28 апреля

    Все эти дни мы с Николаем много работали над станком. Работа увлекла нас настолько, что мы забываем об отдыхе и о том, что время близится к экзаменам. Стол и подоконник у нас завалены справочниками и учебниками. Встречается много трудностей, иногда закрадывается сомнение: осилим ли мы эго дело?

    30 апреля

    Работа над станком вдруг затормозилась: мы запутались в расчетах. Николай нервничает, роется в справочной литературе. Я настаиваю, чтобы работу над станком отложить до каникул.

    7 мая

    Сегодня втроем были в парке культуры и отдыха. В глазах Нади, в ее улыбке не то грусть, не то раздумье. Весна - пора любви. Уж не закралась ли в ее сердце любовь? Тогда к кому?

    Трудно понять девушку, если любишь ее.

    Мы бродили по парку и говорили о предстоящем походе на Кавказ. Потом мы присели на скамейку передохнуть. Надя вдруг закрыла ладонями лицо. Мне показалось, что она плачет.

    - Что с вами?

    Она отняла руки от лица. Глаза ее были по-прежнему печальными. Надя вздохнула.

    - Не знаю.

    Я давно заметил, что она не умеет лукавить и обманывать.

    Николай разрывал лист сирени на мелкие кусочки. Лицо его было тоже грустным и озабоченным. Как-то неожиданно пришла догадка: ему хочется побыть наедине с Надей. Но у меня такое же желание. Как ни хороши прогулки втроем, хотелось другого. Мы ведь обманываем себя, что у нас только дружба. Этого не могла не знать Надя. Может быть, и ей надоели прогулки втроем.

    У меня появилась мысль - сделать им приятное, и я начал выискивать удобный повод, чтобы оставить их.

    Против этой мысли бунтовало все мое существо. «Уйти сейчас, - думал я, - значит навсегда потерять Надю». Трудно передать словами то душевное состояние, которое я пережил в парке. Душу мою рвали два противоречивых чувства - эгоизм и благородство. По какому такому праву я должен уступать своему товарищу девушку, которую люблю? Мы в одинаковом положении. Почему же я, а не он должен сделать этот шаг? Да, я люблю ее, но я люблю и товарища и никогда, ни при каких обстоятельствах не стану ему поперек дороги.

    - У меня что-то голова разболелась, - сказал я, потирая пальцами виски.

    Николай, наверное, понял мое намерение и посмотрел на меня благодарными глазами. Если люди долго живут вместе, они без слов могут понимать друг друга.

    - Что с вами? - спросила Надя. Приложила ладонь к моему лбу. - Жар. Вы, наверное, простудились.

    - Пойду домой, - заявил я и протянул ей руку. Она посмотрела мне в глаза почти испуганным взглядом. Я держал ее руку и тоже смотрел ей в глаза.

    - Не уходите, - прошептала она как-то жалостливо.

    - Это надо, - тихо ответил я.

    - Нет, этого как раз и не надо. - Надя опустила глаза.

    - Надо, - твердо повторил я и крепко сжал ее пальцы.

    Глазами, пожатием руки, интонацией голоса я сказал все. Быстро шел по аллее, не оглядываясь. У меня было такое чувство, будто я, как трус, покинув поле боя, убегаю от своего счастья. Еще два - три усилия - и оно будет моим. От боли хотелось кричать, плакать от жалости к себе, от обиды, которую сам причинил себе. В это время я был похож на самоубийцу, который в цветущую пору весны насильственно лишает себя жизни, запутавшись в сложных противоречиях. Мне хотелось тишины, одиночества.

    Не помню, как я добрался до станции метро, как где-то пересел на электричку и поехал, сам не зная куда. Увидел в окно лес и вышел из вагона. Это был какой-то дачный поселок. Почти бегом направился в сторону леса.

    Только запах хвои вывел меня из страшного состояния. Я пошел в чащу, чтобы не встречаться с людьми. Перед глазами все время стояло грустное лицо Нади, я ощущал на себе ее взгляд, слышал ее голос: «Этого как раз и не надо». О чем говорил ее взгляд?

    Я представил себе Надю и Николая на той же скамейке, где оставил их. В сердце пробудилась такая острая боль, что я упал на траву и заплакал.

