– Где? – удивился Осипов.

– Да, все верно, в Бразилии. Если бы он находился где-нибудь ближе, я не стал бы вас беспокоить.

– Странное место. Он что, собирается всю жизнь отсиживаться в джунглях?

– А всю жизнь и не нужно. Он продает рукопись какому-нибудь крупному издательскому дому, получает деньги и может возвращаться. Вопрос всего лишь в том, кто успеет выпустить книгу первым: мы или те, с кем он сейчас ведет свои переговоры.

– При чем здесь милиция? Подавайте в международный розыск. Мы же Министерство внутренних дел. А у вас дело явно внешнее.

– Ну, во-первых, официальный иск подать мы не можем. Дело слишком конфиденциальное. Знать о нем до поры до времени посторонним совсем ни к чему.

– А во-вторых?

Ответить толстяк не успел. Дверь открылась, и в кабинет вошел майор. Позу Осипов сменил моментально: сказались годы тренировок. В присутствии начальства офицер милиции обязан выглядеть деловитым, собранным и готовым исполнить любое распоряжение.

Майор, не раздеваясь, рухнул за стол. Куртка у него была мокрая, шарф вокруг шеи намотан кое-как. Ноги в грязных ботинках майор сразу же попытался закинуть на рабочий стол, да только не сумел и чуть не свалился со стула. Осипов скосил на него глаза и вдруг понял: его непосредственный начальник смертельно пьян.

Толстяк ерзал у себя на стуле, но капитан больше не обращал на него внимания. Прежде пьяным своего железобетонного шефа Осипов не видел ни разу в жизни. А уж пьяным с утра, – казалось, что скорее солнце взойдет на западе. Теперь Осипов не стесняясь, во все глаза смотрел на майора. Безвольно распущенный рот, мокрые пятна на рубашке, – явно пролил на грудь какое-то количество напитков. Брюки почти до колен перепачканы в грязи. Хотелось выглянуть в выходящее на запад окно: не обнаружится ли над крышами домов еще и краешек восходящего светила?

Сообразить, что в таких случаях говорят, Осипов не мог довольно долго. Майор вытащил из кармана пистолет и положил перед собой. Странно (подумал Осипов), что табельное оружие лежало у него не в кобуре под мышкой, как обычно, а просто в кармане куртки.

– Гуманитарий уже здесь? – наконец спросил майор.

– Нет.

– Звонил?

– Пока нет. Он вам нужен?

– Очень.

Осипов посмотрел на лицо майора, перевел взгляд на оружие и все-таки спросил:

– Что-то случилось?

– У меня? Нет. У меня все отлично, а у тебя?

– Тоже все хорошо.

– Ну так и занимайся своими делами.

Капитан послушно перевел взгляд на толстяка. Попытался вспомнить, на чем именно они остановились. Потом сказал, что лучше, наверное, им будет продолжить в коридоре, подхватил посетителя под локоть и вышел из кабинета.

Даже стоя издатель едва доставал Осипову до плеча. Капитан чуть придавил его локтем к стене и негромко, так, чтобы тот едва мог расслышать, объяснил:

– Договоримся так. Десять процентов суммы вы выплатите мне сразу, сегодня. Еще двадцать в течение недели. Все накладные расходы, если они появятся, вы тоже берете на себя.

– Хорошо. Я согласен.

– И предупреждаю сразу: никаких гарантий я не даю. Если вернуть рукопись не получится, аванс все равно остается мне.

Толстяк даже заскрипел от досады. Но все же кивнул:

– Договорились.

– Все, идите. Ваш телефон у меня есть, если что – позвоню.

Толстяк засеменил своими короткими ножками к выходу. Капитан вытащил из кармана телефон:

– Где ты, дорогой друг? Вот и отлично! Там пока и сиди. Нет, на службу спешить не стоит. Как называется кафе? Можешь чего-нибудь мне пока заказать, я сейчас подъеду.

Барменша убрала со стола грязную посуду и тут же принялась выставлять еще какие-то салаты. Когда она ушла, Стогов все-таки поинтересовался у капитана:

– У тебя сегодня день рождения? Или, может, майор вручил тебе орден за заслуги перед ним лично?

– Нет. День рождения у меня весной.

– Тогда по какому поводу вечеринка?

– Не обращай внимания. Будем считать, что Дед Мороз прислал нам гостинцев.

– Как зовут Деда Мороза?

