– Именно в это, как я уже говорил, тебе и хочется верить, – подвел итог робот.

Род стиснул зубы и подождал, пока пройдет приступ гнева.

– Итак, в чем же истина?

– В том, что ты влюблен.

– Черт возьми, человек либо влюблен, либо нет, и уж ему-то лучше знать, что с ним происходит.

– Согласен, но порою он не в силах признаться в этом даже самому себе.

– Слушай, – отрезал Род. – Я бывал когда-то влюблен и знаю, что это такое. Тогда... ну...

– Продолжай, – подбодрил его робот.

– Ну, тогда, – Род поднял голову и огляделся по сторонам, – ты знаешь, что мир существует, он реален, но тебе на это наплевать, потому что ты чувствуешь себя центром мироздания, его самой важной частью.

– Не испытывал ли ты недавно нечто подобное? – спросил Векс.

– Ну... да, черт возьми, – скривил рот Род.

– В присутствии Катарины?

Род впился взглядом в затылок коня, и его глаза сузились.

– Какого черта, а ты откуда это знаешь?

– Логика, Род. – В голосе робота чувствовалась некоторая надменность. – И только логика. Я как ты себя чувствовал, когда был с Гвендайлон?

– О... – Род расправил плечи и выпрямился в седле. – Великолепно, Векс. Мне никогда не было так хорошо. Мир стал чище, а я – моложе. Я ощутил такой прилив сил и ясность мысли, что просто не мог в это по верить. И мне это понравилось, хотя я обычно чувствовал себя совсем иначе, когда бывал влюблен.

Род хмуро посмотрел на затылок Векса.

– Ну?

Робот молча скакал себе дальше.

– Язык проглотил?

– У меня нет языка, Род.

– Не увиливай.

Конь еще секунду помедлил, а затем сказал:

– Я ошибся, Род. Ты любишь, и любим, но не влюблен.

Род задумчиво уставился на дорогу.

– Это как понимать, Векс?

Робот издал звук, похожий на вздох.

– В чем разница между этими двумя женщинами, Род?

– Ну... – Род пожевал щеку. – Гвендайлон более человечна, то есть она – обыкновенная заурядная женщина, ну, а я – заурядный мужчина.

– А Катарина не такая?

– О, она принадлежит к тому типу женщин, которых я склонен ставить на пьедестал... за ними нельзя ухаживать, им можно только поклоняться...

– И в них нельзя влюбиться, – подытожил робот. – Род, которая из этих двух женщин лучше, как человек?

– Э-э... Гвендайлон.

– Обвинению нечего добавить, – закончил робот-конь.

Домен Логайров являл собой обширную равнину между горами и морем. С севера и с востока к ней подступали невысокие горы с округлыми вершинами, на юге она широким полуостровом врезалась в море, а на северо-западе ее возвышался отвесный утес, высотой футов в сто. Волны с ревом разбивались о его обращенную к морю поверхность, а с другого склона в долину стекал водопад.

Длинная древняя река, причудливо извиваясь, несла свои воды по владениям Логайров, впадая в океан.

Всю равнину покрывали заплаты полей с беспорядочно разбросанными по ним скоплениями хижин крестьян – подданных Логайра.

Том и Род стояли на опушке одной из высокогорных рощ, откуда дорога с севера спускалась на равнину.

Род медленно повернул голову, окидывая взглядом весь домен.

– А где же замок? – спросил он.

– Там, за водопадом, хозяин.

Род резко обернулся и недоуменно уставился на Тома. Затем он проследил глазами, куда ведет дорога.

Она петляла по долине, кончаясь у водопада. Там, у подножия утеса, в скале были высечены гигантские ворота, снабженные спускающейся решеткой и подъемным мостом через естественный ров, образованный излучиной реки. Лорды Логайры, строя себе дом, превратили утес в кусок швейцарского сыра.

Когда они спешились, Род задумчиво прищурился:

– Это, случаем, не дамба по обеим сторонам подъемного моста, Большой Том?

– Да, хозяин. И в ней, говорят, заложены пороховые заряды.

Род медленно кивнул.

– А перед спускной решеткой ворот небольшая ложбина. Так что если постучатся незваные гости, взрываешь плотину, и твою дверь укрывает тридцатифутовая толща воды. Очень ловко. Потом просто сидишь и пережидаешь осаду. Водопад дает вдоволь свежей воды, словом, беспокоиться надо лишь о пище.

