– Джеффри, дорогой, сядь, пожалуйста. У меня уже шея устала. Тяжело все время смотреть на тебя снизу вверх. – Она изящным жестом указала на кресло напротив.

– Свернуть бы ее тебе, – пробормотал он себе под нос, проигнорировав ее предложение, несмотря на боль в спине. Покосившись на пожилого мужчину, стоявшего рядом с креслом матери, он неприязненно буркнул: – И ты, Брут?

Его дядя Джосс, слабохарактерный и легкоуправляемый, никогда не смел перечить его матери. Вот и сейчас, хоть и старался сохранить некое подобие достоинства, произнес:

– Знаешь, мой мальчик, я полностью согласен с твоей мамой. Тебе давно пора выполнить свои обязанности перед семьей и дать ей наследника.

Дьявол! Вот, значит, в чем дело. Но ничего у них не выйдет. Он поест, выспится и уже завтра утром будет на пути в Лондон. Новый закон о бедных не напишется сам собой, а его необходимо закончить к середине следующего месяца. Более того, накануне Джеффри получил крайне неприятное письмо, с которым нужно срочно разобраться. Надо вернуться в город и выяснить, насколько обоснованны претензии шантажиста. В письме содержался намек на то, что его покойный брат платил негодяю, чтобы защитить семью, но только Джеффри никак не мог поверить, что Уэнтуорт мог совершить предательство. В любом случае угроза должны быть нейтрализована.

– Устраивай свои балы, приемы и вечеринки когда хочется, мама. Я никогда не ограничивал тебя в средствах. – Джеффри развернулся и направился к двери, дабы избежать дальнейших разговоров о долге. Теперь боль в спине усилилась настолько, что отдавала в ногу, и он слегка прихрамывал. Проклятье! Он выполнил свой долг и едва не поплатился за это жизнью, но матери это не дано понять. Для нее понятие «долг» включает в себя лишь одно – произвести на свет наследников титула. – В обозримом будущем у меня очень много дел в парламенте, так что, прошу тебя, не создавай мне лишних неудобств в виде бесконечных приглашений.

Он уже переступил было порог – пыльный сапог выглядел особенно непрезентабельно на полу из розового мрамора, – когда слова матери заставили его похолодеть:

– Не я, дорогой мой, принимаю гостей, а ты.

«Я?» Джеффри замер на пороге. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он осознал, что мать имеет в виду.

Внутренности в животе сжались в кулак. Бешеная скачка в Сомертон-Парк вконец расшатала нервы и притупила внимание. Он-то посчитал, что всему виной весенние дожди, но… Не может быть! Хотя… только великое множество экипажей могло оставить такие глубокие колеи на подъездной дороге. Он хмуро огляделся по сторонам.

Где, черт возьми, слуги? Он не видел еще никого, даже Барнс его не встретил. Конечно, Джеффри не стал ждать и пошел прямо к матери, но еще не бывало такого, чтобы ни в холле, ни на лестнице ему не встретилось ни одной горничной.

Если только все они не заняты устройством гостей.

Он медленно обернулся и злобно воззрился на членов своей семьи. Приветливая улыбка моментально слетела с физиономии дяди Джосса: можно предположить, что ему не понравилось выражение лица Джеффри, – но леди Уэнтуорт продолжала улыбаться, только в глазах ее появился тот самый блеск, что вселял ужас во всех титулованных холостяков христианского мира.

Несмотря на усилившуюся хромоту, Джеффри подошел ближе к ее креслу и мысленно вознес молитву Всевышнему, обещая исполнить любой обет, если его подозрения окажутся ложными.

– Что ты задумал на сей раз?

– Взяла дело в свои руки, дорогой. – Не переставая улыбаться, она встала, подошла, громко шурша юбками, к своему секретеру и достала из ящика лист бумаги. – Я уже некоторое время наблюдаю за молодыми леди соответствующего возраста, положения и характера – начала еще до твоего возвращения с фронта. Война дает прекрасную возможность оценить человеческое достоинство не только на поле боя, но и дома, в тылу. Будущая графиня Стратфорд должна быть совершенной во всем.

