Паркер наблюдал, как полицейский мало-помалу начинает понимать сложившуюся ситуацию. Его револьвер аккуратненько покоится в кобуре, и он не успеет ни захлопнуть дверцу машины, ни броситься на землю, попытавшись таким образом исчезнуть из поля зрения Паркера. Тот все равно успеет всадить ему пулю в голову.

– Не двигаться, – тихо приказал ему Паркер. – Успокойся, все образуется.

– Не знаю, чего вы добиваетесь, мистер, – сказал полицейский таким же спокойным тоном, как Паркер, – но вы сделаете большую ошибку, если вы...

– Все в порядке!

Это голос Стена Деверса.

– Выпрямись и посмотри на своего напарника, – приказал Паркер полицейскому.

Тот сдвинул брови, его лицо выражало скорее растерянность, чем тревогу. Когда он открывал дверцу машины, то согнулся и наклонился вперед, сейчас он все еще стоял в том же положении. Повинуясь приказу Паркера, он выпрямился и посмотрел поверх корпуса машины на своего напарника. Паркер наблюдал за выражением его лица и видел, что до полицейского уже дошел смысл случившегося. Их обоих сначала сбили с толку, потом разделили, а теперь они находились под полным контролем Паркера.

– Держи руки подальше от дверцы машины, – приказал Паркер, – и отступи назад на три шага. Иди назад, медленно, не спеша.

– Ты пожалеешь об этом, приятель, – зло, с обидой в голосе сказал полицейский. Сжав челюсти, он отступил на три шага и остановился, покорно ожидая дальнейших указаний.

А дальше появился Деверс в полицейской форме, с пистолетом в руке. Форма сидела на нем как влитая, он довольно улыбался.

– Все в порядке, – сказал он Паркеру, – я его уделал.

Паркер с облегчением, расправив затекшие руки и ноги, вылез из машины, открыв ближайшую к себе дверцу, на гравиевое покрытие площадки.

Ноэл, успевшая одеться, стояла слева от него, она аккуратно складывала одеяло. Поскольку Ноэл была очень серьезной девушкой, методичной и начисто лишенной чувства юмора, все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы как следует расправить уголки одеяла на сгибах.

По правую руку от Паркера в полицейской форме стоял Эд Мак-Кей: он держал на прицеле второго полицейского, пока Томми Карпентер, заведя ему руки за спину, надевал на него наручники. Томми также успел одеться и работал быстро и сосредоточенно. На Мак-Кее полицейская форма сидела не так здорово, как на Деверсе, хотя была ему впору. Он походил на человека, одетого в одежду с чужого плеча; форма сидела на нем так же, как детский комбинезон на обезьяне, которая катается в цирке на трехколесном велосипеде.

Паркер посмотрел на часы: у них в запасе оставалось еще четыре минуты.

– Все в порядке? – спросил он Мак-Кея.

– Лучше не бывает, – ответил Мак-Кей. – Этот парень благоразумный, посмотри на него.

Взглянув на полицейского, Паркер понял, этот парень более неуравновешенный, чем первый. Но он контролировал свое состояние, понимал создавшуюся ситуацию – одним словом, с головой у него все в порядке, он будет вести себя благоразумно. Но за ним нужен глаз да глаз, он может воспользоваться любым удобным случаем.

Деверс привел первого полицейского, а Ноэл тем временем сложила одеяло и убрала его в машину. Потом, закрыв дверцу с той стороны, где прятался Паркер, обогнула машину и, открыв дверцу с противоположной стороны, села за руль. Надо было как можно быстрее убрать отсюда «шевроле». На этом ее часть работы заканчивалась; избавившись от «шевроле», она должна была забрать «фольксваген» и ждать в Спрингфилде Томми, который присоединится к ней, когда они закончат операцию.

– Готово, – объявил Томми, отходя от второго полицейского. Он направился к первому полицейскому, чтобы также надеть на него наручники.

Паркер подошел ко второму полицейскому.

– Если у вас достаточно мозгов, – сказал тот, буравя его взглядом, – кончайте с этой затеей прямо сейчас.

– Как вас звать? – спросил его Паркер, пропустив мимо ушей его слова.

– Полицейский Джарвис.

– Имя? – потребовал Паркер.

– Роберт.

– Товарищи называют тебя Бобом?

– Некоторые называют так, – ответил он, сощурившись, после минутного колебания.

– Все в порядке, Боб, относись ко всему попроще, – посоветовал Паркер и отошел к первому полицейскому, которому Томми надевал наручники. – Как ваше имя?

Этот был помоложе и все еще чувствовал себя оскорбленным. Он был больше зол, чем напуган, и это могло доставить им серьезные неприятности. Проще иметь дело с человеком, правильно оценивающим ситуацию, такие фанфароны, как этот, опаснее. Обменявшись взглядом с полицейским Джарвисом, он ответил с неприкрытой злобой:

– Незачем вам знать мое имя.

Времени у них в обрез. Этот молокосос будет повиноваться указаниям более старшего и опытного полицейского Джарвиса, так что черт с ним. Если заставить Джарвиса повиноваться, оба будут вести себя как положено.

– Порядок, – сказал Паркер. – Отправляйтесь вон туда, – махнул он в сторону своим револьвером.

– А может, мне не хочется? – с вызовом ответил более молодой полицейский.

Упрямый осел, да к тому же глуп как пробка... Несколько секунд Паркер обдумывал, чем лучше воспользоваться: словами или рукояткой револьвера. Но Томми Карпентер, не дожидаясь его решения, с такой силой двинул полицейского по крестцу, что тот отскочил.

– Двигай свою задницу, – приказал Томми, – или я буду молотить по ней, пока не добежишь до соседнего округа.

Сельские ребята понимают друг друга с полуслова. Оглядевшись по сторонам, безымянный полицейский послушно побрел в указанном направлении.

Теперь Томми шел впереди, указывая дорогу, а Джарвис с напарником тащились за ним, Паркер замыкал шествие. Ноэл уже отъезжала со стоянки, развив на «шевроле» скорость гоночной машины. Мак-Кей с Деверсом усаживались в полицейскую патрульную машину. Мак-Кей сел за руль, а Деверсу предстояло вести переговоры по радио.

Впереди стояла их собственная машина, «додж»-седан, сошедший с конвейера два года назад. Он был оборудован полицейским радиопередатчиком, по нему они подслушивали переговоры полицейских: когда и где встречать конвой, сопровождавший картины. Десять тысяч, полученные от Гриффита, пошли на покупку этой машины, радиопередатчика, а также старого «шевроле», полицейских форм, тягача, ждущего их дальше, на шоссе, и всего остального; после всех покупок у них осталось всего несколько долларов.