…Порой спал?! Да они с Уиллом несколько лет кряду спали на церковном погосте, потому что их хозяин, черти б его взяли, пускал их в дом лишь в самые лютые морозы!

– Да, я это знаю, – глухо проронил Торн.

– Ну а если он это стерпел, то и я решила, что смогу. Я не люблю быть грязной, а еще немного боялась насекомых, живущих в сене. Но я не жаловалась. – Торн молча кивнул. – И я не плакала. Ну по крайней мере до тех пор, пока не добралась до твоего дома, где сразу почувствовала, как я устала… и позволила себе расслабиться.

– Позволила расслабиться? – Торн несколько раз глубоко вдохнул. – Когда ты появилась утром, ты ни единого слова не проронила! Да знаешь ли ты, что я было подумал, будто ты вообще не умеешь говорить?

На бледном личике впервые появилось подобие улыбки.

– Наоборот, я чересчур много болтаю, – объявила Роуз. – Так папа всегда говорит… говорил.

Личико ее сморщилось, но девочка совладала с собой так стремительно, что Торн искренне восхитился.

– Возможно, тебе станет легче, если ты поплачешь.

– Нет, плакать я не стану. Не то он загрустит, где бы ни был… даже на небесах.

Торн растерялся, не понимая, что со всем этим делать.

– К тому же плакать мне совсем незачем. Я уже не одна, и мне не нужно спать под звездным небом. А на случай какой-нибудь беды у меня есть ты. Я счастливая, – с недетской уверенностью произнесла Роуз, но Торн увидел, что по щеке ее катится предательская слеза.

– Иди-ка лучше сюда, – сказал он, протягивая к ней руки.

– Но зачем?

– Считай, что настало время «какой-нибудь беды»…

Всю остальную дорогу до магазина «Ноев ковчег» Роуз проехала на коленях у Торна, уткнувшись носиком в его плечо. Чуть погодя Торн достал носовой платок и подал малышке.

Магазин оказался совершенно волшебным: тут были не только разнообразные куклы, но и игрушечные кораблики, кареты с почти настоящими колесами и солдатики абсолютно всех родов войск.

Владелец магазинчика, мистер Хамли, внимательно оглядел обоих визитеров и тотчас смекнул, что хоть девочка и выглядит как встрепанный вороненок, Торн готов купить ей все, чего бы она ни пожелала. И тотчас стал обходиться с Роуз как с принцессой крови.

Покуда Хамли демонстрировал девочке самых, по его мнению, лучших во всей Англии кукол, Торн обнаружил на полке деревянные шары, предназначенные для игры в крокет. Он взял один шар, взвесил его на ладони, перебросил из руки в руку. А интересно было бы изготовить резиновый шар для крокета… вероятно, можно даже добиться, чтобы он подпрыгивал…

Торн как раз размышлял об этом, когда Роуз потянула его за рукав. Она нашла идеальную куклу – с самыми настоящими волосами, ярко-синими глазами и подвижными конечностями.

– Я назову ее Антигоной, – объявила Роуз.

Имя это показалось Торну несколько странным, но что он в этом понимал? Он вспомнил, что у его сестрицы Фиби была кукла, которую та почему-то упорно именовала Фергюс…

К тому времени как Роуз подобрала для куклы подходящий гардероб, уже начинало темнеть. У Антигоны было теперь роскошное платье для утренних визитов, бархатное вечернее платье и амазонка для верховой езды с двумя рядами изящных пуговок спереди. А еще у нее имелась мягкая шерстяная пелерина – такого же зеленого цвета, как и у Роуз, ночная рубашка и внушительная стопка нижнего белья, включая вязаные чулочки, тонкие, словно осенняя паутинка. Ну и, разумеется, зонтик.

– Может быть, еще платье для придворных торжеств? – лукаво сощурился мистер Хамли.

Он открыл специальную коробку, выстланную изнутри белым шелком. Там находилось белое платье с несколькими сборчатыми юбками на обручах, в которых Антигона явно казалась бы чересчур пышной. Каждая юбка была оторочена белоснежным шелком, а по самому краю расшита крошечными покачивающимися жемчужинками.

