- Сестра Юстина, займи свое место среди остальных сестёр, ты мешаешь мне начать утреннюю службу! - приказала Теоделинда лекарше.
Юстина оторопела от такой наглости и, не двигаясь с места, оглянулась на остальных монахинь — те смотрели на Теоделинду также недоуменно и растерянно, в храме воцарилось гробовое молчание. Надо было что-то отвечать.
- Но, сестра Теоделинда, здесь какая-то явная ошибка, - заговорила лекарша, обретя наконец дар речи. - Я не могу уйти от алтаря! Мать-настоятельница подрядила и благословила именно меня на проведение службы во время её болезни. Думаю, это вам надлежит занять свое место среди монахинь!
Она уверенно взошла на амвон и заняла место по другую сторону алтаря. Однако Теоделинда решила больше не удостаивать лекаршу своим вниманием и громко обратилась к остальным инокиням:
- Послушайте меня, дорогие сёстры, пришло время перемен! Уже долгое время обитель святой Агнесс находится в управлении недостойной, погрязшей в грехах настоятельницы. Но как вы знаете, ни один из грешников не уйдет от суда за свои преступления. Сегодня такой день, благословенный - день отделения сорняков от пшеницы и сожжения их, и очищения нашей обители от всей этой непотребной грязи!
Монахини с ужасом взирали на говорившую. Некоторые, что были посообразительнее, ринулись было прочь из храма, чтобы предупредить аббатису о мятеже, но двери оказались запертыми.
- Никто не покинет храм пока я этого не позволю! - крикнула им Теоделинда и продолжила свою речь. - С сегодняшнего дня начинается новая жизнь в нашей обители, жизнь по-настоящему праведная и честная. И поскольку я самая знатная и достойная среди всех вас, то отныне именно ко мне надлежит всем обращаться как к своей настоятельнице и аббатисе монастыря!
Поднялся невообразимый шум, все женщины разом заговорили, заголосили и запричитали. Лишь Юстина оказалась единственной, кто сохранял спокойствие.
- Сёстры! - воскликнула она, стараясь перекричать остальных. - Теоделинда одержима бесами! Наш долг помочь нашей несчастной обезумевшей сестре! Её должно схватить и связать до приезда епископа!
Часть монахинь, вняв Юстине, кинулись к мятежнице, но другие, связанные дружбой и посулами с Теоделиндой, встали на её защиту, бойко отталкивая от неё разгневанных сестёр. Несколько монахинь из числа приспешниц Теоделинды стащили Юстину с амвона.
Тем временем Альберга вышла из лечебницы, направляясь в храм на утреннюю службу, однако её остановил страшный грохот и громкие голоса, доносившиеся от монастырских ворот. Приблизившись, она с ужасом увидела, что на монастырский двор ворвалась банда разбойников.
- Ломайте ворота! - командовала находившаяся там же на дворе Дидимия.
Взгляд Альберги упал на бездвижных, окровавленных привратников — они были мертвы.
Графиня поспешно вернулась в лечебницу.
- Беда, матушка! - воскликнула она, вбежав в комнату.
- Что там без меня стряслось?! - испуганно всполошилась аббатиса, поднимаясь из постели.
- Матушка, помогите! - сказала вместо ответа Альберга, пытаясь сдвинуть с места тяжелую мраморную подставку, что удавалось ей с большим трудом. - Надо придвинуть это к двери!
- Зачем? - удивилась аббатиса, но все же постаралась помочь Софии.
Хотя от настоятельницы, еле стоявшей на ногах после болезни, было не очень много проку, но подставка всё же поддалась и женщины, хоть и с трудом подтащили её к двери.
- В монастыре разбойники, - сообщила-таки Альберга аббатисе, после того как дело было сделано.
Цезария в ужасе схватилась за голову и тот час устремилась было вон из лечебницы, но Альберга помешала ей:
- Туда нельзя, они уже убили привратников, убьют и вас! Прошу, матушка, останьтесь здесь! Как только я уйду, задвиньте дверь этой подставкой, а после постарайтесь придвинуть к дверям кровать и все что только сможете!
- Ну что ты, София! Как же я буду сидеть здесь и прятаться, когда обитель в такой опасности!
- Матушка, опасность грозит прежде всего вам! - твердо возразила Альберга. - Прошу останьтесь и позвольте любящим вас хотя бы попытаться спасти вас и не потерять свою мать-настоятельницу! - Альберга поцеловала руку матери и выбежала за дверь — надо было спешить. К счастью, аббатиса решила послушаться её, и с другой стороны на дверь со скрежетом лег тяжёлый камень.
Стащив с головы громоздкое и неудобное верхнее покрывало (после выздоровления Альберги Юстина снабдила её монашеским облачением, поскольку кроме изодранной камизы на молодой женщине ничего из одежды не было) и оставив его возле порога комнаты, графиня вновь вышла из лечебницы, и осторожно и скрытно, приблизилась к главному двору.
Она увидела, как большая часть разбойников во главе с Дидимией направились к храму. У разрушенных ворот остались несколько человек. Разграбление монастыря началось с конюшни, располагавшейся неподалёку от привратницкой. Разбойники вывели из конюшни всех лошадей, довольные своим приобретением. Немного понаблюдав за ними, графиня решила, что пора действовать, поскольку более подходящего момента могло больше не случиться.
«Господи, прости!» - кратко помолилась она, быстро перекрестившись, и решительно направилась к воротам. По её уверенной походке и по тому как смело она держалась, мужчины все как один решили, что эта молодая монахиня пришла с приказом от хозяйки. Альберга же вознамерилась забрать у разбойников одну из лошадей, чтобы отправиться на ней за подмогой - без помощи местного графа и думать нечего было справиться с мятежом. Она подошла к кобылке, что находилась ближе остальных животных к воротам и к тому же по виду казалась весьма резвой и, не говоря ни слова, ласково похлопала её по шее. Разбойник, уже прибравший эту кобылу к рукам, угрожающе глянул исподлобья на нахальную монахиню:
- С чем пришла?! - с нетерпеливой досадой бросил он и тут же, согнулся в узел, получив пренеприятнейший и очень болезненный удар - только сейчас Альберга оценила все достоинства деревянных монашеских башмаков. Не успели остальные толком понять в чем дело, как монахиня оказалась верхом на лошади, предупредив нападение другого разбойника, попытавшегося было стащить её вниз, но поймавшего удар башмаком в челюсть — разбойник отскочил прочь со страшными ругательствами, выплевывая на земь выбитые зубы. Всё это произошло так быстро, что догонять умчавшуюся беглянку никому даже не пришло на ум.
