- Тебе так трудно исполнить мою совсем крохотную просьбу? - Эмма посмотрела на мужа удивленными, широко раскрытыми глазами, полными слёз. Людовик ненавидел этот взгляд — когда жена так смотрела на него, то он начинал чувствовать себя виноватым во всех смертных грехах сразу.

- Да я терпеть не могу этого проходимца  - твоего графа Бернарда! - не скрывая раздражения заговорил Людовик, переходя на сиплый шёпот, как всегда, когда он ругался с женой. - Он предатель, трус и негодяй! Он предал императора! Пойми, что у меня не может быть никаких дел с этим выскочкой! Да посмей он только показаться мне на глаза, будет тут же арестован и обезглавлен! И когда только он успел втереться к тебе в расположение, Эмма?!

- Ладно, - примирительно проговорила Эмма в ответ на эту тираду, - а если я пообещаю тебе кое-что, прямо здесь и сейчас? - лицо жены приняло кокетливое, игривое выражение, которое раздражало Людовика ещё больше, чем предыдущее. - Если ты выслушаешь графа Бернарда, то обещаю не обращаться к тебе, не приходить, даже не заговаривать с тобой ну скажем эээ целый месяц! - у Эммы самой перехватило дух от смелости данного обещания. Вот ведь на какие жертвы приходится идти ради сестры! А оценит ли госпожа императрица эти жертвы, она ведь и не вспоминала о своей младшей сестрёнке, пока не припекло...

- Поклянись! - быстро проговорил Людовик, поймав жену на слове и опасаясь как бы она не передумала.

- Клянусь, - небрежно бросила Эмма пожав плечами, но тут же недовольно добавила, не в силах скрыть досады, - то-то твой любимчик Герольд обрадуется, - ей мгновенно представилась наглая самодовольная физиономия её соперника, приближенного фаворита короля.

- Если нарушишь клятву — отбывать тебе тот же месяц в святой обители, так? - усмехнулся Людовик.

- Не слишком ли жестокое наказание для столь прекрасной госпожи? - с улыбкой проговорил Бернард, который слышал весь разговор от первого до последнего слова, скрываясь за перегородкой у потайной двери. Решив, что пришло время выйти из укрытия, он вмешался в разговор супругов, споривших на родном для Эммы тевтонском наречии,  которое граф знал не хуже романского.

Увидев нежеланного гостя, король Баварский не преминул бросить сердитый взгляд на супругу, но данное ею обещание было настолько соблазнительным, что он всё же предпочёл остаться в комнате и выслушать графа Барселонского. При словах Бернарда щеки молодой женщины заалели - она жила почти безвыездно в скучном Шпейере, помногу месяцев не видя никого, кроме своих служанок, и подобные знаки внимания от мужчин были для неё в диковинку. К своему сожалению, Эмма была вынуждена оставить приятное общество и поспешно удалиться, чтобы не мешать важному разговору, вместе с тем  весьма довольная, что ей удалось переубедить мужа и добиться своего.

- Монсеньор, позвольте, прежде всего, оправдаться в ваших глазах, раз уж поневоле я услышал все ваши нелестные отзывы, - посчитал нужным для начала сказать королю Баварскому Бернард, снова перейдя на романское наречие. - Поверьте, я всем сердцем желал бы отдать жизнь за своего государя, но император приказал мне остаться в Ахене, чтобы возглавить защитный гарнизон. Гарнизон был разгромлен, Ахен захватили враги, но это произошло лишь по причине гнусного предательства одного из ахенских рыцарей, открывшего врагам подземный ход во дворец. Я попал в плен, но мне удалось бежать, с тем, чтобы сделать всё возможное для возвращения престола вашему отцу. Мне известно, что с некоторых пор и вы оставили лагерь своего брата и перешли на сторону императора, и потому сегодня я здесь.

Людовик со вниманием выслушал речь графа, затем кивнул, пригласив сесть за стол, а сам уселся напротив гостя, не забыв прежде отдать приказ дежурившему за дверьми барону, чтобы он предупредил ожидавших своего короля подданных о том, что начало охоты откладывается.

- Говорите, граф, - приказал он Бернарду.

- Должно быть, вам известно, что дела у вашего брата идут далеко не лучшим образом.

Людовик молча кивнул.

-  Прежде всего виной тому неудачная война с бретонцами. Нейстрия разорена, этот край превращен в выжженное и вытоптанное пепелище. Оставшиеся в живых обездоленные люди одинаково проклинают как бретонцев, так и воинов Лотаря, которые убивали и грабили не меньше, чем чужаки.

- Это месть, - проговорил Людовик, - Таким образом Лотарь мстит нейстрийцам за их лояльность к Людовику. Они были в числе последних, кто покинул императора и они же первыми перешли на мою сторону во время моей ссоры с братом. Большинство из знатных нейстрийцев вынуждены вместе со своими семействами скрываться от его гнева здесь, в Баварии.

Приняв к сведению замечание Людовика, Бернард продолжил свою речь:

- Дабы обеспечить всех своих воинов, даже самых бедных из них, доступной экипировкой, Лотарь прижал к ногтю торговцев, запретив им вывозить из Франкии кольчуги и мечи, то есть именно то, что пользовалось наибольшим спросом среди иноземцев. В ответ многие свернули торговлю и перебрались к грекам,  лишив сеньоров возможности покупать предметы роскоши, изысканные ткани и украшения, которых не сыскать в наших краях. Кроме того, он повысил пошлины для греческих торговцев, а людей константинопольского князя, прибывших чтобы уладить это дело, просто прогнал с глаз, публично их оскорбив. Признаться, я не в силах постичь для чего ему понадобилось ссориться с Византией, но зато мне ясно как Божий день, что если не отменить повышение пошлин, нам не миновать войны с греками, тем более, что, как мне известно, византийцы давно подыскивают повод нарушить заключенный с вашим отцом мир.

Далее. Настоятелей монастырей он обязал служить по три мессы к ряду: за сеньора короля, за франкское воинство и за процветание империи. Кроме того, ввиду неурожайного года, епископы, аббаты и аббатисы обязаны регулярно поститься в указанные дни и с начала осени взять на содержание по несколько человек из бедноты вплоть до следующего урожая.

Сеньоры так же обязаны регулярно поститься, а те, кто не желает или не может этого делать должны откупиться приличной единовременной выплатой в казну. Кроме того, он обязал каждого отдать в казну по фунту серебра, отказавшиеся были в назидание остальным лишены всего имущества. Что касается баронов, то сроки их службы сеньорам увеличены на лишних два десятка дней. Больше всех от этих нововведений пострадали вилланы и сервы, повсюду поднимаются мятежи. Народ повсеместно уверился, что неурожайный год и предстоящая страшная зима это расплата за низложение помазанного императора, и призывают к свержению Лотаря и возвращению императора Людовика Благочестивого, которого называют теперь не иначе, как отцом народа. Вся Франкия бурлит и негодует.