Он вплотную приблизился к ней. Она не сопротивлялась. Вдруг он стремительно и изящно проплыл над ее телом, на мгновение коснулся его и отдалился.
Она продолжала плыть дальше, а он снова проплывал над ней. Вдруг она замерла, и тогда он поднырнул и проплыл у нее между ног. Они рассмеялись. В воде они оба чувствовали себя свободными.
Он уже сильно возбудился и теперь плыл с напряженным членом. Потом они настороженно приблизились друг к другу, словно готовясь к битве. Он прижал к себе ее тело, и она ощутила твердость его пениса.
Он вложил его ей между ног. Она коснулась его рукой. Его руки ощупывали ее, ласкали повсюду. Потом она отстранилась, и ему пришлось опять догонять ее, чтобы обнять. И снова его пенис осторожно скользнул ей между ног, и он прижал ее к себе еще крепче, пытаясь проникнуть в нее. Она вырвалась и вышла из воды на песчаные дюны. Он погнался за ней, мокрый, блестящий, смеющийся. Разгорячившись от бега, он снова воспылал страстью. Она упала на песок, а он рухнул на нее сверху.
И в тот момент, когда его желание достигло предела, силы вдруг покинули его. Она лежала и ждала, а он, улыбающийся и влажный, ни на что не был способен. Он уже несколько дней томился желанием, и теперь ему страстно хотелось овладеть этой женщиной, но он не мог этого сделать. Он испытывал от этого глубокое унижение.
Однако ее голос прозвучал нежно.
— У нас много времени, — сказала она. — Не уходи. Мне так хорошо.
Ее тепло передалось ему. Желание не вернулось, но ему было приятно ласкать ее. Они лежали рядом, прижавшись животами, и волосы на ее лоне потирались о его волосы, ее соски упирались ему грудь, а ее рот прильнул к его рту.
И тогда он медленно отстранился, чтобы посмотреть на нее — на ее длинные, стройные и гладкие ноги, на густые заросли у нее в паху, на ее изящную, бледную, поблескивающую кожу, на вздернутые полные груди, на распущенные волосы, на распахнутый в широкой улыбке рот.
Он сел в позу Будды. Она склонилась над ним и взяла в рот его маленький, увядший пенис. Она осторожно его лизала, нежно прикасаясь к самой головке. Он возбудился.
Он сверху смотрел на ее широко раскрытые красные губы, изящно поглотившие его пенис. Одной рукой она придерживала его за яички, а другой проводила по головке пениса, нежно опуская и натягивая на него кожицу.
Потом, сев напротив, она взяла его пенис в руку и направила себе между ног. Осторожно она потирала пенисом свой клитор, повторяя это много-много раз. Луис наблюдал за движениями ее руки, отмечая, какая же она красивая, когда держит в руке его пенис так, словно бы это был цветок. Это его возбуждало, но все же он еще не мог окрепнуть настолько, чтобы войти в нее.
Он видел, как из отверстия ее лона, поблескивая в лунном свете, появилась влага желания. Она продолжала потирать его пенис.
Два тела, в равной степени прекрасные, нависли над ее потирающими руками, и крохотный пенис ощущал прикосновение ее кожи, ее теплой плоти, возбуждаясь от этого трения.
— Высунь язык, — попросила она и склонилась над ним. Не переставая потирать его пенис, она засосала его язык в рот и своим языком коснулась его кончика. Каждый раз, когда пенис прикасался к ее клитору, она касалась своим языком кончика его языка. И Луис ощущал, как тепло пробегает между его языком и пенисом, мечется вверх-вниз.
Хрипловатым голосом она сказала:
— Высунь свой язык, высунь.
Он повиновался. Тогда она снова отчаянно прокричала:
— Еще, еще, еще… — И когда он подчинился, то по его телу прокатилась такая дрожь, словно бы его пенис тянулся к ней, достигал ее.
Рот у нее был широко раскрыт, двумя тонкими пальцами она обхватывала его пенис, ноги были зазывающе раздвинуты.
Луис возбудился, кровь бурлила у него в жилах и приливала к пенису. Он напрягся.