– Говорят, в замке есть сады, – любезно сообщил Большой Том. Род покачал головой в знак молчаливого уважения.

– Итак, ты находишься там в полной безопасности и у тебя хватит припасов, чтобы пережить десятилетнюю осаду. Этот замок хоть раз был захвачен?

Великан отрицательно мотнул головой и ухмыльнулся.

– Ни разу, хозяин.

– Интересно, скорее всего старикан, построивший этот замок, страдал манией преследования... Надо полагать, у них там найдется комнатка для двух усталых путников. Верно?

Большой Том поджал губы.

– Да, хозяин, если эти путники – вельможи. Логайры славятся своим гостеприимством. Что же касается меня и даже вас, хозяин, ибо вы всего лишь сквайр, то нам место в домике для прислуги.

Какая-то тень на миг закрыла солнце. Род, прищурившись, уставился на небо.

– Опять эта проклятая птица. Неужто она не понимает, что мы слишком велики для ее завтрака?

Он снял с плеча арбалет и, натянув его, прицелился.

– Не надо, хозяин, – поднял руку Большой Том. – Ты и так уже потратил на нее четыре стрелы.

– Просто мне не нравится, когда что-то преследует меня по воздуху. Подобные твари могут оказаться совсем не тем, чем кажутся на первый взгляд.

Том нахмурился, размышляя, что он хотел этим сказать. Род упер приклад в плечо.

– Кроме того, это уже становится традицией. Последние четверо суток я стабильно стреляю по ней раз в день.

Загудела тетива, и стрела взметнулась в небо. Однако птица в тот же миг взлетела еще выше. Стрела пронеслась там, где та только что была, поднялась еще футов на пятьдесят, достигла апогея своего полета и начала падать. Птица следила за ее падением, паря на несколько десятков футов выше.

Большой Том поднял бровь и скривился в ухмылке.

– Тебе никогда не попасть в нее, хозяин. Эта птаха понимает, что такое арбалет.

– Кажется, и впрямь понимает. – Род закинул оружие за спину. – Что за страна! Здесь под каждым деревом прячется эльф, а ястребы в небе тенью следуют за тобой.

– То не ястреб, хозяин, а скопа, – поправил Большой Том.

Род покачал головой.

– Она преследует нас уже третий день. Что делает питающаяся рыбой птица здесь, вдали от моря?

– Откуда мне знать? Но ты можешь спросить у нее самой, хозяин.

– И я не слишком удивлюсь, если она мне ответит, – задумчиво произнес Род. – Ладно, мне кажется, она не причинит нам никакого вреда, а у нас в данный момент есть проблемы и поважнее. Мы приехали сюда, чтобы попасть в замок. Ты умеешь петь, Большой Том?

Тот опешил.

– Петь, хозяин?

– Да, петь, а, может, ты играешь на волынке или еще на чем-нибудь?

Том, нахмурившись, дернул себя за губу.

– Я могу извлекать какие-то звуки из пастушьего рожка, однако лишь умирающий назовет это «музыкой». Но что вам взбрело в голову, хозяин?

– Да так, одна мыслишка. – Род расстегнул седельную сумку и вынул оттуда маленькую лютню. – Отныне мы менестрели. – Он вытащил из сумки альт и протянул его Тому. – Надеюсь, эта штука не слишком отличается от твоего рожка, и у тебя выйдет что-то сносное.

– Да, хозяин, она почти такая же. Но...

– О, не беспокойся, они нас впустят. Провинциалы, как правило, варятся в собственном соку. Они жаждут услышать свежие новости и новые песни, а у менестрелей есть и то и другое. Ты знаешь «Свет Эддистоуна»?

– Нет, хозяин.

– Очень жалко, эта песня всегда пользуется успехом в портовых городах. Ладно, не стоит огорчаться. Я научу тебя по дороге.

Они тронулись в путь, распевая что-то такими дикими голосами, что скопа в ужасе закричала и взмыла вверх.

– Принесли свежие новости с Севера? – нетерпеливо спросил часовой.

Род, вспомнив, что менестрели в средние века являлись чем-то вроде ходячих газет, ответил утвердительно.