Альберга огляделась кругом в поисках своей одежды — ближе всего валялась её рубаха, однако не так близко, чтобы можно было достать её, просто протянув руку. Она попыталась осторожно привстать и подтянуться в нужном направлении, но к её досаде это разбудило Бернарда.

Он открыл глаза, взглянул на любимую с ласковой улыбкой и, не говоря ни слова, принялся покрывать поцелуями её тело.

Оно было ещё прекраснее, чем угадывалось под одеждой, оно было восхитительно. Эта нежнейшая, словно тончайший шелк кожа, полные груди, гладкий живот, крепкие бедра, всё было создано для того, чтобы восторженно закипала кровь в его жилах и ударяла в голову, затуманивая его разум. Её страстная и сладостная любовь словно вознесла его этой ночью в рай, одарив воистину неземным блаженством, какого ему не дано было познать до неё ни с одной из любовниц. Да, это его женщина, она создана для него и он не допустит, чтобы она покинула его и принадлежала кому-то другому.

Он хотел вновь возлюбить её, но неожиданно для себя встретил сопротивление.

- Малышка, драгоценная моя, прошу, не играй со мной, я и так без ума от тебя, - сказал он, с нежным укором взглянув на Альбергу.

- Сеньор Бернард, мне холодно, я хочу одеться, - отвечала она.

Её непроницаемый отсутствующий взгляд и словно бы даже враждебная интонация неприятно удивили его, но ещё больше его покоробило это ледяное вежливое обращение. Даже при дворе, когда они ещё не были любовниками, она обращалась к нему с большей любезностью и теплотой.

- Альберга, к чему эти  церемонии, теперь ты можешь звать меня по имени, - удивленно проговорил он, пытаясь разгадать что кроется за её странным поведением. Ночью она сгорала от любви к нему, а на утро возненавидела? Так не бывает, но всё же её словно подменили.

Она ничего не ответила. Бернард протянул руку и  подал ей её камизу. Затем, опершись на локоть, с улыбкой наблюдал как она торопливо, явно смущаясь своей наготы, путаясь в рукавах, надевала рубаху. Как только она справилась с этим делом, наконец-то к своей радости одевшись, Бернард вновь со смехом притянул её к себе.

- Иди ко мне, тебе придется ещё не раз надевать её, - он вновь обнял любимую женщину. Ему захотелось поведать ей о своей любви. Он впервые испытывал подобные чувства, и они так сильно волновали его, что он не мог не рассказать о них.

- Альберга, возлюбленная моя малышка, если бы ты знала, как часто я видел во сне твой взгляд, тот, что ты подарила мне в нашу первую встречу, в Бурже. Такой откровенный и такой невинный одновременно. Сама того не зная, своим взглядом ты зажгла во мне безумное адское пламя. До сих пор удивляюсь, как я не сгорел заживо, когда вынужден был укротить этот дьявольский огонь, чтобы не овладеть тобой прямо в той крестьянской лачуге. Теперь я знаю, что и ты чувствуешь ту же страсть. И сейчас я всё сильнее влюбляюсь в тебя. Клянусь, ты самая желанная из женщин и лучшая из любовниц. И я хочу, слышишь, Альберга, хочу, чтобы ты навсегда была моей... - говоря это, он впился в лицо возлюбленной самым пристальным взглядом, пытаясь дознаться, что она об этом думает и как хочет ответить ему. Но она оставалась безучастной, как будто не слышала его вовсе.

«О Боже, какой ужас, только не это...» - с тоской думала графиня, слушая эти признания.

 Не дождавшись её ответа, Бернард решил перейти от слов к делу.

- Нет! - воскликнула Альберга, одергивая рубаху, которую он задрал было вверх, оголяя её ноги.

- Да что с тобой? - недовольно спросил он.

- Мне надо прогуляться, - сказала она.

Бернард отпустил её и проводил взглядом, пока она не скрылась за камнями.

«Вот пойми женщин. Ты уже думаешь, что она вдруг возненавидела тебя, а у неё просто случилась нужда» - он пожал плечами, удивляясь такому непостижимо нелепому поведению.

 Он подобрал валявшиеся под ногами штаны и рубаху и пока одевался, заметил на полу тот ломоть мяса, что приготовил вчера для Альберги. По всему, она даже не притронулась к нему. Бернард сплюнул с досады и выпнул испорченную еду из пещеры.

«Так она вчера совсем ничего не ела. Ну конечно, теперь все понятно, она совершенно обессилена, вот почему она сейчас похожа скорее на живого мертвеца, чем на женщину!»

За одним из камней у него должен быть припасен запас еды. Бернард убрал камень и заглянул в небольшое углубление за ним. По правде сказать, там было не густо. В кувшине оказалось вино — пригодится, после одного-двух глотков она непременно оживится. Он обнаружил здесь же запас миндаля — он даже не помнил, когда он припас его, но теперь тоже пригодится, то, что надо.

Альберга стояла, укрывшись за каменным выступом, и внимательно наблюдала за его действиями, прикидывая, как ей сбежать от него. И ведь спасение было так близко - всего в шагах двадцати от неё виднелась небольшая часть скалы с дорогой, уводящей прочь отсюда, и бескрайняя синяя небесная высь над ней.

«Надо только дождаться удобного случая и убежать, а пока что надо попытаться как-то отвлечь сеньора Бернарда от этой несносной и опасной для меня любовной горячки...»

«Лучше всего было бы бросить здесь все и уехать с моей малышкой в Испанию...» - размышлял тем временем Бернард, - «Господи, я совсем рехнулся?» - тут же подумалось ему.

- Иди-ка сюда, несносная девчонка, - заговорил он с наигранной строгостью, увидев появившуюся Альбергу. - Ты вчера так и не съела ни кусочка, не правда ли? Но сегодня тебе не удастся провести меня, я сам тебя накормлю!

Он подхватил её на руки и, усевшись и усадив её к себе на колени, поднес к её губам ядрышко миндаля.

- Я не хочу! - Альберга резким движением оттолкнула его и, вскочив на ноги, отбежала к противоположной стене.

- Ты можешь объяснить, что с тобой происходит?! - раздраженно произнес Бернард, чувствуя, что его охватывает гнев.

Графиня, впрочем, казалась разгневана не меньше его.

- Послушайте, сеньор Бернард, я вас не понимаю! Разве мы не должны сейчас предпринимать что-то для спасения императора и изгнания принца Лотаря?! Принца Карла могут найти со дня на день и убить, а вы ведете себя так, словно у вас нет никаких забот!