© ООО «Издательство АСТ», 2015

– «Скорая помощь», семнадцать.

– «Скорая», десять, слушаю вас.

– «Скорая», двадцать один. Что случилось?

Голоса диспетчеров переплетались в воздухе большой комнаты, оборудованной под оперативный отдел. Все четыре линии телефонов «03» давали о себе знать почти каждую минуту, наполняя помещение звоном телефонных аппаратов. Периодически в этот шум вклинивалась рация, наполняя помещение статическим треском и воем атмосферных помех.

Старший врач потянулась в кресле, с неудовольствием отметив, как хрустнула спина. Годы, чтоб их… Бригадная работа давно позади, но последствия ее до сих пор напоминают о себе. Остеохондроз, к примеру, уверял, что ночные холода и ветры, нагрузки на неловко изогнутую спину при переноске носилочных больных из бараков и захламленных квартир не забыты и полностью зачтены уставшим за шестьдесят третий год жизни позвоночным столбом. Гортань болезненно вздрагивала и нервно требовала бронхоспазмалитиков, стоило из коридора пахнуть гипохлоритом, которым санитарки щедро драили полы и стены станции. Бронхиальная астма с аллергическим компонентом на это чудное дезсредство, прошу любить и жаловать. Локтевой сустав правой руки сдержанно ныл, намекая, что серая кромка туч на горизонте не просто так, а скоро рухнет на головы реками грязной ливневой воды. Надежда Александровна потерла локоть здоровой рукой, безуспешно стараясь прогнать так некстати проснувшийся болевой симптом. После того вывиха на вызове, когда они с Олей еле унесли ноги от разгневанного отказом наркомана, суставные боли стали непременным атрибутом ее долгой жизни.

В преддверии суточного сидения в кабинете хотелось спать уже заранее, прямо с утра, не дожидаясь даже обеда. Позже, ближе к полудню, когда пик вызовов спадет, можно будет подремать на диванчике. За эти годы она научилась засыпать даже под голоса диспетчеров.

– …что у вас случилось? Давно? Хорошо, говорите фамилию. Фамилию скажите. Мужчина, я не просто так спрашиваю! Есть мне разница!

– …куда – к нам? Морская, 16. Нет, еще не выехали, свободных бригад нет. Так нет! Что? Женщина, не надо ругаться, я же с вами нормально разговариваю. Ждите…

– …адрес какой? Где будут встречать? Встречать, спрашиваю, кто и где будет? Что? Да откуда я знаю, где вы живете?

Все одно и то же, день ото дня. Людская злость и раздражение так и плещут из телефонных трубок. Не надо быть психологом, чтобы знать, что с человека в страхе – не важно, за себя или за своих близких – мгновенно слетает тонкая шелуха цивилизованности, полностью обнажая то зубастое звериное эго, которое выжидающе таится в глубине нейронных связей. Редко, очень редко, встречаются те, кто, вызывая бригаду «Скорой помощи», не срываются на мат и оскорбления. И не названивают через каждые три минуты, выясняя, выехала ли бригада.

– Сам пошел! – рявкнула Марина Афанасьевна, с грохотом бабахая трубкой о телефон. – Козел драный, твою…

– Марина! Выражения!

Диспетчер зло фыркнула, отворачиваясь. Надежда Александровна не стала развивать инцидент – слишком уж обыденной является ситуация. Надо поистине иметь стальные нервы, чтобы работать фельдшером по приему вызовов. И, в частности, терпеливо выслушивать в свой адрес различные оскорбления и угрозы, как невнятные, так и вполне конкретные, по двенадцать часов кряду.

– «Скорая», двадцать один. Да, «Скорая», что… Куда? Да говорю же вам, выехала бригада, встречайте! Да откуда я знаю, где они! Пробки на дорогах, мы же не на вертолете к вам…

Даже в кабинете старшего врача было слышно, как орет на том конце провода вызывающий. Диспетчер Надя брезгливо сморщила носик, выслушивая в свой адрес очередную волну грязи, после чего положила трубку.

– Что пообещал? – поинтересовалась Марина Афанасьевна.

– Я тебя, сказал, пробл…шка, сегодня найду и матку вырву. И еще кое-что.

Надежда Александровна вздохнула.

– Надюша, а что там?

