Александр Кумор

Шел домой и думал о Кире. Красивая, доверчивая. Обнял и сразу почувствовал, что так и должно быть. Хочу защищать, заботиться, любить. Быть рядом.

– Откуда ты такой? – Галка подозрительно осмотрела меня, – Я тебя искала. Танцы уже кончились, ждала в беседке, а ты не пришел. Обещал и обманул.

– Я не мог.

Как ответить, если не помнишь о свидании? Откуда она это взяла?

– А сейчас можешь? Пойдем, там наши собрались. Коля гитару у отца взял, знаешь, как душевно поет!

– Сейчас не получится.

– Переодеться надо? Я подожду. А потом ты расскажешь, что случилось, да?

– Прости, не сегодня. Устал. А ты иди.

Галка поджала губы. Не стал ждать упреков, махнув на прощание рукой, поспешил домой. Не буду думать о ней, пусть обиделась, мне сейчас не до друзей.

Навстречу шли люди. Кто пел, кто продолжал танцевать. Мальчишки тащили аккордеон, уставший музыкант плелся рядом. Было видно, он уже выпил. Его жена, вцепившись в руку хваткой конвоира, отчитывала провинившегося, не стесняясь окружающих.

Меня встретил Дик, кинулся с веселым визгом, стал прыгать, прихватывая зубами ладонь. Это он так просил ласки. Бедный пес, сегодня не ходил с ним на прогулку, а ему нужно бегать, чтобы быть в форме. Овчарки должны быть поджарыми.

– С ним отец погулял, – тетка сидела в кресле-качалке и гладила кота, который пригрелся у нее на коленях. Рыжий лениво поднял голову, но не увидев ничего интересного, опять вложил ее в руки хозяйки.

– Откуда ты такой? – повторила она Галкин вопрос.

– В море упал.

– И как водичка?

– Соленая.

– Есть будешь?

– Нет, спать.

– Искупайся сначала. Отец воды натаскал.

Мне стало стыдно. Сегодня целый день был занят переживаниями и забыл о своих обязанностях. Здорово Кира вышибла меня из седла!

– Кира, как это понимать? Почему в окно? Что на тебе надето? – ба подошла, когда я поднималась после неудачного падения. Слетело полотенце, открыв пук спутавшихся волос. Она взялась за край дождевика и тот распахнулся. У двери обе соседки охнули.

Я посмотрела на себя. Голое тело, грязные трусы, кровоподтеки на ногах от камней, по которым меня валяла волна.

Ужас. Что они подумают?

– Ба, я все объясню!

Бабушка обернулась к товаркам, те стояли, переглядываясь и прикрывая рот руками в деланном ужасе.

– Ничего такого! Я была с Ингой…

Договорить мне не дали, старухи закудахтали и попятились. Потом, наскоро распрощавшись с бабулей, вышли на улицу.

Я стояла ни жива, ни мертва. Что сейчас будет? Ба расстроилась. Соседки всем кости моют, а тут лакомый кусочек поднесли. Еще забралась в дом через окно, дура! Хотела как лучше.

Ба не возвращалась. Пошла искать. Она была в своей комнате, сильно пахло валерьянкой.

Я испугалась за нее, затараторила, стараясь быстро выложить свои приключения: от нечаянного купания в море до переодевания на мельнице.

Тут заметила тень – возле открытого окна кто-то был, но когда высунулась, увидела только качнувшиеся ветки жасмина. Ба устало села на кровать, я возле нее и крепко обняла.

Тревожно. Знала, что не совершила ничего предосудительного, но было очень неприятно. И зачем при старухах упомянула Ингмара?

– Ба, что теперь будет? Может пойти и сказать всем, что, честное комсомольское, ничего плохого не было?

Утром разбудили возбужденные голоса. Отец был зол, тетка уговаривала сначала разобраться.

Что случилось? Сон как рукой сняло.

