– Ты плачешь?

– Нет. Извините.

Саша прилегла на свободный диван, закрыла глаза. Саша не плакала, наверное, лет с пяти. Или с трех. Потому что лет с трех для нее главным было, чтобы не плакала мама. «Меня никто не любит, – плакала та, обнимая совсем крошечную Сашу. – Меня никто не любит, и я умру».

«Я тебя люблю, мамочка, – уверяла Саша. – Я тебя очень люблю. Не плачь».

Кажется, она все-таки задремала.

– Да, – испуганно говорила рядом Юля. – Да.

Оказавшийся здесь же Боря вырвал у нее телефон.

– Деньги привезу я, – быстро сказал в трубку Боря. – Деньги привезу я, или вы их не получите.

– Боря, – Саша выпрямилась на своем диване, но Боря не обратил на нее внимания.

– Да, – говорил он. – Да…

– Черт вас возьми! – только сейчас Саша поняла, как сильно испугалась. – Что происходит? Что вы тут в игры играете? Это диспетчерский пункт!

– Мне нужно отъехать, – объявил Боря, проведя Юлиным телефоном по подбородку. – Я скоро вернусь.

– Ты!.. – задохнулась Саша. – С ума спятил? Ты уйдешь со смены?!

– Я скоро вернусь, – повторил Боря.

– Я с тобой! – маленькая Юля обхватила высокого Борю за талию. – Я с тобой, Боренька!

– Я скоро вернусь. – Он оторвал от себя ее руки, достал из кармана рубашки пачку денег, пересчитал.

– Боря, ты рискуешь работой, – обреченно напомнила Саша. Черт возьми, она тоже рискует работой.

– Я скоро вернусь, – кивнул он им обеим.

За Борей мягко хлопнула дверь. Даже при приглушенном свете было видно, что Юля опухла от слез, они лились потоком, она смахивала их тыльной стороной ладони.

– Юлечка, – стараясь говорить помягче, спросила Саша, – что у тебя случилось?

Юля мелко затрясла головой, опустилась на диван, спрятала лицо в ладонях.

На пульте зазвонил телефон.

– Диспетчер Рахманова, – Саша сняла трубку, машинально отмечая время звонка. Три часа ночи.

Следующие два часа Саша придумывала разные слова, которые она скажет идиоту Боре, когда тот наконец появится, а потом поняла, что не злится на него.

Она за него боится.

– Юля, – войдя в комнату отдыха, потребовала Саша, – рассказывай сейчас же, где Боря.

Где он?

Девушка подняла на нее испуганные глаза.

– Я не знаю.

– Юля!

– Я правда не знаю. – Она больше не плакала, говорила ровным голосом, отчего Саше стало совсем тоскливо.

– Кому он повез деньги? Куда?

– Я не знаю.

– Он должен отдать деньги и вернуться?

– Д-да…

– У тебя вымогают деньги?

Угадала, поняла Саша, глядя на молчащую Юлю. Парочка во что-то вляпалась.

Саша постояла около сжавшейся девчонки, вздохнула и вернулась за пульт.

В половине восьмого, когда вот-вот должна была появиться дневная смена, Саша опять направилась в комнату отдыха. Юля сидела в той же позе, обреченно взглянула на Сашу и отвела глаза.

Девчонку нужно было выгонять.

– Я сейчас уйду, – догадалась Юля, и в этот момент зажужжал зажатый в ее руке телефон.

Юля разжала ладони, посмотрела на дисплей, выпрямилась, подпрыгнула и закричала в трубку:

– Боря! Боренька! – а потом замерла и начала заваливаться на бок.

Только этого не хватало!

– Да! – рявкнула Саша, выхватив у девчонки телефон.

– Вы кто? – озадаченно спросил мужской голос.

– А вы?

– А я врач «Скорой», – усмехнулся абонент. – Подобрали вот Бориса Валерьевича Романенко, в больницу везем.

– Что с ним?

– А вот этого я вам сейчас не скажу. По голове ему хорошо дали, это точно. Пока без рентгена ничего больше не знаю. Без сознания он. Когда грузили, пришел в себя ненадолго, просил по этому номеру позвонить.

– Спасибо вам. Спасибо большое. А в какую больницу везете? – догадалась спросить Саша.

Мужчина ответил и отключился.

– Юля, – потрясла она лежавшую на диване Юлю. – Юлечка!

