– А, ну, так уже закончили, наверное, – Игорь посмотрел на часы. – Годы-то уже не те, чтобы на час растягивать…

Ира шлепнула его по запястью:

– Как тебе не стыдно?

– Чего? – удивился Игорь.

Они оба засмеялись.

– Ты про итальянцев в курсе?

– Да. Только ты зря директора по саунам таскаешь.

– Ничего, жар костей не ломит. Их ресторанами не удивишь, там официоз, галстуки и посторонние уши, будут понты колотить, элиту из себя строить. Сауна – другое дело, там только все свои, обстановка неофициальная, можно сказать – располагающая…

– И девочки, разумеется? – сузила глаза Ирина.

– Разумеется, – Игорь не отвел взгляда. – Гостей надо уважить по полному разряду. Но только гостей.

– А ты, конечно…

– Конечно. Я – человек без пяти минут женатый. И моя без пяти минут жена мне уже сцены ревности закатывает?

– Закатать бы тебе чем тяжелым вместо сцен, – невольно улыбнулась Ира. Как ему можно не верить, спрашивается? – Вот возьму и не поеду с тобой в твою эту Анталию. Ищи себе в жены турчанку с кривыми ногами.

– Не получится, я по-турецки не говорю, а она, подозреваю, те же проблемы с русским испытывает.

– Болтун, – фыркнула девушка. – Ладно, иди уже, мне работать надо.

– Так и мне надо – я не просто так к Филиппычу зашел. Чего-то он там подзадержался с этой красавицей.

– Дело молодое, – чопорно, тоном пожилой матроны, ответила Ирина. – Так, руки, руки!

– Наше же тоже не старое, – коварно улыбнулся Игорь, повторяя маневр приставания. – К тому же у меня, как у супруга, есть обязанности.

– Я тебе еще ничего не обещала, мужлан, и вообще – ты мне не официальный муж, так что перестань. Я ведь и передумать могу за день до – вдруг попадется неотразимый принц какой-нибудь на белом коне.

– Принцы – народ скучный и недалекий, а от коня пахнет, знаешь ли.

– Тебе-то откуда…

Крик, раздавшийся из-за двери, несомненно, тоже был издан Кристиной, но ничего сладострастного в нем на этот раз не звучало. Так кричат только очень испуганные люди.

– Что за черт? – изумленно произнес Игорь.

Ира вскочила – кресло, качнувшись, с грохотом опрокинулось – и ринулась в двери в кабинет директора. Рванула ручку – дверь, разумеется, была закрыта изнутри.

– Открой дверь! – закричала она. – Кристина, открой!

Та что-то неразборчиво визжала.

– Открой ее, дура, сейчас же!

Ручка, украшенная полированной медью, истерично задергалась.

– Я не знаю… я не знаю… ключа нет… Ой! Иван Филиппович! Ирина Сергеевна!!

Девушка рывком повернулась к оцепеневшему Игорю:

– Второй ключ у тебя есть?

– Ключ? – растерянно спросил он. Знакомая картина, стресс, соображение на нуле. Вдохнув несколько раз, Ира сделала над собой усилие и спокойным, четким голосом повторила:

– Ключ, Игореш. Ты – заместитель. У тебя должен быть второй ключ. Найди его и дай мне. Быстренько.

Растерянность исчезла с лица ее мужчины – четкие и последовательные команды в такой ситуации всегда помогают. Он быстро щелкнул замком борсетки, вывалил ее содержимое на секретарский стол. Что-то звучно звякнуло.

– Вот.

– Открывай, – так же внятно и коротко сказала Васнецова. – Ты лучше меня замок знаешь.

После двух оборотов и короткого щелчка дверь распахнулась. Картина была еще та – полуголая Кристина, наряженная в одни лишь кружевные трусики, и директор, лежащий на диване, в одних брюках, без рубашки, с расстегнутым ремнем. Ситуация была бы комичной, если бы не синие губы Ивана Филипповича, закатившиеся глаза и нерегулярные, сиплые вздохи, которые он издавал, конвульсивно подергиваясь.

– Твою же мать! – раздалось за спиной голосом Игоря. – Ира, что с ним?

Не отвечая, девушка встряхнула лежащего за плечи; два пальца на сонную артерию (пульса нет), ухо к груди (тишина, редкие шумные вдохи), потом щеку ко рту.

– Помоги мне, быстро! За плечи его бери – и на пол.

– Ой, ой, вы что делаете? – заголосила Кристина.

