По опыту предыдущих экспериментов, вероятность выдачи полем живой органики очень высока. Но это вовсе не отклонение, а как раз таки профильное направление эксперимента.

Есть также небольшая вероятность, что эта органика будет агрессивной и… гравитационные пушки и стрелковое оружие не смогут с ней справиться. Вот это уже отклонение, причём опасное не только для команды испытателей, но и для всей популяции К‑55.

Поэтому в случаях, когда конечная фаза эксперимента проистекает вне проекторного стенда (это не то чтобы норма, но такое иногда бывает), портальное поле всегда волокут в топку.

Даже если это происходит на территории противника.

Правда, такого, чтобы поле загуляло на территорию противника, ранее не бывало, но… В жизни всё когда-то случается в первый раз.

Пока доктор устанавливал видеокамеру на треноге, ассистенты с грехом пополам затолкали кокон в топку, но при этом не выдержали уровень и утопили поле примерно на треть.

– Ну нет, ребята, так не пойдёт, – поругал коллег доктор. – Давайте, подвесьте его.

Коллеги, чертыхаясь и кряхтя, стали ворочать поле тяжёлыми пушками, поднимая его повыше.

У портального поля нет точки опоры, оно игнорирует оси координат и без проблем «живёт» в твёрдых средах, хотя они существенно замедляют скорость движения. Запас хода отправившегося «на прогулку» поля зависит исключительно от величины стартовой энергии ускорителя. Сколько зарядили, настолько далеко и убежит.

Ну а когда наддают из гравипушек, сообщая полю колоссальную энергию, почему бы не попрыгать, не поиграть с нерадивыми учёными?

Ассистенты, наконец, вывели кокон над уровнем пола.

Панин произвёл замеры небольшим прибором с двумя экранами и множеством кнопок и выдал вердикт:

– Расчётное время «скачка» – от пятнадцати минут до получаса. Точнее сказать не могу, сильный геомагнитный фон. Давайте-ка, ребята, на всякий случай принарядимся.

Ассистенты с удовольствием отложили тяжёлые пушки и сняли с тележки зиповский ящик с защитными комплектами.

– А вам что, особое приглашение нужно? – обратился доктор к солдатам.

– Нельзя сектор бросать, – угрюмо заметил Мусаев. – И потом – какой смысл?

– Извини, но во всём, что касается науки, я решаю, есть смысл или нет, – спокойно возразил доктор. – Так что, давай: по одному подходим, экипируемся.

Мусаев кивнул солдатам. Они оба отправились облачаться в защитные комплекты, а сержант остался держать сектор.

Нет, сержант не страдал склонностью к вольнодумию и уважал мудрого доктора, хотя тот годился ему в сыновья.

Как и подобает опытному военному, сержант был практиком и сторонником здорового рационализма.

Так вот практика показывала, что защитные комплекты надевать нерационально. Потому что они, увы, не защищают от тех фокусов, которые может выкинуть портальное поле.

По крайней мере, в прошлый раз они никого не спасли.

Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере с открытым окном приёмника.

Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.

Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой.

За ними стояли трое с автоматами, пока что не целились, но вели себя насторожённо и следили за каждым жестом Вадима.

Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках фонарь и нечто, напоминавшее диктофон.

В гробовом молчании прошло несколько секунд, в течение которых Вадим успел рассмотреть помещение и понять, что существа в защитных костюмах – это всё же люди.

Люди, по-видимому, тоже что-то поняли, и тот, который с диктофоном, радостно крикнул:

– Есть контакт!!!

Голос из-под скафандра звучал глуховато, но вполне отчётливо.

Итак, это люди, и как минимум один из них говорит по-русски.

«Это игра, – с абсолютной уверенностью решил Вадим. – Очень, кстати, антуражненько. Клёпки аутентичные, люди как живые… Не понял только, что это за игра такая. Что-то типа «Биошока» с локализацией?»

И вдруг понял, что это не внутренний диалог, а он на самом деле говорит вслух.

Ух ты, какая чудная игра!

– Объект вменяем, ведёт себя несколько неадекватно, – пробубнил товарищ с диктофоном. – И выглядит… Выглядит очень странно. Так – внимание!

Двое с «ружьями» в первом ряду быстро присели на колено, трое во втором подобрались, расступились и направили на Вадима оружие.

А товарищ с диктофоном зачем-то подскочил к пульту управления, положил ладонь на большую красную кнопку и тревожно уточнил:

– Какой Уровень?!

– Восемьдесят второй, – Вадим гордо подбоченился.

– Не… Гхм… Не понял, – растерялся товарищ с диктофоном. – Как это «восемьдесят второй»?! Максимум – Тринадцатый, дальше ничего нет!

– Ну не знаю, может, здесь разрабы «левелкап»[2] воткнули? В любом случае у меня реально Восемьдесят второй Уровень, ментал прокачан на «макс», и мне надоело торчать в этой камере, – Вадим тряхнул руками, воспроизводя жест персонажа из игры, готовящегося наложить заклинание, и шагнул было вон из камеры. – А если кто дёрнется, махом кастану безумие…

Выйти на волю он не успел: товарищ с диктофоном шлёпнул ладонью по красной кнопке.

Массивный защитный экран моментально закрыл выход из камеры, чуть не отдавив Вадиму ногу.

Раздался звук, похожий на рёв ракетных сопел, в камере вспыхнуло нестерпимой яркости голубое свечение…

И Вадима в одно мгновение разложило на атомы.

Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере, с распахнутым настежь защитным экраном.

Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.

Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой. За ними стояли трое с автоматами, не целились, но вели себя насторожённо, следили за каждым жестом Вадима.

Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках нечто, напоминавшее диктофон.

В общем, всё в точности так же, как в первый раз…

Только ощущения совсем другие.

Это была сплошная Воплощённая Боль.

Каждая мышца, каждая косточка, каждая клеточка его организма стонала, рыдала и билась в страшной истерике от нестерпимой боли, которая разрывала на части всё естество Вадима, не давала дышать, двигаться и думать.

Это было какое-то Парализованное Безвоздушное Безумие: с перекошенным жуткой гримасой лицом Вадим застыл на месте, как монумент всем сгоревшим в аду, невидящим взором глядя прямо перед собой, и мечтал в тот момент только об одном:

Смерть…

Смерть.

Смерть!

Господи, Смерть, возьми меня обратно! Это неправильно, несправедливо, человек не может, не должен, не имеет права жить после ТАКОГО…

– Есть контакт!!! – радостно крикнул человек с диктофоном.

О, боже… Что это?! Что за идиотское светопреставление?!

– Так… Объект явно в шоке, моторика отсутствует. Вегетативная реакция… Ребята, да он помирает! А ну, взяли…

Двое в первом ряду бросили «ружья», подскочили и выдернули Вадима из камеры.

Быстро уложили на тележку, вогнали какой-то препарат и занялись реанимацией: двое принялись грубо и жёстко массировать конечности, а товарищ с диктофоном бил Вадима по щекам и что-то орал ему в ухо.

Через пару минут экзерциции увенчались успехом.

Вадим дёрнулся, как ударенный током, с криком хапнул первую порцию воздуха и закашлялся, задышал жадно и глубоко, хрипло рыча и плача, выталкивая из себя эту невероятную, немыслимую, несовместимую с жизнью Боль…