Авиценна присел на свой стул рядом с моей кроватью, глядя на меня глубоким проницательным взглядом.
- Вы не волнуйтесь. Я вас понимаю. Ведь она вам так навредила... Так что ваша злость на неё уместна, - я кивнула ему головой. - Свои травмы она заслужила. Нечего было так нападать на вас. Ничего, как у неё заживёт, я её выпишу без освобождения от занятий. А вас освобожу на целых две недели, да и дам подлечиться подольше.
Подольше? В таком случае я могу перестать быть отличницей, отстану от Медведя по всем предметам, и он станет лучшим... Нет, он, конечно же, спас мне жизнь, но это не значит, что я не претендовать на звание отличницы. Я не хочу потерять его! Мой пульс участился.
Медведь с озорством поглядел на меня.
- Ну, твоей жизни больше ничего не угрожает, - весело сказал он. - Значит, я могу тебе сообщить, что у меня будет время дать фору твоей успеваемости.
Ну вот, Медведь снова стал собой. А то я уж подумала, что над ним поработали инопланетяне - уж слишком он добр был ко мне.
- Это время будет недолгим, - пообещала я и поглядела на лекаря. - Доктор, постарайтесь выписать меня как можно быстрее!
Он всегда был понимающим человеком и понял всю суть ситуации.
- Хорошо. Только успокойтесь. Вам нельзя волноваться.
Взяв себя в руки, я сделала медленный вдох.
Света взяла меня за руку.
- Не беспокойся, - сказала она. – Мы с Лизой будем оставлять тебе домашнее задание, чтоб ты, когда сможешь двигаться, могла его выполнять, - Лиза – ещё одна моя подруга и соседка по комнате. Света зыркнула на Медведя. – Чтобы некоторые не думали, что Марину можно списать со счетов и не задавались. И мы будем здесь вместе практиковаться, если лекарь не против.
Тот улыбнулся:
- Ладно, если вы только здесь ничего не сломаете.
- А я никогда не сбрасывал тебя со счетов, - сказал мне Медведь. – И не собираюсь. Тем более, в тебе течёт моя кровь. И да, с тобою приятно тягаться. Так что ещё потягаемся! – с улыбкой пообещал он и вышел из палаты.
"Взаимно," - захотела ему сказать я, чувствуя ток его крови в своих жилах. Несмотря на все колкости, в Медведе было что-то, что меня притягивало. И притягивает сейчас, как магнит. Его харизматичность, остроумие и весёлость, которую приятно слышать даже в виде насмешки. Теперь мы с Медведем не просто похожи. Теперь в нас течёт одна кровь.
Повествование от лица Медведя
Я вышел из палаты с напускной весёлостью, но на самом деле мне не по себе. Я перелил свою кровь Марине Васильевой... Кровь берсерков... Это серьёзный шаг. И я не могу так вот просто забыть о нём. По-любому он как-нибудь скажется на нас обоих.
Идя вдоль по коридору у больничных палат, я заметил, что дверь в палату Дины Синицыной открыта. У неё не было столько бинтов и гипсов на теле, как у Марины - забинтованными были лишь её ноги, полностью - левая, ведь на неё пришлось падение, частично - правая. Руки в некоторых местах покрыты бинтами, но по крайней мере, в отличие от Марины - она ими может двигать, равно, как и головой.
Рядом с нею сидят Борисова, Пантелеева и ещё кто-то, чьего имени я не знаю. Мелкая сошка, по-видимому.
Увидев меня, Дина осклабилась:
- Видел, как я уделала твою соперницу? Авось пришёл посмотреть на неё, позлорадствовать?
Я и зол на неё, и чувствую жалость. Я-то надеялся, что она хоть как-то осознает чудовищность своего поступка.
- А ты, Синицына, всё не меняешься, - грустно заметил я. Её лицо исказилось. Вот уж не знала она, что я буду её критиковать. - Ты её чуть не убила. Но именно я сохранил ей жизнь.
Я ушёл, оставив её и её подруг переваривать эту информацию. Но мне нужно было срочно поделиться с кем-нибудь о том, что я передал Марине свою кровь. Умолчав, конечно, о своих предках. Рома. Он всё ещё здесь. Он ближе всего. Зайду-ка к нему.
Я рассказал Роме о том, что мне пришлось сделать. Он, конечно же, удивился, но понял меня. Ведь я никогда не желал Марине смерти.
