— Это у вас... серп? — изумленно спросил он. — Серебряный серп, надо же! Как-то странно — у воина серп, да к тому же серебряный!

Брок напрягся, но, завязывая мешок, сумел натянуто улыбнуться.

— И вправду, вещица забавная, милорд. Боевой трофей, можно сказать. Разогнали мы как-то шайку извращенцев. Жаль, ни одного живьем не изловили, но нескольких убили, а за остальными долго гнались. Этот серп я взял у одного из убитых.

— Извращенцы, вы сказали? — нахмурился Мэт и приготовился к тому, что будет решительно отстаивать права какого-то притесняемого меньшинства. — Что же за извращенцы такие, позвольте полюбопытствовать?

— А такие, милорд, извращенцы, которых хлебом не корми, а дай кого-нибудь принести в жертву, — мрачно ответствовал сержант Брок. — Те, которых мы разогнали, были одеты в белые балахоны. Они собирались принести в жертву какому-то своему языческому богу обнаженную девушку в ночь полнолуния, убить ее собирались. Четверо держали ее за ноги и за руки, а пятый — уж не знаю, кто он там у них, жрец или еще кто, поднял вот этот самый серп. Ну а тут мы прибежали и девушку от смерти упасли.

Мэт вычеркнул «угнетенное меньшинство» из перечня тех, за права которых стоило бы бороться. Даже свобода вероисповедания имела свои пределы. Один из этих пределов назывался человеческой жизнью, второй — человеческой болью.

— Серп... — задумчиво проговорил Мэт. — Странная разновидность ритуального ножа... Лезвие слишком узко для орудия убийства.

При этом у Мэта мелькнула мысль о том, что таким серпиком можно было легко проделать дыру в спине набитой опилками куклы — точно такую же, как та, что зияла в спине принца Гагериса.

— Не этим серпом жрец собирался убить девушку, — объяснил сержант. — Он занес над нею нож с каменным лезвием. Мы потом нашли этот нож. — Сержант уселся и принялся точить свой короткий меч. — Это надо каждый день делать, если с тобой нету оруженосца. Каждое пятнышко ржавчины нужно удалять поскорее, пока оно не разрослось.

— Знаю, — кивнул Мэт. — И мне будет чем заняться во время дозора. Позаботься о своем оружии...

— А твое оружие позаботится о тебе. Все верно, — отозвался сержант Брок, но вдруг отложил точильный камень и задумался. — Ежели бы еще та девушка была одной из них и сама желала бы принести себя в жертву...

— Вряд ли, — покачал головой Мэт. — Да и какая разница? Но девушка к этой секте не принадлежала?

— Нет. Потому нас шериф и вызвал. Она пропала, и ее отец и братья не могли ее найти, а в королевских лесах водятся страшные хищники. — Брок снова принялся точить меч. — Но мы сразу поняли, что девушку похитили эти извращенцы — мы уже слыхали о таких случаях, и троих мерзавцев нам удалось изловить. Так что мы заранее знали, что увидим.

— Получается, что уже четырежды вы разгоняли сборища этой секты? — широко открыл глаза Мэт. Сержант Брок кивнул.

— Они просто как тараканы расплодились по всей стране за последний год. Говорят про себя, будто бы придерживаются старой веры, зовут своих жрецов друидами, и те будто бы хранят знания, передаваемые от дедов к отцам, а от отцов — к сыновьям. Ну, епископ велел своим монахам полистать древние книги, и те откопали там двенадцать различий между древними друидами и нынешними извращенцами. Нет, я так думаю, они просто мерзавцы отпетые. Рядятся в свое странное тряпье, чтобы забыть, кто они на самом деле, и чтобы было чем оправдать свою грязную похоть.

Мэт поежился.

— В хорошенькую же страну мы с вами направились.

— Страна у нас хороша, — обиженно проговорил сержант Брок, оторвал взгляд от своего меча и посмотрел на Мэта. — Очень красивая страна — холмистые равнины, густые древние леса, лазурные озера и поля, разгороженные каменными межами, а народ наш — соль земли. Люди у нас крепкие, трудолюбивые и всегда готовы помочь страннику. Не судите о нас по этой жуткой шайке, лорд маг. Не все у нас в Бретанглии такие подлецы.