Успел только подняться и одеть бриджи, как дверь в комнату распахнулась, и у порога появился отец. Руки были сжаты в кулаки. За спиной стояла тетка и держала его за плечи. Как будто могла остановить!

– Где. Ты. Был. Вчера.

Ого! Отец в крайней степени ярости.

– На танцах.

– Не придуривайся, ты прекрасно понимаешь о чем я! После танцев. Я видел твою одежду.

– Помог Кире, ее сбила волна. Я вытащил.

– А потом?

– Домой пошли.

– Не ври! Ее разорванное платье нашли на мельнице! Почему она пришла домой голая и вся в синяках?

От нелепости ситуации у меня пропал голос. Вовремя. Сейчас лучше промолчать. Чтобы не говорил, испорчу положение еще больше. Надо чтобы отец успокоился и смог трезво рассуждать.

Кто довел его до белого каления? Откуда ужасные домыслы? Собравшись с духом, произнес:

– Папа, я все объясню. Только не сейчас. Сначала должен увидеть Киру.

– А вот этого не будет! Запрещаю подходить к ней!

Взяв себя в руки, отец продолжил:

– Сейчас я еду на станцию купить тебе билет. Двадцать второго уезжаем домой. Вместе. Каникулы закончились.

Развернувшись и чуть не опрокинув тетку, он вышел на улицу. Там стоял велосипед, который отец вывел за калитку, буркнув что-то резкое соседям, облепившим забор.

Сел на кровать и беспомощно посмотрел на тетку.

– Что случилось?

– Иди мойся, болячки твои зеленкой намазать нужно. Воды нагрей!

Это она уже вдогонку кинула. Как была – в дурацком дождевике, поставила на огонь бак, приготовила таз, мыло и стала распутывать волосы. Вода почти закипела, когда у двери раздался стук. Не стала выходить, хватит, все, что ненужно уже показала. Ба кряхтя и вздыхая дошла до двери.

Там стоял дядя Иван. Он был главным в нашем поселке. Ба молча смотрела на него.

– Пелагея, – кашлянул тот, провел рогаткой пальцев по усам, – я все знаю. Надо в милицию обратиться. Пусть Кира не моется, так поедет. В районе ее осмотреть должны. Собирайтесь. Сейчас машина подъедет.

Я стала открывать дверь, чтобы разубедить его, но бабушка с силой захлопнула, чуть не прищемив мне нос. Вжавшись в косяк, где была небольшая щель, попыталась рассмотреть, что происходит, но кроме бабушкиного платка в поле зрения ничего не попадало. Прижалась ухом и расслышала, строгий голос ба:

– Никуда Кира не поедет. Не было ничего.

– А разве сынок Боргманов не снасильничал? Парни на мельницу сбегали, доказательство нашли – платье разорванное. Его сегодня на внучке твоей видели. Как в район съездим, заявление напишем, мальчишку заберут.

– Ты, Иван, русский язык хорошо понимаешь или тебе на лапландском сказать? Ничего не было. Кира в порядке. Ингмар ее спас, когда тонула. Все. И остальным скажи, чтобы зря языками не мололи.

– Как хочешь, Пелагея, как хочешь. Но зачем парня покрываешь? Или замысел какой есть?

– Не заставляй меня, Иван, ухват взять. Иди. Сам не болтай и другим накажи.

– На каждый роток не набросишь платок.

Было слышно, как ба закрывает дверь на засов. Появилась на пороге кухни и посмотрела в мои несчастные глаза:

– Не бойся, Кирюша, отобьемся.

Я облегченно вздохнула и обняла свою любимую бабушку.

– А телеграфировать маме будем? – на всякий случай поинтересовалась.

– Причина есть? -резонно спросила ба, – Нет? Значит не будем.

Закрыла окно, занавесила его и стала помогать снимать дождевик, а потом долго мыла меня в тазу.

Чистая, измазанная зеленкой, засыпала на кровати, только что застеленной хрустящими от крахмала простынями, измученная прекрасно начавшимся и нелепо завершившимся днем моей первой любви.