- Да ты просто герой! - восхищённо сказал мне он. - Красавчик! Но теперь привыкай, если она будет тебя побеждать!
- Это почему ещё?! - возмутился я. Я в бою сдаваться никогда не собирался.
- Кровь берсерка, - тихо напомнил Рома. - Теперь она есть и в ней.
- Не забывай, что я всё-таки не являюсь берсерком, - сообщил я. - Я ведь не проходил инициацию.
Инициацию проводят колдуны-берсерки, читая свои заклинания и проводя специальные ритуалы.
- Ну, это да. Как хоть ты себя чувствуешь?
- Кошмарно, - признался я. - Даже терял сознание. Но Авиценна быстро привёл меня в чувство. На то он и лекарь.
Вообще, не знаю, как в мире обычных людей, но у волшебников состоят на работе только хорошие специалисты, которые знают всё - древнюю магию разных стран и сотни заклинаний и зелий. В нашем же институте с самого его основания стали работать потомки великого лекаря и философа Авиценны, написавшего сотни врачебных трудов вроде "Канона врачебной науки", "Поэмы о медицине", "Трактата о пульсе" и многом другом. Я уже и не помню, откуда узнал об этом. Наверное, прочитал где-то. А, может быть, просто услышал.
- Ну, на то он и Авиценна, - рассудил Ромка. Задумчиво я кивнул головой. Когда я стал сидеть на уроках, оставив Романа отлёживаться в больнице, частенько я возвращаюсь мыслями к Марине и переливании крови. Всё-таки то, что сегодня случилось, потрясло и меня, и весь Институт. Весь день я слышу вокруг разговоры:
- Васильева сейчас в больнице, - сказала одна девица.
- Вот и прекрасно. Некому будет тут зазнаваться.
Я закатил глаза. Ну, это вообще ни в какие ворота. Значит, когда я умничаю - то все только вздыхают от умиления - "такой крутой, обаятельный и общительный мальчик ещё и знает так много!" - таковы вот мысли у девушек, а когда Марина показывает свои знания, то она - невыносимая самолюбивая зазнайка (хотя... я о ней тоже так раньше помышлял, даже называл её так вслух, на что она невозмутимо отвечала, что я - самоуверенный индюк). Да, я конечно, один из примеров того, что заносчивые парни, которых все уважают, могут и хорошо учиться, но... после случившегося с Мариной это как-то противно. И, когда меня спрашивали на Теории Заклинаний, я сказал, что не знаю ответа. Соврал. Но мне за это ничего не поставили.
Однако на "Магии атаки" я проявил себя по полной программе. Там нас учили превращать оборотня в человека. Конечно, не навсегда - к следующему полнолунию он снова бы стал самим собой, но... Умение всё равно полезное. Некоторых учеников наш учитель, Глазов, перевоплотил в оборотней - так нужно не только для нашего обучения, но и для тех, кого он превратил, ибо если они столкнутся с подобной ситуацией впредь, они хоть заранее будут представлять себе, каково это и, возможно, что к тому времени научатся контролировать разум, чтоб он оставался человечьим, а не становился волчьим. Но не то, чтоб контроль, а переход разума из одного состояния в другое - очень сложно остановить.
А задача тех, кто оставался в своём обличье, заключалась в том, чтобы использовать на бедных учениках такие заклятия, как Развоплощение, Атака и Дезориентация. Одним из лже-оборотней был друг Марины - Митя. Его я только Развоплотил, но Глазов вновь превратил его в оборотня, так как Митя пробыл им уж слишком мало. Чтобы его не трогать, я переключился на другого, который не был другом ни мне, ни Марине Васильевой - и на одну из приятельниц Дины Синицыной. Дезориентировал. Атаковал. И не только их. В общем, у меня всё прошло отлично. Я хорошо показал свои умения и то, что я смогу постоять за себя (а, может быть и не только) в случае опасности. У Костяна вышло не хуже. Он тоже довольно-таки силён в практике, хоть не отличник по части теории.
Лже-оборотнями занималась большая часть курса, некоторым же оставалось лишь только в основном сидеть и наблюдать. Например, Света и Лиза - подругам Марины. Краем глаза я видел, что кое-что они всё-таки провели, но что именно - Дезориентацию? Атаку? Я не знал, ибо в тот момент перевоплощал одного из "волков", которому уже изрядно досталось, обратно в человека.
