штаны, верхом на маленькой мускулистой гнедой лошади с белыми щетками у копыт, Акбар несся из крепости через площадь и вниз, к берегу реки. За ним следовали оруженосцы, неся паллы – деревянные шары из темной древесины, и палки для игры в човган, в то время как четверо других сгибались под весом жаровни с пылающими древесными углями, установленной на носилки из двух деревянных шестов. Когда берег был уже близко, Акбар пришпорил лошадь, пустив ее в легкий галоп, и подъехал к всадникам. При виде своего падишаха они собрались слезть с лошадей и отдать почести.

– Нет. Оставайтесь в седле. Я хочу кое-что выяснить, и вы мне сейчас поможете, – сказал Акбар.

Поскольку чернильно-черные тени уже упали на водную гладь реки, он приказал своим оруженосцам расставить палки для човгана, обозначить цели факелами с обеих сторон и, наконец, кинуть один деревянный шар в жаровню. Почти сразу тот начал тлеть, но даже через четыре или пять минут еще не разгорелся. Акбар улыбнулся. Все было точно как в той истории про Тимура. Несколько вечеров подряд, с того самого времени, когда он объявил о подготовке к войне, Акбар попросил своего горчи читать ему о деяниях Тимура на случай, если можно будет перенять какой-нибудь опыт у великого предка. Одно описание от рассуждений о стратегии перешло к спортивным играм. Там рассказывалось, как Тимур случайно обнаружил, что полынное дерево[12] может тлеть часами. И тогда он приказал своим воинам всю ночь играть в човган с горящими шарами, чтобы закалить их и подготовить к сражению. С тех пор Акбар желал сам сделать это.

– Бросай шар на землю, – приказал он.

Когда оруженосец снял шар с жаровни с помощью пары длинных изогнутых щипцов, Акбар пришпорил лошадь и пустился вскачь вслед за пылающим шаром.

– Играем! – завопил он.

Вскоре сумрак на берегу реки огласили удары копыт, крики и смех. Игра шла полным ходом до тех пор, пока высоко в небе не взошла луна, от которой грязные воды Джамны превратились в струящееся серебро.

Позже той же ночью, когда хаким разминал его затвердевшие мышцы с теплым маслом, Акбар снова задумался о Тимуре, который не проиграл ни одного сражения. Излюбленным его приемом были внезапные атаки и стремительные набеги. Именно так он проложил себе путь через Азию, и никакие препятствия – ни природа, ни человек – не смогли ослабить его напор. Преодолевая заснеженную гору Гиндукуш, он сумел спуститься с отвесного ледяного утеса и играючи отразить нападения племен людоедов, будто блох вытряс из своей меховой подкладки.

Тактика Тимура не подходила для встречи с нынешним врагом, таким как рана Удай Сингх, – у него на вооружении орудия, а сам он укрепился за высокими стенами своей крепости в пустыне, думал Акбар. Но Тимур беззаветно верил в свои силы. Стойкая воля к победе, решительность в наступлении и неуклонное стремление к цели – без этого не обойтись и сейчас, как и двести лет назад. Желание подражать своему предку-воителю так воодушевило Акбара, что ему стоило немалых усилий неподвижно лежать под сильными руками хакима.

Но очень скоро настал тот день, когда боевые барабаны начали выбивать дробь у выходов из Агры и армия Моголов двинулась на юго-запад к бледно-желтым пустыням Раджастхана в государство Мевар, навстречу его высокомерному ране. Мать так ярко описывала ему эту пустыню, что Акбар почти ощущал сухой песчаный ветер и слышал резкие вопли павлинов, которые обитали в том пустынном краю. Не удивительно, что Хамида так хорошо все это помнила. Она родила Акбара в небольшом селении в Раджастханской пустыне, скрываясь вместе с его отцом от предводителя раджпутов, который грозился вырвать Акбара из чрева матери и послать младенца в подарок Шер-шаху, врагу, который отнял у Хумаюна престол. Тот вождь раджпутов был нынче мертв, но Удай Сингха давно нужно было поставить на место; также не мешало подчинить Мевар, который, находясь на пути между Агрой и югом, имел важное стратегическое значение. В мыслях Акбар уже видел, как его армия проламывает ворота большой крепости Читторгарх, которая оставалась родовым поместьем семьи Удай Сингха на протяжении более восьмисот лет, а также символом их сословной гордости. Победа над раной, главой самого сильного правящего дома раджпутов, сделала бы Акбара самым грозным и почитаемым военачальником во всей Индии, – и тогда больше никто не посмеет бросить ему вызов.

Ранним декабрьским утром, когда на небе не было ни облачка, Акбар стоял рядом с Ахмед-ханом, разглядывая цитадель государства Мевар, – крепость Читторгарх. Ее стены, сложенные из песчаника, растянулись более чем на три мили и стояли на широком скалистом возвышении, в пяти сотнях футов над раскинувшимися у его подножия сухими равнинами Раджастхана. В пределах ее стен были заключены храмы, дворцы, здания и рынки, а также боевые укрепления. Акбара немало заботило то обстоятельство, что он со своим войском уже держал этот город в осаде шесть недель – и безрезультатно. Сперва им сопутствовала удача. Они взяли Читторгарх в плотное кольцо, перекрыли все поставки продовольствия, а также захватывали или убивали любого из раджпутов, кто делал вылазки в поисках пропитания.

Им удалось почерпнуть немного полезных сведений от одного из пленников, оборванного тощего мальчишки лет десяти, которого они схватили вместе с двумя его старшими братьями, когда те спускались по уступу скалы с внешней стороны крепостной стены в отчаянных поисках еды. Когда воины Акбара увели мальчика от его братьев и соблазнили его куском свежепожаренной баранины, он рассказал им после долгих уговоров, что рана Удай Сингх не сам командует обороной, а назначил для этого двух своих молодых генералов – Джай Маля и Патти. Сам рана, по словам мальчика, находится где-то в горах Аравали, где он, как говорили, строил новую столицу, которую в честь него назовут Удайпуром.

Поведение его старших братьев, когда они узнали у мальчика, что именно он рассказал, показывало, насколько суров кодекс раджпутов. Они напали на него и чуть не задушили, но пацана успели отбить. На следующий день они снова напали на него, когда их втроем отправили на работы вместе с остальными пленниками, которые тесали и возили камни для строительства укреплений войск Акбара. На сей раз самый старший ударил своего брата по голове острым камнем, нанеся ему глубокую рану. Когда его оттаскивали от обливающегося кровью паренька, он кричал ему: