- Я очень голоден. Работал допоздна,- некогда было поесть. Если бы вы покормили меня, Дашенька, - запросто сказал он.

    Даше стало неловко.

    - Простите, Георгий Александрович, у меня сейчас как-то ничего нет…

    - Главное - ваше желание, а за остальным дело не станет, - весело сказал он. Встал, из карманов достал бутылку ликера, потом банку зернистой икры, сыр, шоколад, булочки…

    - Георгий Александрович! - Даша недружелюбно, с упреком посмотрела на него.

    - Престо хочу поужинать с вами, - ответил он, снимая макинтош

    Даша покачала головой, вздохнула и принялась аз тумбочки доставать тарелки, вилки.

    - Только рюмок у меня нет.

    - Это ничего не значит. Давайте сюда стаканы. Мы сейчас славно поужинаем.

    Он сел на табурет, Даша на кровать. Она выпила несколько глотков очень сладкого, обжигающего напитка. И, как прошлый раз у Лидии на квартире, приятно разлилась по телу теплота, на сердце вдруг стало легко, весело. Потом он снова упросил ее выпить, и у нее не хватило настойчивости отказаться.

    «Даша, подумай, что ты делаешь?» - говорил ей внутренний голос.

    «Ах, все это условности! - отвечала она ему. - Я немножко выпила, и мне очень приятно. И ни о чем я не хочу думать».

    «Но это может далеко завести тебя?»

    «Я и без того далеко зашла».

    «Даша, будь благоразумной».

    «Зачем?»

    «Ты не должна вести себя так!»

    «Все это чепуха! Я взрослая!» - сопротивлялась Даша собственному голосу совести.

    Вначале она держалась настороженно, потом весело смеялась шуткам Георгия Александровича. В душе она смеялась над другой Дашей - чистой и гордой.

    Но это продолжалось недолго. Она поняла, что пьянеет, и ей вдруг стало страшно за себя. Вспомнился Николай. Обида, горечь, тоска и досада снова пробудились в сердце. Она опустила голову на стол и заплакала.

    Георгий Александрович осторожно погладил ее волосы.

    - Дашенька, милая, что с вами?

   Даша молча плакала. Он подсел к ней на кровать, положил руку на плечо.

    - Дашенька, успокойтесь. Мало ли чего не бывает в жизни. - Приподнял ее голову, посмотрел в заплаканные глаза. - Что с вами?

    - Я очень несчастна. Иногда мне бывает все безразлично, - прошептала она, всхлипывая.

    - Зачем же так? Все это потому, что вы сами все усложняете.

    Он привлек ее к себе и начал целовать губы, щеки, глаза, волосы. Даша не противилась, ей было все равно. Она сейчас ничего не боялась, ни о чем не думала. Прикрыв глаза, слышала в висках стук пульсирующей крови, чувствовала жар на лице, будто обдувал ее горячий ветер. На один миг ей показалось, что она сорвалась с обрыва и стремглав летит вниз. Так бывает иногда: только заснешь, кажется, что оступился и падаешь вниз, вздрагиваешь всем телом и испуганно открываешь глаза. Так и сейчас, охваченная ужасом стремительного падения, встрепенулась, открыла глаза и увидела спящего сына. Его свежее, румяное личико было удивительно похоже на лицо Николая.

    - Пустите! - сказала она тихо, но твердо и решительно.

    - Дашенька, я ведь люблю вас. Очень люблю, - прошептал он.

    - Пустите, - более настойчиво повторила она. Глаза ее стали сухими и колючими. - Что вы знаете обо мне? Что я одинока и у меня сын? Нет, не такая уж я бедненькая, как вы думаете, - сказала Даша с вызовом.

    - Дашенька, но я же люблю вас! Хотите, я встану на колени, буду клясться всем, чем вы хотите, - горячо проговорил он, прижав руки к груди.

    Даша подошла к детской кровати.

    - Я люблю другого, - тихо ответила она.

    - Но он обманул вас. Бросил с ребенком…

    - Не смейте так говорить о нем. Уходите, - сурово сказала она.

    - Вы можете оскорблять меня, прогнать, но не можете запретить любить вас, - произнес он удрученно. - Что ж, я пойду. Жестокая вы женщина! Как вы не можете понять, что отталкиваете от себя самого преданного, любящего вас друга.