– Живот болит, сказал. Три дня как. И жидкий стул примерно столько же.

– Ясно…

Требовательно зазвонил старый дисковый телефон, стоящий по левую руку. В отличие от мелодичных диспетчерских «Панасоников», этот загрохотал так, что старший врач чертыхнулась.

– «Скорая», старший врач.

– Алло, это вы там главная? – требовательно ввинтился в ухо женский фальцет.

– Там – это где?

– На «Скорой» вашей!

– В данный момент – да.

– Ваша фамилия?

– Васильева Надежда Александровна. Я вас слу…

– Сколько можно врачей ждать?! Здесь мужчину рвет уже двадцать минут, звонили уже три раза, сначала не брали трубку, потом сказали, что врачи уже поехали! Их до сих пор тут нет, я встречаю! У вас совесть есть?

– По какому адресу вызывали?

– Самшитовая, 26, тут мужчине во дворе плохо, они водку пили, и его теперь рвет прямо в детскую песочницу! Кто это все убирать будет, интересно мне з…

– Секунду, – поморщившись, прервала ее Васильева. – Марина, что там с вызовом на Самшитовую?

– Сейчас. Бригада четырнадцать, ответьте «Ромашке».

Рация молчала.

– Бригада четырнадцать, один – четыре, «Ромашке» ответьте!

– Отвечает бригада четырнадцать, это водитель, – донеслось в кабинет через окошко.

– Где врач, Валера?

– На вызов с фельдшером ушли… а, вон, идут назад.

– Позови ее.

– Ну что там? – оживилась собеседница в трубке.

– Подождите, сказала.

– Слушаю, «Ромашка», – раздался в диспетчерской искаженный расстоянием голос Милявиной.

– Офелия Михайловна, вы где находитесь?

– На месте вызова, где же еще?

– Тут звонят встречающие, говорят, что бригады до сих пор нет.

– Пусть глаза свои разуют! – вспылила Офелия. – И встречают где положено, а не у черта на куличках!

– Ясно, четырнадцатая. Что с больным?

– Отравление суррогатами алкоголя, повезем в «тройку».

– Вас поняли, везите. Надежда Александровна?

– Слышала, – Васильева поудобнее перехватила трубку. – Женщина, вы меня слышите? Бригада больного уже обслуживает, вы где встречаете?

В трубке раздалось змеиное шипение, сменившееся гудками отбоя.

– Извинилась? – насмешливо поинтересовалась Марина Афанасьевна, откладывая рацию в сторону.

– И торт обещала испечь, – улыбнулась Надежда Александровна. – Марин, у нас кто на станции?

– «Шоки» и «психи».

– Милявину после госпитализации пригласи сюда, пусть для амбулаторных хоть кто-то будет. И Зябликова тоже, хватит ему по Цветочному шарахаться.

– Хорошо.

Зазвонил телефон диспетчера.

– «Скорая», десять, – взяла трубку Оля. – Слушаю вас. Что? Что? Какой адрес? Да, мы приняли вызов, сейчас нет свободных бригад. Жалуйтесь, ваше право. Что? Да сама ты б…дь!

Привычно грохнула трубка о рогульки.

– Оля!

– Вы слышали, кем она меня…

– Оля, прекрати, сказала! Все эмоции после смены, ладно?

Телефон у Оли зазвонил вновь.

– «Скорая», де… – начала диспетчер. – Женщина, да сколько можно звонить, я же вам русским… Хватит орать!! Я тоже орать умею!

Васильева быстро вышла из кабинета и толкнула дверь в диспетчерскую, подходя к разъяренному фельдшеру. Оля, увидев ее, щелкнула кнопкой громкой связи.

Да, было что послушать!

– Да у вас во дворе две машины стоят! – заходился в крике женский голос. – Кому вы брешете, я же с окна все вижу!

– У меня свободных бригад нет! – рявкнула Оля. – Ждите!

– Я вас там всех попересажаю, сволочи! У меня бронхиальная астма, на такие вызовы вы обязаны выезжать сразу же!

– На чем я к вам выеду? На такси?

– Да мне плевать, на чем! Вы должны!!

– Я вам ничего не должна!

– Так, девушка, вашу фамилию и номер! Я буду жалобу в Горздрав писать! Фамилию!!