Потом Серые господа исчезли и больше не показывались.

В тот вечер Момо не услышала тихой и мощной музыки, как это бывало раньше. Но на следующий день жизнь вошла в свою обычную колею, и Момо уже не думала о странных посетителях. Она тоже их забыла.

Момо стала для Джиги-Гида совершенно незаменимой. Легкомысленный, непостоянный Джиги вдруг почувствовал, что горячо любит эту маленькую лохматую девочку. Он был бы рад никогда с ней не расставаться.

Его страстью, как мы уже знаем, было рассказывать разные истории. С некоторых пор он стал рассказывать намного лучше – он и сам это чувствовал. Раньше его истории получались какими-то суховатыми – видно, ничего хорошего не приходило на ум, – он часто повторялся или рассказывал про какой-нибудь виденный им фильм или о том, что прочитал в газете. Его рассказы, если так можно выразиться, шли пешком, но с тех пор, как он узнал Момо, они обрели крылья.

Особенно когда Момо была рядом и слушала, тогда его фантазия расцветала, подобно весеннему лугу. Теперь вокруг него всегда толпились дети и взрослые. Он научился рассказывать истории с продолжением, которые тянулись днями и неделями. Выдумкам его не было конца, да он и сам стал прислушиваться к себе, никогда не зная, куда заведёт его фантазия.

Как-то раз, когда опять пришли туристы, чтобы осмотреть амфитеатр (Момо сидела немного в стороне на каменных ступенях), Джиги повёл такую речь:

– Высокочтимые дамы и господа! Императрица Страпация Августина, как вам должно быть известно, вела бесчисленные войны, защищая свою страну от нападений Трясунов и Трусоватых.

Когда она однажды снова покорила эти народы, она так разгневалась на них, что пригрозила истребить всех до последнего человека, даже до последней мышки, если их король Ксаксотраксолус не отдаст ей свою Золотую рыбку.

Должен сообщить вам, мои дамы и господа, что в те времена золотые рыбки ещё не были у нас известны. Но императрица Страпация слышала от одного путешественника, что у короля Ксаксотраксолуса есть такая рыбка и она, когда вырастет, превратится в чистое золото. И этой диковиной ей непременно хотелось завладеть.

Но король Ксаксотраксолус в ответ только улыбнулся. Свою Золотую рыбку он спрятал под кровать, а императрице вместо неё переслал молодого кита в украшенной драгоценностями суповой миске.

Императрица была немного удивлена величиной рыбы, потому как представляла себе Золотую рыбку маленькой. Что же, сказала она себе, чем больше, тем лучше, такая рыба даст, в конце-то концов, и больше золота. Но на рыбе не было ни одного золотого пятнышка, и это беспокоило Страпацию. Посол же короля Ксаксотраксолуса объяснил ей, что рыба только тогда превратится в золото, когда хорошенько подрастёт. Поэтому важно не мешать её развитию. Императрица Страпация успокоилась.

Молодой кит рос день ото дня и требовал страшно много пищи. Но ведь императрица Страпация не была бедной, и поэтому рыба получала всё, что только могла проглотить. Скоро она стала толстой и жирной. И суповая миска оказалась мала.

«Чем больше, тем лучше», – сказала императрица Страпация и переселила кита в ванную. Но прошло немного времени, он уже и в ванной не умещался. Он рос и рос. Тогда его перевели в императорский бассейн. Транспортировка была довольно затруднительной – рыба-то уже весила не меньше хорошего быка. Один из рабов, тащивших кита, поскользнулся, и императрица тут же повелела бросить несчастного на съедение львам – такова была её любовь к рыбе.

Каждый день сидела она на краю бассейна и следила, как рыба растёт. При этом она только и думала что о золоте, ведь, как известно, императрица вела роскошную жизнь и золота ей всегда не хватало.

«Чем больше, тем лучше», – без конца повторяла она. И слова эти были объявлены всеобщим законом, они красовались на всех государственных зданиях, набранные бронзовыми буквами.