Вероятно ожидая, что сын по обыкновению начнет возражать, как всегда поступал его старший брат, когда был жив, леди Уэнтуорт сделала паузу, а не дождавшись, удивленно хмыкнула. Но это был тот редкий случай, когда Джеффри был полностью с ней согласен, поэтому промолчал, хотя и знал, что совершенных людей в природе не существует.

– К сожалению, нескольких весьма перспективных кандидаток мы упустили – они недавно вышли замуж, – но в моем списке еще остались прекрасные экземпляры, из которых есть что выбрать, – удовлетворенно сказала графиня, глядя на листок, который держала изящными пальчиками с безукоризненным маникюром.

– Совершенно верно, – оживился дядя Джосс. – Я даже сам добавил туда несколько имен. И все девицы здесь как на выставке. К твоим услугам.

Заметив, что дядюшка ему подмигнул, Джеффри удивился: похоже, они не сомневаются, что он подчинится и немедленно приступит к реализации их плана. Судя по всему, они хотят, чтобы он провел ускоренный раунд ухаживаний за какой-нибудь девицей, пока гости будут жить в его доме, и к концу недели сделал предложение.

Не дождутся.

Джеффри расправил плечи, вздернул подбородок и принял воинственную позу, которая стала для него естественной во время службы.

– Надеюсь, для своих гостей, помимо занимательной игры «Кто поймает графа», вы запланировали и другие развлечения, иначе они будут сильно разочарованы.

И он, стараясь не хромать, направился к двери, искренне сожалея лишь об одном: не видать ему горячей еды и полноценного ночного отдыха, – и размышляя, выдержит ли его лошадь двухчасовую поездку до ближайшего постоялого двора. Но в любом случае подобный диктат терпеть нельзя. В конце концов, у мужчины должны быть принципы. Он не позволит, чтобы ему навязали невесту. Да, графский титул – это серьезно, и спасти семью от разорения, на грань которого ее поставила беспечность отца, – его долг. Но невеста?…

Никогда. Он женится только по собственному выбору. И у него есть особые соображения относительно будущей жены, которые его мать наверняка не поймет.

– Прежде чем ты уйдешь, – вслед ему проговорила графиня, как и прежде, совершенно спокойным голосом, – должна сообщить, что, когда рассылала приглашения – разумеется, используя твою печать, – я включила в число гостей графов Нортумберленда и Манчестера. Ну и виконта Холбрука, конечно. Кажется, еще лорда Годдарда. И все они с благодарностью приняли приглашение.

Джеффри замер, так и не переступив порог. Она разослала приглашения от его имени, используя его печать! Видит Бог, любого другого он бы отправил за это в Ньюгейт. Дьявол! Мысль показалась ему невероятно, просто-таки до неприличия, привлекательной. Интересно, как она добралась до печати, если та хранится в его кабинете под замком? Придется забрать ее отсюда. Но теперь у него появилась другая проблема. Она пригласила весьма влиятельных людей, его потенциальных политических союзников, которых он не мог позволить себе оскорбить. Откуда ей известно, что он уже некоторое время ищет возможность заручиться их поддержкой?

Эта женщина знает все.

Джеффри закрыл глаза. Приходилось признать, что его переиграли. Мать сумела организовать весь этот фарс, и до него не дошло никаких слухов. Абсолютно никаких. Если бы он так же недооценивал французов, ему бы не удалось пережить двенадцать долгих лет войны.

В очередной раз обернувшись, Джеффри взглянул на мать с невольным уважением. Она так же спокойно улыбалась, но пальцы, сжимавшие пресловутый листок, побелели. Значит, она не была так уж уверена в его капитуляции. Это не могло не радовать, хотя, конечно, и не особо утешало.

Она не оставила ему выбора.

– Что ж, мама, этот раунд за тобой, – признал Джеффри, коротко кивнул и наконец-то вышел из комнаты.

От досады он шлепнул перчатками, которые сжимал в руке, по ноющему бедру и, хромая, стал подниматься по лестнице в свои комнаты, думая только об одном: «Это сражение она выиграла. Но я выиграю войну».

Мисс Лилиан Клэрмонт растянула губы в вежливой улыбке – по крайней мере, надеялась, что ее лицо ничего не выражает, кроме вежливого любопытства, – и принялась рассматривать Сомертон-Парк. Загородный дом графа Стратфорда оказался довольно привлекательным для логова льва, но и Колизей, говорят, тоже впечатляет.