    Подавленный, задумчивый, он остановился против Даши, неторопливо надел пальто, взял шляпу.

    - Что ж, я ухожу, но не отступаю. Я все еще надеюсь, что вы измените мнение обо мне. До свиданья. Покойной вам ночи, Даша.

    Он ушел. Даша заперла дверь, убрала со стола посуду и легла в постель. На душе у нее было спокойно и немного грустно

ИЗ ДНЕВНИКА ВАСИЛИЯ ТОРОПОВА

    28 августа

    Сегодня после каникул вернулся в Москву. Впечатление такое, что после тишины захолустья очутился в другом мире.

    Люблю Москву с ее шумом и сутолокой, с нескончаемым потоком автомобилей, троллейбусов, автобусов, трамваев, с ее чудесным метро. Здесь и ритм жизни другой, ускоренный, а люди тут умеют ценить время.

    На вокзале меня встретил Николай. Уже по одному тому, что на нем был новый светло-серый костюм и хорошие туфли, не трудно было догадаться, что он приоделся, работая фрезеровщиком на одном из московских заводов. Всю дорогу к общежитию расспрашивал меня о доме, о нашем городе.

    - Старики передают тебе поклон.

    - Спасибо. Значит, не забыли еще?

    - Мать снабдила подарками.

    - Пущен завод, который мы строили? - спросил Николай.

    - Полгода тому назад! Посмотрел бы ты, что это за красавец! - ответил я.

    - Дашу не встречал? - как бы между прочим спросил Николай. В его глазах засквозила грусть. Он до сих пор не может забыть ее, хотя после их разрыва прошло два года. Над его кроватью висит веточка с пятью еловыми шишками - память о Даше.

    Вот и здание нашего общежития. В вестибюле по-прежнему за столиком сидела Константиновна.

    - С приездом, - сказала она мне, улыбаясь. Это наша келья! Она тесная и темноватая, но мы

так привыкли к ней, что решили до окончания института никуда не переходить. Я был обрадован, заметив накрытый стол. На разостланной газете бутылка вина, колбаса, сыр, один стакан и перочинный нож, и ни одной тарелки, ни одной вилки. Это Николай так сервировал стол по случаю моего возвращения.

    Николай - чудесный парень! Мне кажется диким, что мы когда-то ссорились с ним. За три года я успел здорово подружиться с ним.

    Мы распили бутылку вина и немного захмелели. Николай разоткровенничался.

    - У нас новая лаборантка, - сказал он мне. - Замечательная девушка. Хочешь, познакомлю тебя с ней. Впрочем, не стоит. Еще влюбишься, а ты дал себе слово до окончания института ни в кого не влюбляться.

    - И сдержу его, - заявил я. - Удивляюсь, когда ты успел познакомиться.

    - Заведующий лабораторией попросил меня сделать на заводе кое-какие детали к оборудованию, ну, и мы познакомились. Ее зовут Надей.

    - Ты уже обжегся однажды, - заметил я. Николай насупился.

    - Не все же одинаковые.

    У меня к Даше и до сих пор сохранилось хорошее чувство. Неужели Николай успел забыть ее? Когда он говорил о Наде, у него преобразилось лицо, возбужденно блестели глаза. Я помню, когда-то у него так же блестели глаза при упоминании о Даше.

    1 сентября

    Мы теперь студенты предпоследнего курса, и на нас с завистью смотрят первокурсники, как мы когда-то смотрели на «старичков». Быстро промчались три года! За это время повзрослели наши девушки и ребята. Саша Струков отрастил себе грузинские усики. Они не идут ему и вызывают у всех улыбку. Нюся Рослякова стала еще серьезнее, она вышла замуж за студента медика. Вот тебе и «классная дама»! Володя Брусков в своем новом коричневом костюме и модных туфлях выгодно отличается от всех нас. Он умеет одеться. Во время каникул Володя работал на металлургическом заводе и что-то усовершенствовал в технологии скоростных плавок.

    Начало нового учебного года для нас своего рода праздник. По случаю такого знаменательного дня все пришли на лекции принаряженными. У девушек новые платья, от пестроты которых рябит в глазах. Ребята в костюмах. Обновы у всех. У каждого приподнятое настроение, будто все именинники.