Под конец и бассейн стал узким для рыбы. Тогда-то Страпация и повелела воздвигнуть вот это самое здание, руины которого вы видите перед собой, мои дамы и господа. Это был огромный круглый аквариум, доверху заполненный водой, в нём-то рыба и смогла наконец спокойно вытянуться во весь рост.

Самолично, день и ночь, сидела императрица вон на том месте и наблюдала за гигантской рыбой – не превратилась ли та в золото. Она не доверяла никому: ни своим рабам, ни своим родственникам, она боялась, что рыбу могут украсть. Так она там сидела, всё худея от страха и заботы, и, не смыкая глаз, охраняла свою рыбу, которая весело плескалась в аквариуме, вовсе и не думая превращаться в золото. Постепенно Страпация совсем запустила государственные дела. А Трясуны и Трусоватые только того и ждали. Под водительством короля Ксаксотраксолуса предприняли они ещё один военный поход и в мгновение ока завоевали всю страну, не встретив ни одного солдата. Народу было всё равно, кто им управляет.

Когда императрица Страпация обо всём этом узнала, она воскликнула свои знаменитые слова: «Горе мне! О хоть бы я…» Конец этой знаменательной фразы, к сожалению, не сохранился. Но зато точно известно, что она бросилась в аквариум и утонула возле рыбы, поглотившей все её надежды. Король же Ксаксотраксолус повелел к празднику победы заколоть кита, и восемь дней весь народ получал жареное рыбье филе.

Из этого вы видите, мои дамы и господа, к чему может привести легкомыслие!

Этими словами закончил Джиги экскурсию, и видно было, что рассказ произвёл на слушателей сильное впечатление. Почтительно смотрели они на развалины. Только один сомневающийся недоверчиво спросил:

– А когда всё это происходило?

Но Джиги, как известно, никогда не лез за словом в карман.

– Императрица Страпация была, как известно, современницей знаменитого философа Нойозиуса Старшего, – ответил он.

Сомневающийся не захотел, конечно, признаться, что понятия не имеет, когда жил знаменитый философ Нойозиус Старший, и поэтому только пробурчал:

– Ага, благодарю вас.

Все слушатели были глубоко удовлетворены и сказали, что они не напрасно пришли сюда, что никто ещё им о тех далёких временах так интересно не рассказывал. Тут Джиги, сама скромность, протянул свою перевёрнутую кепку, и туристы поспешили его отблагодарить. Даже сомневающийся бросил в неё несколько монет. Впрочем, с тех пор как здесь поселилась Момо, Джиги никогда не рассказывал одну и ту же историю дважды. Это было бы слишком скучно. Когда Момо бывала среди слушателей, ему чудилось, будто у него внутри вдруг открывался какой-то шлюз и целый поток выдумок устремлялся на свободу. Самому ему почти думать и не приходилось.

Но больше всего любил Джиги рассказывать свои истории маленькой Момо, когда они были одни. Чаще всего это были сказки, которые Момо очень любила. Почти всегда в них рассказывалось о Момо и Джиги. Эти сказки предназначались только для них, и звучали они совсем по-другому, чем все остальные рассказы Джиги.

В один прекрасный тёплый вечер сидели они оба на верхнем краю каменных ступеней. В небе уже засветились первые звёздочки, и большая серебряная луна поднималась над чёрными силуэтами пиний.

– Может, расскажешь сказку? – тихо спросила Момо.

– Хорошо, – сказал Джиги, – о чём?

– Лучше всего о Момо и о Джилорамо, – ответила Момо.

Немного подумав, Джиги спросил:

– А как она должна называться?

– Может быть, «Сказка о Волшебном Зеркале»?

Джиги задумчиво кивнул:

– Звучит неплохо. Посмотрим, как она сложится.

Он положил руку на плечо Момо и начал:

– Жила-была когда-то прекрасная принцесса по имени Момо, она ходила в шелках и бархате, а её дворец стоял высоко над миром на покрытой вечным снегом вершине, весь из разноцветного стекла.

У принцессы было всё, что только можно себе пожелать, ела она только изысканные блюда и пила сладчайшие вина. Спала на шёлковых подушках и сидела на стульях из слоновой кости. Она ни в чём не нуждалась, но была совсем одна.