Заметив потемневшие от гнева глаза хозяина, сероглазый телохранитель молчаливо вернулся в свое кресло, отстраненно смотря перед собой.

- При всем уважении, Рик, – вновь напоминая боссу о своем присутствии, бесстрастно произнес Мигель, -  она перед тобой не виновата.

- Я постараюсь это учесть при наших будущих встречах, – с легким смешком известил собеседник, вновь приподнимая в руках газету.

- И как ты намерен их получить? У нее, кажется, есть парень.

- Это ненадолго, – с уверенностью отозвался его босс.

Изогнув бровь, слегка удивленный пожилой мужчина тихо хмыкнул в ответ.

- Не совсем согласен с твоими наблюдениями. Должен заметить, у этого паренька далеко идущие планы.

- Мне плевать на ее парня, – отмахнувшись, словно от назойливого насекомого, четко проронил Рикардо, – к тому же, ей, похоже, тоже.

Усмехнувшись такому самоуверенному заявлению, Мигель только пожал плечами.

- Как бы то ни было, пока она с ним – у тебя нет шансов. Да и в любом другом случае, под опекой своего отца эта девчонка для тебя недоступна.

- Значит, придется ждать, пока наша недоступная синьорина оступится, – вполне серьезно изрек Рик, внимательно смотря на лучезарную улыбку печатной версии Микелины Горнели.

- Ждать? – усмехнулся Мигель. -  У тебя нет на это времени. Завтра вечером ты уезжаешь из Неаполя, оставляя в этом городе его скучных жителей вместе с унылыми воспоминаниями о своем приезде. Послушай совет: оставь эту идею. Она же просто глупая, взбалмошная, к тому же очень самовлюбленная девчонка. Ты выше этой низменной тяги отмщения. По крайней мере, таким путем.

Вновь пронзив злополучный снимок, взгляд Рикардо Моретти превратился из морозящего кровь ледяного озноба в пышущие адским пламенем дьявольские блики разбушевавшегося огня.

- Ну почему же. Ведь, в конце концов, эту войну начал не я, а враг моего отца ещё двадцать пять лет назад. И все эти годы жизнь самого дорогого мне человека была сущим кошмаром только благодаря Лукасу Горнели, – мимолетно вспомнив былое время, холодным тоном произнес он. - Так что, мой друг, кому, как не бывшему военному, знать, что на войне все средства хороши.

Видя, что спорить бесполезно, Мигель устало вздохнул.

- И все равно, это бесполезная затея. Уже завтра ты уедешь из города. – Повторил он.

- Что ж, - передернул плечами собеседник, - может, и так. Но пока я ещё здесь, я не намерен оставлять столь привлекательную синьорину в покое.

Вновь обратив внимание на снимок, Мигель подозрительно сощурил глаза.

- К чему такой резкий интерес?

- А разве мне просто не может понравиться красивая девушка? - почти искренне изумившись, с откровенным смешком поинтересовался Рикардо.

-  Прекрати. У тебя никогда не было проблем с женщинами, – качая головой, отозвался сероглазый мужчина, -  женщинами куда более интересными и опытными в любовных утехах, чем эта юная синьорина. Она же нравится тебе лишь потому, что она – Горнели. К тому же, если свою ненависть ты называешь влечением, то советую как можно скорее выбросить эту девчонку из головы, пока ты в нее по уши не влюбился.

- Можешь не волноваться на это счет, – отбрасывая газету обратно на стол, усмехнулся Моретти, - она меня интересует лишь только как способ давно задуманной мести…