Роуз, ахнув, протянула пальчик и робко коснулась роскошных шелков. Но тотчас, отдернув руку, мужественно замотала головой:

– Нет, это непозволительное роскошество – покупать платье лишь для того, чтобы предстать перед королевой!

Торн едва не согнулся пополам от смеха, но сказал вполне серьезно:

– Дорогая, твой отец поручил мне тебя потому, что у меня столько денег, что я порой не знаю, куда их девать. Как думаешь, Антигона достойна того, чтобы быть представленной ко двору?

Роуз молча кивнула.

На обратном пути девочка уже и не думала плакать. А дома тотчас же побежала знакомить Антигону с миссис Стеллой и горничной со второго этажа, которой на первых порах поручены были обязанности няни при ребенке.

Следующим утром в экипаже Роуз заявила:

– Мы с Антигоной просто счастливы были бы провести этот день в общесте Фреда. Мне в деревне вовсе не нравится.

В голосе ее звучали отчетливые нотки упрямства. Да и Антигона, похоже, взирала на Торна заносчиво, однако он сурово объявил:

– Пока мы не подыщем тебе гувернантку, ты везде будешь следовать за мной: куда иголка, туда и нитка… А мне сегодня совершенно необходимо быть в Старберри-Корт.

– Ума не приложу, зачем мне туда? Детей все видят, но никто их не слышит, да и не слушает – это всем известно…

Роуз сняла с куклы пелерину, достала из кармашка какой-то листок и водрузила его на колени Антигоне.

– Что это она читает? – поинтересовался Торн.

– Антигона пообещала мне учить греческие глаголы по три часа ежедневно. Видишь? – Роуз продемонстрировала листок, испещренный столь мелкими буковками, что прочесть их, казалось, могла бы только мышь.

– Не понимаю, к чему ей учить греческий? – спросил Торн девочку. – Зачем он ей может понадобиться?

– А низачем. На древнегреческом давно уже никто не говорит.

– Тогда к чему время терять? – пожал плечами Торн.

Но девочка вновь пристроила листок на коленях у куклы и раскрыла какой-то томик в кожаной обложке, припасенный для себя.

– Ни она, ни я не станем попусту терять время. Я предпочитаю учить хоть что-нибудь, пускай бесполезное, чем вовсе ничего не делать. А хочешь, я буду и тебя учить греческому? Мистер Панкрас говорил, что каждый джентльмен должен знать этот язык.

– Я не джентльмен.

Роуз оглядела Торна с ног до головы.

– Вижу, что не джентльмен, – сказала она чуть погодя. – Но, может быть, если я выучу тебя греческому, ты сможешь когда-нибудь им стать?

– Не хочу, – отвечал Торн.

Роуз вздохнула и раскрыла книгу. А Торн развернул чертеж машины для растягивания каучука, но уголки его губ то и дело ползли вверх…

Экипаж объехал вокруг особняка по гравийной дорожке и остановился. На полпути Аделаида задремала, и Индии пришлось разбудить крестную:

– Проснись, мы прибыли!

Лишь открыв глаза, Аделаида тотчас защебетала:

– Вот он, вертеп порока! Рассказывала ли я тебе, дорогая, как на моем первом балу Джапп пригласил меня на танец? Моя матушка, разумеется, тотчас от моего имени ему решительно отказала. У него уже тогда была репутация отъявленного распутника.

Индия подхватила свой ридикюль.

– Будем надеяться, что дом несет на себе не слишком явный отпечаток наклонностей бывшего владельца.

В ожидании грума, который должен был помочь дамам выйти из экипажа, Индия смотрела в окошко. Они ехали сразу следом за экипажем мистера Дотри, и хозяин усадьбы успел уже выйти. Подумать только, Индия, оказывается, уже позабыла, насколько он высок ростом… И снова он был без сюртука, а жилет лишь подчеркивал невероятную ширину его плеч. Черные волосы свободно ниспадали на воротник, потому что и шляпой он пренебрег. И снова он был без галстука…

Оставалось надеяться, что он все же прибегнет к услугам мсье де Вальера – даже если Индия прикажет позолотить фасад и крышу его нового имения, леди Рейнзфорд все равно не отдаст дочь за человека, одетого как чернорабочий…

Выходя из экипажа, Ксенобия с изумлением заметила, как Дотри помогает сойти на землю маленькой девочке.