Он, наверное, сказал бы что-то еще, но в это мгновение свет луны неожиданно померк, и сержант Брок в тревоге обернулся. Сэр Оризан выкрикнул короткую молитву, выхватил из ножен меч и уставился на нечто огромное и темное, заглянувшее в дверной проем.

— Отбившаяся от стада коровенка оказалась неподалеку, — сообщил некто зычным голосом из темноты. — Ты должен будешь расплатиться с крестьянином, что живет в доме, возле которого растут две высокие сосны, Мэтью.

— Расплачусь всенепременно, — пообещал Мэт и усмехнулся. — Я вызвался постоять в дозоре первым, Стегоман.

— Это зачем же? — осведомился дракон. — Мои глаза лишены век, и даже во сне я увижу, если что будет не так.

— Драконы на самом деле не спят, — объяснил своим товарищам Мэт. — Просто у них в теле замедляется ток крови, и они впадают в транс.

— Спасибо, успокоили, — глуховатым голосом проговорил сэр Оризан, после чего все трое людей вернулись к прерванным занятиям. Мэт вытащил из мешка свой точильный камень. Ему стало намного спокойнее после появления Стегомана. Дело было вовсе не в том, что Мэт настолько не доверял своим спутникам. Доверять кому-либо по-настоящему он начинал только тогда, когда этот «кто-то» не раз спасал ему жизнь, а за Стегоманом такие подвиги числились.

Сержант и рыцарь расстелили на соломе походные одеяла и улеглись спать. Мэт расстелил свое одеяло по другую сторону от очага, но ложиться не стал, а сел и погрузился в раздумья. Он прорабатывал в уме всевозможные варианты заговора с целью убийства Гагериса и прикидывал, укладывается ли в эти схемы человек, выпрыгнувший из окна. Вскоре Мэт окончательно запутался. У него даже мелькнула совершенно безумная мысль о том, что если бы тот человек из окна не выпрыгнул, вообще ничего не случилось бы.

А потом и эта мысль мгновенно выветрилась у него из головы, потому что он увидел глядящие на него из тьмы глаза.

Глаза были не страшные — наоборот, красивые, похожие на глаза оленя или лани — большие, карие. Но откуда они здесь взялись? Сэр Оризан лежал вдоль очага, под прямым углом к нему было расстелено одеяло сержанта Брока. Но в углах комнаты сгустились тени. Самыми глубокими они были напротив очага, у той стены, где была прорублена дверь. Мэт сидел совсем близко к очагу, а глаза смотрели на него из самого дальнего угла, где лежала почти непроницаемая тьма.

В конце концов Мэт решил, что ничего красивого в этих глазах не было. Определенно, в их взгляде присутствовало нечто зловещее или по крайней мере предательское. Они не мигали — только пристально смотрели. Широко открытые, расчетливые, зоркие глаза!

Мэт не так часто пользовался волшебной палочкой, потому и не носил ее при себе. При желании в волшебную палочку можно было обратить любой длинный и тонкий предмет. Мэт сжал в пальцах рукоятку кинжала и стал ждать. В конце концов, странные глаза могли просто-напросто принадлежать какой-нибудь овце, отставшей от стада и зашедшей в этот лесной домик по случайности, погреться. Мэт был вынужден признаться в том, что это предположение не выдерживает никакой критики, но он надеялся, что все дело в том, что он не заметил, как кто-то прокрался в дом.

Но вот обладатель красивых глаз отвел их в сторону и приблизился к огню. Существо двигалось с грацией и бесшумностью крадущейся кошки. У Мэта на миг перехватило дыхание.

Существо оказалось человекоподобным, но ноги у него были короче, чем у человека, и притом кривоваты. Разглядеть ноги странного существа лучше было трудно, потому что оно было одето в рваные брюки, доходившие до середины щиколоток. Брюки, подумать только! Это в стране, где все крестьяне одевались в леггинсы! Руки незнакомца были длиннее, чем у человека. Пропорциями он напоминал гориллу, да и волосатостью тоже. Однако передвигался незваный гость прямо, совершенно по-человечески, да и лицо у него было абсолютно людское. Уши, пожалуй, чуть побольше, чем надо было бы, голова — правильной круглой формы, почти шарообразная, покрытая волосами, но лицо при этом оставалось гладким, безволосым. Совершенно по-человечески усмехаясь, незнакомец устроился у огня. Усевшись, он протянул руки к пламени.