Слава богу, та открыла глаза, сфокусировала их на Саше.

– С Борей все будет хорошо, – заверила Саша. Господи, хоть бы так и было! – Ты встать можешь?

– Могу. – Юля села, потом медленно поднялась.

– Иди умойся и возвращайся. Сейчас кончится смена, и мы поедем в больницу. Одну я тебя не пущу, еще по дороге в обморок грохнешься и тоже в больницу попадешь. Только сначала зайдем ко мне, нужно собаку вывести.

Отпускать ее одну Саша не рискнула, девчонка казалась не способной здраво мыслить. Наверное, Саша тоже не смогла бы здраво мыслить, если бы Гошу отвезли в больницу с пробитой головой.

Юля послушалась, с Сашей ей было спокойнее. Жаль, что нет никого, с кем было бы спокойно самой Саше.

Объяснить Борино отсутствие оказалось проще простого.

– Он плохо себя почувствовал, я его отпустила полчаса назад, – соврала Саша.

– В такую жару можно запросто простудиться, – кивнул принявший смену диспетчер.

На Юлю, к счастью, никто не обратил внимания.

– Посмотри в холодильнике, чем бы нам с тобой перекусить, – приведя девушку домой, попросила Саша, надела на Тошку ошейник и направилась в парк привычной дорогой.

Утром Варя продолжала его не замечать. Обычно к этому времени Илья уже чувствовал себя виноватым, очень жалел жену и принимался осторожно подлизываться. Варя постепенно добрела, начинала плакать, отчего ему становилось совсем тошно, и долго объясняла, как сильно он ее обидел. Илья каялся, и жизнь восстанавливалась до следующего раза.

Он и сегодня чувствовал себя виноватым, жена же не специально это делает, просто характер такой. Только сегодня к чувству вины добавилось другое – ему хотелось поскорее исчезнуть из дома и как можно дольше ее не видеть. А лучше всего не видеть никогда.

– Кофе будешь? – спросил Илья, выключая газ под туркой.

Она не ответила. Илья стоя выпил кофе, надел шорты и футболку, вышел на улицу.

Девушку с собакой он нагнал у входа в парк.

– Что с вами? – вглядываясь в ее лицо, удивился Илья.

Раньше ему казалось, что она смотрит на мир с невозмутимым любопытством, ему самому становилось спокойно под ее взглядом. Сейчас у нее под глазами были синяки, как у больной. И вся она казалась какой-то сломленной, обессиленной.

– В каком смысле? – не поняла она.

– У вас усталый вид.

– А… Я действительно устала, у меня была ночная смена.

Странно. Она не производила впечатления фабричной девчонки. Впрочем, он бы затруднился сказать, какое впечатление она на него производила. Какое-то такое, что от нее не хотелось уходить.

Песик задержался у ближайшего дерева. Она остановилась, Илья тоже.

Она о чем-то напряженно думала, глядя мимо него.

– У вас неприятности? – неожиданно спросил он.

– Да, – она кивнула. – У меня коллегу ранили.

– Как это ранили? – тупо спросил он. – Вы служите в ополчении Донбасса?

– Нет. – Она улыбнулась. Улыбка у нее была легкая, под глазами собрались морщинки. – Я диспетчер.

– Кто? – Она не переставала его удивлять. – Кто вы?

– Диспетчер, – она опять улыбнулась.

– Круто, – признал он. – Авиа?

– Энергетика.

– Тоже не слабо.

Собака натянула поводок, они вновь направились вдоль дорожки.

– Я считал, что это чисто мужская профессия.

– Правильно считали, – подтвердила она. – Мужская. Я выполняю мужскую работу. Она, видите ли, не слишком хорошо оплачивается, мужчины предпочитают становиться начальниками.

– Так что с вашим коллегой? Его побили за то, что не предотвратил аварию? Где-то не вовремя отключили свет, и разъяренная публика поквиталась с вашим коллегой?

– Не смейтесь, пожалуйста, – попросила она.

– Простите. Что с ним? Скажите, у меня много знакомых докторов. Моя мама была врач, и связи остались.

– Нам позвонили из «Скорой». Его везли в больницу, мы сейчас к нему поедем.

Илье хотелось спросить, кто это мы, но спросил он другое:

– В какую больницу его отвезли?

Она назвала. Повезло, его мама там проработала всю жизнь.

– Вас сейчас туда не пустят. То есть вас как раз пустят.