- Элисена, оставь сестру и уходи из комнаты! - слышится окрик матери.

- Но у неё жар! - перечит матери Элисена, не понимая, как можно оставить без помощи болящего человека.

Мать оттаскивает младшую дочь от старшей и выводит её из комнаты.

Переживая за сестру, Элисена не стала подниматься со всеми девушками на женскую половину дома, а осталась внизу, спрятавшись за выступом стены, возле лестницы.

Она еле дождалась, когда из комнаты вышли свидетели (свидетелями со стороны невесты были её отец и брат, а свидетелем со стороны жениха, в виду отсутствия у Лантберта родственников, был его сеньор) и оповестили гостей, что свадьба завершилась честь по чести, что все без обмана и да пребудет с молодыми вовеки благословение Божье, на что гости хором, один громче другого, принялись выкрикивать традиционные шутливые поздравления и пожелания, соревнуясь в остроумии.

Элисена тут же оказалась рядом с отцом.

- Батюшка, как там Альберга?! Ведь она нездорова! - к счастью, в зале было так шумно, что никто не расслышал слов девушки, иначе граф Буржский не избежал бы неприятных расспросов по поводу здоровья молодой.

Тем временем один из гостей, вдрызг пьяный, подошел к графу и уставившись на девушку развязно заговорил с её отцом:

- Эй, Викфред, не отдашь ли за меня свою вторую дочь?

В ту же минуту наглец познакомился с силой кулака разгневанного сеньора Викфреда: отлетев в сторону, несчастный ударился об стол и с грохотом свалился на пол, опрокинув на себя поднос с запеченным поросенком и несколько кубков с вином.

Эта сценка пришлась по душе королю, который громогласно и заразительно расхохотался, а вслед за ним и все остальные, уже изрядно развеселевшие гости.

- Ступай наверх, - бросил отец Элисене и та исчезла так быстро, словно растворилась в воздухе.

***

Было раннее утро. Рассвет еле брезжил, пробиваясь сквозь маленькие оконца, факел на стене почти погас, очертания комнаты неясно проглядывали из полумрака. Едва лишь проснувшись, Альберга почувствовала, что буквально умирает от голода, и вспомнила, что со вчерашнего утра ничего не ела. Она покинула постель и зажгла светильник.

Настроение у молодой супруги было самое умиротворенное. «А почему бы и не посвятить свою жизнь мужу, дому и детям?» - думала Альберга, умываясь (в углу комнаты она нашла приготовленную нянюшкой лоханку и кувшин с водой). - «У меня будет собственный дом, где я буду хозяйкой и где меня будут любить и почитать.» - Альберга нашла на сундуке приготовленную для неё на утро одежду и, сбросив с себя ночную рубаху, принялась надевать льняную камизу. - « Я больше не какая-то никому не нужная девчонка, не сорняк, что только всех злит и раздражает. Теперь в моей жизни есть человек, который меня любит, теперь я много значу в этом мире, из сорняка я превратилась в розу, за которой ухаживают, которую обожают. Это так чудесно — быть любимой! О да, я любима, даже не верится, что такое могло случиться и со мной.»

Она надела поверх шелковую тунику яркого лазоревого цвета, застегнула поясок и расправила длинные рукава камизы. Затем прибрала волосы в косу и повязала их косынкой.

«Бернард это далёкая мечта, - она надела на ноги мягкие домашние башмачки, - а муж он здесь и любит меня. Кстати, где он? Хотя, куда он денется.» - Альберга вышла из комнаты. - «Поесть бы чего-нибудь...» - она отправилась в зал, в надежде найти что-нибудь вкусное на пиршественном столе.

Дом ещё спал, повсюду на полу лежали и сидели, прислонившись к стене,  сраженные усталостью, изможденные, поверженные в беспробудное забытье слуги.

- Юдифь грязная шлюха, срази её Господь! - услышала Альберга, подойдя к залу, и  остановилась, замерев в ужасе — её словно внезапно окатили ледяной водой.

- Она и её любовник предстанут перед судом, и свидетели, и доказательства их связи найдутся в избытке. Людовик будет низложен как предатель государственных интересов. Карл примет постриг, и император тоже.

Молодая женщина выглянула из-за выступа стены. Гости спали вповалку на полу и за столом, и лишь несколько человек беседовали, забыв о сне. В зале ярко горели факелы, ясно освещая говоривших, их было четверо: отец Альберги, её брат, её муж и король Лотарь. Альберга притаилась за перегородкой и с участившемся сердцебиением  прислушалась к напугавшему её разговору.

- Государь,  мы считаем, что этого ребенка необходимо устранить, дабы исключить в будущем повторную попытку передела государства. Я говорю сейчас от лица многих франков, и прежде всего от имени аквитанцев, большинство из этих людей присутствует сейчас здесь, в моем доме, - это сказал её отец.

- Государь, вы должны знать, что многие желают его смерти и ждут этого. Все, кому не безразлична судьба империи, все преданные вам франки убеждены в необходимости этой меры, - сказал её брат Рихард.

- Государь, могу подтвердить, что в Бургундии те же настроения, люди настроены бороться за единство и ждут от тебя только решительных действий, и прежде всего - устранение самой угрозы раздела империи, - это был голос Лантберта.

- Ни Карла, ни Людовика нельзя предавать смерти, как августейшие особы они неприкосновенны, - ответил король, внимательно  выслушав все эти увещевания.

Альберга с удивлением услышала, что именно Лотарь, которого она считала самым отпетым злодеем на свете, противится убийству ребенка, в то время как её родственники наперебой из кожи вон лезут, стараясь убедить короля в необходимости этого злодеяния.

- Государь, подобные прецеденты уже известны в истории. Вспомните, ведь брат вашего деда, мешавший объединению земель, был также устранен в одночасье, причем весьма своевременно.

- Государь, достопочтенный Эйнхард в своем жизнеописании великого Карла весьма красноречиво пишет о незначительности человеческой жизни, пусть даже королевской крови,  в сравнении с великой целью.

- Истинно так, государь, не время для сомнений, этот ребенок должен быть устранен, так решило большинство знати.

- Франки уполномочили нас передать вам это решение: Карл должен умереть.