– Заткнись! – рявкнула Ирина. – Беги в «Скорую» звони! Живо!

– А? Что?

– Тряпки свои надень и бегом к телефону! Время дорого, потом орать будешь!

Директор и так был не стройного телосложения, а в бессознательном состоянии, казалось, весил не меньше тонны. Скрипя зубами, Ира вцепилась в ноги, пока Игорь, сопя, неловко хватал под мышки лежащего, задирая ему руки. Голова Ивана Филипповича гулко стукнулась о паркет. Ирина сжала кулак и резко ударила по грудине лежащего.

– Ира!

Прекордиальный удар получился хорошим – хлестким, резким, как и полагается, – но эффекта не принес. Девушка подняла голову:

– Игореш, слушай меня и делай, что скажу. Сейчас садишься слева от него, руки складываешь вот так, быстро пять раз давишь вот сюда – я делаю один вдох. Потом снова. Понятно?

– Это… это массаж сердца или как там его?

– Да. Жмешь прямыми руками – или быстро устанешь. Резко, сильно, быстро. Все, погнали.

Ира содрала с дивана простыню, расстеленную для постельных утех начальства, скатала из нее валик и положила между лопаток директора. Алгоритм за многие годы работы производился уже рефлекторно: рукой зажать нос пациента, выдвинуть челюсть, вдох, контроль поднимающейся грудной клетки:

– Игорь!

На удивление, Игорь понял все быстро – хоть руки дрожали, но после двух неправильных серий компрессий он начал делать все, как полагается. Вдох – пять нажатий на безволосую грудь начальника, беспомощно и жалко выглядевшего теперь, с остановившимся сердцем и спущенными штанами. Что за идиоты вы, мужики, понос вас прохвати? Все слова и рекомендации – по одному месту пускаете, только им и думаете, а с гипертоническим кризом в постель шлюшек тащите, вместо того чтобы таблетки пить…

– Ирина Сергеевна, трубку не берут! – в дверях появилась Кристина, держа на вытянутой руке трубку радиотелефона. Хорошо, хоть прелести свои прикрыть сообразила, насекомое. – Я не знаю, что делать!

– Звони еще! – заорал Игорь, тяжело дыша. – Видишь – мы заняты!

Невооруженным глазом было видно, что еще немного – и блондиночка впадет в длительную профессиональную истерику, благо зрителей хватает, и уж тогда точно никто никуда не позвонит.

– Кристина, – ровно произнесла Ира, – слышишь меня, девочка?

Та тупо смотрела на нее, подбородок, украшенный с двух сторон струйками непрерывно бегущих слез, мелко дрожал.

– Нам – и ему – сейчас нужна твоя помощь. Понимаешь? Без тебя мы не справимся. Соберись, куколка, успокойся и позвони на 03. Скажи – остановка сердца, нужна реанимация. Справишься?

Прием безотказный, поскольку проверенный не одну сотню раз. Паникуют от бессилия и непонимания. Стоит только человеку осознать свою нужность и обрести четкую программу действий – и паниковать становится некогда. Кристина торопливо кивнула, всхлипнула и, проведя предплечьем по накрашенным глазкам, исчезла в дверях приемной.

Пять нажатий – вдох. Пять нажатий – вдох. По покрасневшему лицу Игорька сползают крупные капли пота, рубашка уже обзавелась темными пятнами на груди и под мышками, дышит тяжело, с присвистом. А вы думали, что сердечно-легочная реанимация – плевое дело, а, кабинетные? Никакого фитнеса, никаких диет и раздельного питания, никаких блокаторов калорий и сжигателей жира не надо, когда вот так вот выкладываешься в течение тридцати стандартных минут. А потом, когда ты ни рук, ни ног не чуешь после всего этого – еще и носилки тащить надо, и не всегда с первого этажа. А впереди – следующий вызов, ничуть не лучше. А за ним – еще десяток…

Ира приложила ухо к груди, а пальцы к шее Ивана Филипповича, задрала веко. В системе кровообращения – полное затишье, но хоть зрачок держит, не «плывет» зрачок, не лезет вширь, и на том спасибо.

– Как… он?

– Продолжаем! – коротко ответила девушка.

– Ирина Сергеевна, я дозвонилась! Едут уже!

Васнецова на секунду оторвалась от лежащего:

– Умница, девочка. Теперь беги на улицу, встретишь, проводишь сюда, чтобы не искали долго. Живенько!