Женщина терпеливо ждала. Она не сразу приняла в себя его пенис. Время от времени она позволяла ему касаться языком своего языка. Ей хотелось, чтобы он дергался как возбужденный кобель, раскрыл свою сущность, прильнул к ней. Он любовался красными губами ее вульвы, распахнутыми и жаждущими, и вдруг яростное желание захлестнуло его, и его пенис окончательно окреп. Он бросился на нее, не отрывая языка от ее рта, а пенис его тем временем проникал внутрь нее.
И снова он никак не мог кончить. Они долго катались по песку. Наконец они встали и пошли, держа свои одежды в руках. Член Луиса теперь стал большим и упругим, и ей было приятно на него смотреть. Время от времени они опускались на песок, и он брал ее, сжимал в объятиях, а потом отпускал, влажную и горячую. А потом, когда они пошли дальше, он обхватил ее сзади и опрокинул на землю, так что она оказалась на четвереньках, и они стали напоминать совокупляющихся собак. Он потрясал в ней своим членом, запихивал его и подрагивал, одновременно целуя ее и обхватив за груди.
— Тебе этого хочется? Хочется? — спрашивал он.
— Да, доставь мне удовольствие, но не спеши, не кончай. Мне нравится так, как сейчас. Я хочу этого снова и снова.
Она была влажной и трепещущей. Потом она продолжала идти дальше в ожидании того момента, когда он снова опрокинет ее на песок и снова овладеет ею, возбудит и потом отпустит раньше, чем она успеет кончить. И всякий раз она заново ощущала его руки на своем теле, теплый песок — своей кожей, его ласкающий рот, ласкающий ветер.
Когда они шли рядом, она держалась за его возбужденный пенис. Потом она остановила его, опустилась на колени и взяла его в рот. Он стоял, склонившись над ней и слегка подрагивая животом. В следующий раз она зажала его пенис между грудей, как бы уложив его на подушки, и заставляла скользить в этом мягком объятии. С кружащимися головами, разгоряченные, дрожащие от ласк, они брели как пьяные.
Вдруг они увидели дом и остановились. Он умолял ее спрятаться в кустах. Ему хотелось кончить, и он не собирался отпускать ее, пока этого не произойдет. Она тоже была сильно возбуждена, но ей хотелось сдержаться и подождать его.
На этот раз, когда он оказался внутри нее, по его телу пробежала дрожь, и наконец он яростно кончил. Она села на него верхом, желая тоже достичь полного удовлетворения. Они вскрикнули одновременно.
Когда они лежали расслабившись и курили, то заметили, что близится рассвет. Им стало зябко, и они набросили на себя одежды. Отведя глаза в сторону от Луиса, женщина рассказала ему одну историю.
Она была в Париже во время публичной казни русского террориста, убившего дипломата. Тогда она жила на Монпарнасе, проводила время в кафе и, как и все ее друзья, пристально следила за процессом, поскольку убийца был фанатиком, на задаваемые вопросы отвечал в духе героев Достоевского и вел себя на суде с невиданной религиозной решимостью.
В то время за тяжкие преступления предусматривалась смертная казнь. Обычно казнь происходила на рассвете, когда город еще был безлюдным, на маленькой площади возле тюрьмы «Сантэ», где еще во времена Великой французской революции стояла гильотина. Из-за полицейского кордона подойти близко к месту казни было невозможно. Обычно только немногие приходили посмотреть на публичные казни. Но случай с этим русским был настолько исключительным, что туда устремились студенты и художники с Монпарнаса, юные бунтари и революционеры. Они провели там в ожидании всю ночь и теперь были пьяны.
Она тоже ждала вместе с остальными, пила с ними и пребывала в состоянии предельного возбуждения, смешанного со страхом. Ей предстояло впервые в жизни увидеть, как кто-то умирает. Ей предстояло впервые увидеть, как кого-то вешают. Ей предстояло впервые стать свидетельницей сцены, которая много-много раз повторялась во времена революции.
С наступлением рассвета толпа двинулась к площади и собралась вокруг веревок, натянутых полицейскими. Несомая людским потоком, она оказалась метрах в десяти от эшафота.
Она стояла прижатая к самой веревке и наблюдала за происходившим с трепетом и ужасом. Затем разгоряченная толпа вытеснила ее оттуда. И все же, приподнимаясь на цыпочки, она могла видеть, что происходит. На нее давили со всех сторон. Наконец привели заключенного с повязкой на глазах. Его уже поджидал палач. Двое полицейских держали смертника и медленно повели его по лестнице на эшафот.