Лежа посреди широкой постели, заправленной тончайшим атласным покрывалом лилового цвета, Микелина угрюмо смотрела в распахнутое настежь окно. Ясный летний день вовсю набирал свои обороты, окутывая окружающую природу теплом яркого солнца. Однако сладостное пение птиц совсем не радовало слух укрывшейся в тени уютной спальни девушки, ведь грустить ей было от чего. Уже трое друзей, обеспокоенные состоянием ее подвернутой ноги, отложили свои давно намеченные мероприятия на более  поздний срок. Конечно, ее отец тоже приложил к этому руку, любезно оповещая всех и каждого, как сильно мучается его бедная дочь. И чтобы не перечить столь высокопоставленному синьору, ее давние приятели один за другим отклонили свои приглашения, решив повеселиться в ближайшие дни где-нибудь в другом месте. Чувствуя себя загнанной птицей, Мике лишь уныло улыбалась не в меру обеспокоенному ее состоянием отцу, мысленно проклиная Мари за ее гнусный поступок. Если бы не эта публичная выходка, ей бы не пришлось проводить столь длительные часы под присмотром вечно суетливых слуг. Она с детства не выносила эти угрюмые стены. Они сковывали ее. Делали маленькой и беззащитной. Привыкшая к вольности, она просто нуждалась в свободе, где могла бы и дальше беззаботно веселиться себе на славу. А что сейчас? Намеченные вечеринки отменены, вынуждая ее провести последние часы в Неаполе в этих удушливых стенах, чтобы уже завтра, как послушной дочери своего отца, отправиться проведать дальних тетушек, которые, конечно же, постараются не обделить любимую племянницу своим назойливым вниманием.

Криво усмехнувшись собственным мыслям, Мике неторопливо поправила распахнувшиеся на бедре полы летнего халата и, услышав тихий стук, без интереса посмотрела в сторону открывающейся двери. Завидев просунувшуюся в небольшой проем голову кузины, девушка устало облокотилась на подушки.

- Ты бы встала, прошлась, – пройдя в спальню сестры, обратилась к ней стройная девушка, – вполне возможно, что твоей ноге уже намного лучше.

- И что мне от этого? – вяло отозвалась лежащая на кровати «больная». – Даже если я сейчас же побегу во всю прыть - это уже ничего не изменит. Все равно придется коротать этот вечер дома.

- Ну почему же, - искренне удивилась родственница, - мы можем прогуляться, подышать свежим воздухом. На улице такая замечательная погода!

Проследив взглядом за подошедшей к окну молодой девушкой, Мике мысленно отметила, как же сильно изменилась Изабель за прошедший год. В свои недавно исполнившиеся семнадцать она выглядела настоящей цветущей розой, которая вот-вот затмит все остальные цветы, слава которых могла бы неумолимо померкнуть на фоне такого великолепия. Невольно отметив стройный стан, увеличившуюся грудь и прямые мелированные волосы, Мике слегка улыбнулась. Похоже, ее младшая кузина и впрямь больше не ребенок. Жаль только, что этот вечно покладистый характер никогда не производил на нее столь же благоприятного впечатления, как расцветающая внешность сестры.

- Конечно. Ведь это именно то, что тебе не запрещают родители, – с тихим смешком поддела она.

Отвернувшись от окна, Изабель лишь слабо усмехнулась в ответ.

- В то время как ты спишь и видишь, как бы сделать что-нибудь из ряда вон выходящего. – Ответив на колкость, поддразнила она. - Ох, и нарвешься же ты когда-нибудь, Мике!

Приглашающе похлопав ладонью по краю матраса, Микелина добродушно улыбнулась.

- Не волнуйся, моя маленькая боязливая сестренка. Я ничего не собираюсь делать ничего такого, о чем ты думаешь, – ласково проведя по волосам присевшей рядом кузины, зеленоглазая плутовка слегка приподнялась на согнутом локте. – Я всего лишь хотела вывести тебя в свет, развеяться. Что в этом такого? Совсем скоро мы уедем в Рим. И поверь, там будет далеко не так весело, как могло бы быть здесь сегодня.

- А мне нравится Рим! – не унывая, отозвалась собеседница. – Сходим на развалины Колизея, побываем у Пантеона, а заодно и пройдемся до фонтана Треви. Вот увидишь, будет здорово!

 - Ещё бы. Особенно в компании наших старых тетушек, – кисло усмехнулась Мике, вновь обреченно упав на подушки. – Боже, и кого я только пытаюсь переучить?

Изабель обернулась, с легким осуждением посмотрев на собеседницу.

- Не надо меня переучивать. Меня вполне устраивает моя тихая, упорядоченная жизнь. Совсем скоро я смогу пойти учиться на биолога.

- Да-да, - закатив глаза, обреченно вздохнула старшая сестра, - и станешь вконец скучным ботаником, разглядывающим под микроскопом свое очередное исследование. Замечательная перспектива - ничего не скажешь.

- Зато мне это нравится. А вот тебе стоит наконец-то повзрослеть, сестренка. Жизнь – это не только веселье и вечеринки.