    Долго я лежал, уткнувшись лицом в мягкую, душистую траву. А потом спросил себя, отчего я плачу. От боли? От обиды? От жалости к себе? Или потому, что я люблю Надю? Ведь я совершил благородный поступок по отношению к товарищу.

    Постепенно я успокоился. Лег на спину. Надо мной между ветвей деревьев голубело небо, такое чистое и глубокое, как глаза Нади. И у меня вдруг стало легче на душе. Что ж, пускай я буду страдать, зато они будут счастливы. И мне показалось, что нет на свете большего счастья, как приносить людям счастье.

    Все, что я пережил и передумал сейчас, мне захотелось излить в стихах. Вынул блокнот. Стихи писались легко. Это пела душа, переполненная хорошими чувствами.

    Из лесу я вышел успокоенный, умиротворенный, с гордым сознанием, что поступил правильно и благородно. В общежитие добрался ночью. Николай встретил меня тревожным вопросом:

    - Ты где пропадал?

    Оказывается, он пришел домой вскоре после того, как я покинул парк.

    - Почему ты так неожиданно решил уйти из парка? - спросил он. Лицо его было хмуро, озабоченно, в глазах уныние.

    - А что?

    - Да так. Ты испортил нам день.

    - Не понимаю.

    - После тебя и Надя заторопилась домой. У нее, видишь ли, тоже разболелась голова. - Он мрачно усмехнулся.

    Не думает ли он, что мы с Надей сговорились одурачить его?

    - Я старался для тебя. Понял, что я лишний, и ушел.

    Николай засунул руки в карманы, прошелся по комнате.

    - А лишним оказался все-таки я, - глухо, с болью в голосе проговорил он.

    - Как это?

    - А так. Ты разыграл благородного рыцаря…

    Будто ком грязи он бросил мне в лицо. Я с хорошими намерениями оставил их вдвоем, тут не было ни капельки личной корысти. Как он смеет глумиться над моим поступком?

    Николай долго шагал по комнате и часто вздыхал. Мы оба понимали: кончилась наша дружба втроем. Может быть, она любит другого?

    Легли мы спать, когда над Москвой рождалась бледная утренняя заря. На сердце было тяжело, одолевали мрачные мысли. Мне казалось, я навсегда потерял дорогого человека.

    12 мая

    Близятся экзамены. Мы с Николаем много занимаемся. Никто из нас не говорит о Наде. Но я понимаю, что у Николая, как и у меня, она все время стоит перед глазами. О путешествии по Кавказу тоже молчим. Чувствую - оно не состоится. Охладели мы и к своему изобретению. Николай несколько раз заглядывал в чертежи, ворошил волосы, сопел, морщил лоб, но в конце концов, досадливо махнув рукой, бросал чертежи на подоконник.

    Иногда меня охватывает такая тоска, что не знаю, куда и деваться. Надя мне часто снится по ночам. Скорее бы каникулы. Может, расстояние и время притупят душевную боль.

    Недавно Николай встретил ее в институте, пригласил в парк. Она отказалась. Напомнил ей о походе на Кавказ. В ответ Надя пожала плечами. Она умная девушка и понимает, что дружба втроем - это ложь.

    Николай тоже мучается, только не подает виду.

    27 мая

    Вечером шел по улице и неожиданно встретил Надю. Мы оба растерялись. У нее слегка порозовело лицо, заблестели глаза, она улыбнулась мне той улыбкой, которая порождает радость и надежду.

    Некоторое время мы стояли на улице, не зная, о чем говорить. Я не мог скрыть от нее своей радости и взволнованности.

    - Зачем вы тогда ушли из парка? - спросила Надя.

    - У меня разболелась голова.

    - И часто она у вас болит? - в уголках ее губ дрожала лукавая улыбка.

    Я промолчал.

    - Что ж мы стоим, - сказала Надя.

    - Вы домой? Разрешите, я провожу вас. Она кивнула головой.

    - Что-то ни вас, ни Коли не видно в институте.

    - У нас экзамены.

    - Завидую вам.

    - Чему же завидовать?

    - Дружбе вашей. А я очень одинока, - с грустью призналась Надя.

    - Этому я не поверю.