– Давай называть его Хобот. По-моему, отличное имя.

– Тогда за Хобота?

– До дна!

Они выпили и одновременно потянулись за сигаретами. Их столик располагался у самого окна, и иногда казалось, что бьющиеся в стекло капли все-таки забрызгают стоящие на столике пустые бокалы. Часы показывали 13–37. Бокалов успело скопиться довольно много. Некоторое время перед витриной стоял странный парень в бесформенной мешковатой куртке, но, постояв некоторое время, ушел и он.

Стогов проводил парня глазами. Ему показалось, что где-то он его уже видел, но думать на эту тему долго ему совершенно не хотелось.

– Ты никогда не хотел уехать в Бразилию?

– Зачем? Чего бы я там делал?

– В Бразилии тепло… Наверное…

– Знаешь, последнее время я часто думаю о смерти. О том, что другие люди станут жить дальше, а мое мертвое тело скоро закопают в землю.

– И что?

– Да, в общем-то, ничего. Просто хочется, чтобы земля, в которую его закопают, находилась бы где-нибудь тут.

– Если ты будешь мертвый, какая тебе разница?

– Ты прав. Разницы никакой. Давай за это и выпьем. А к чему ты вообще об этом спросил?

Осипов только пожал плечами. Они помолчали.

– Как твои поиски библиотеки Ивана Грозного?

– Движутся потихоньку.

– Когда в следующий раз пойдешь рушить башни Кремля?

– Тебе вправду это интересно?

– Ну, нужно же нам о чем-то разговаривать. Разговоры по душам сближают… и вообще. Почему не поговорить об Иване Грозном?

– Надоело мне про него разговаривать. И думать, и разговаривать – все надоело. Давным-давно надоело. А работать в вашем отделе надоело, кстати, особенно.

– Ты, наверное, в детстве мечтал стать археологом?

– Не-а. В детстве я мечтал стать писателем.

– Ух ты! И про что бы ты писал?

– Я бы писал какие-нибудь странные истории. Обо всем, что вижу вокруг.

– Фантастику?

– Нет. Не фантастику, просто истории. Типа того, что жил-был на свете паренек. Скажем, частный детектив. И вот он узнает, что накануне распада СССР, когда все уже трещало по швам и казалось, что коммунистический режим не спасти, люди из высоких кабинетов приняли единственно верное решение. Они решили клонировать Ленина. Чтобы он возглавил народ и спас бы ситуацию. Ну, ты понимаешь: клеточный материал для такой операции имеется, почему не попробовать?

– Ну да. Ничего заход. И что дальше?

– И вот этот частный детектив роет носом землю, опрашивает свидетелей, собирает улики. И выясняет, что проект-то был реализован на самом деле. Что Ильича клонировали, да только все имевшие отношение к этой операции в девяносто первом погибли. Например, застрелились. Зато теперь где-то среди нас живет единственный в мире клон. Который, возможно, и сам не знает, кто он такой, а просто чувствует, что он не такой как все.

– И чем бы там у тебя все кончилось?

– А в конце парень бы узнал, что клон – это он и есть. Что он – не сын мамы с папой, а гомункулус из пробирки. Смотрит на себя в зеркало и видит мутанта, выращенного неизвестно кем, с неизвестно какими целями.

Капитан залпом допил свой бокал и внимательно посмотрел на Стогова.

– Скажи, а ты только пьешь? Или еще что-нибудь? Обещаю: майор ни о чем не узнает.

Стогов только усмехнулся. Вышло это у него совсем не весело.

– Тебе смешно. А я таким вот мутантом ощущаю себя всю жизнь. Я, блин, вообще не такой, как остальные. Не в смысле лучше, а наоборот. Я словно бы и есть этот гомункулус, понимаешь? Все хотят простых, понятных вещей. А я черт знает чего. Позавчера я слышал, как наш майор разговаривал с кем-то по телефону. Говорил, что отлично провел выходные: сослуживец пригласил его на шашлычки и там наш шеф накушался так, что вечером аж два раза в туалет сходил, – и все по делу.

– Неужели, правда, так сказал?

– Ты думаешь, это я к тому, что он – приземленная скотина? Черта с два! Я все на свете отдал бы за то, чтобы тоже стать таким. Простым и незамысловатым. Чтобы радоваться тому, что способен сперва кушать, а потом какать. Но я не могу. Я другой. Я хочу чего-то такого, чего, блин, и в мире-то нет… понимаешь?