- Альберга у нас сама по себе редкое сокровище, - с усмешкой отвечал Рихард Ангулемский, сын графа Викфреда.

- Ага, слышишь, не надо мне приданого, а через месяц-другой приставит мне нож к горлу и скажет отдавай старый хрыч все что мне причитается!

- Бедолага он, я бы и врагу в жены не пожелал такую взбалмошную девицу, -  заметил со смехом Рихард.

- Ну не весь свой век нам с матерью терпеть её вздорные выходки! И в кого только уродилась такая бестия!

- Отец, будь справедлив к Альберге, жениха-то она себе подцепила что надо.

- Себе под стать, такого же сумасброда.

- А ты слыхал, какие зверства он творит у себя в Дижоне?

- Да? Нет, не слышал, но очень рад, если это действительно так, может хоть он выбьет из Альберги всю дурь. А мне-то что, пусть живут как знают, баба с возу - кобыле легче! Кстати, давай заберем с собой парочку лошадей, чего добру пропадать, - сказал Викфред и направился к животным, растерянно бродившим среди трупов своих убитых хозяев.

Глава 5. Свадьба в Бурже.

На свадьбу старшей дочери сеньора Викфреда пожаловала вся Аквитания. Вот уже несколько дней в Бурж съезжались повозки со всех сторон королевства. Ни одно знатное семейство не хотело пропускать празднование такого торжественного и важного события в столь почтенном доме.

Госпожа Гильтруда хлопотала, не покладая рук и не зная отдыха. Она успевала везде и всюду, с утра до ночи отдавала распоряжения, все лично отслеживала и проверяла, участвовала в каждой детали подготовки предстоящего праздника и ко всему ещё успевала присматривать, чтобы никто из гостей не ощущал ни в чем неудобств или стеснений. Однако сегодня, когда в Бурж приехал жених, ей пришлось ещё удвоить свои усилия, казавшиеся поистине безграничными. У жениха не было родни, зато вместе с ним прибыл сам король со свитой и каждый из  его приближенных баронов прихватил с собой свое семейство. После этого дом и вовсе стал похож на вавилонское столпотворение.

В ожидании праздника гости развлекались прогулками по окрестностям, слушанием местных и заезжих по случаю музыкантов и певцов, участием в шуточных состязаниях, словом, никто не скучал, ибо каждый мог найти здесь развлечение по душе.

Вечером накануне свадьбы будущий зять спросил дозволения у отца своей невесты переговорить с ней. Будь на месте Лантберта кто другой, ничего кроме решительного отказа в ответ на свою предерзкую просьбу он бы не получил, но этому человеку Викфред был обязан спасением жизни своего сына. Поэтому без лишних слов тут же повелел служанке позвать дочь.

И вот уже добрую четверть часа жених и невеста сидели наедине и дружно молчали. Альберга не понимала зачем она здесь и удивлялась сама себе отчего она ещё не покинула комнату. Ей было совершенно не интересно знать, о чем собирался говорить с ней этот человек. Единственное, чего она была бы рада услышать от него — что он передумал жениться на ней. Теперь, когда на свадьбу съехалось столько гостей, включая короля, эта новость была бы не только отрадной, но и весьма забавной.

- Альберга, - заговорил Лантберт, заметив явное намерение невесты покинуть комнату. Теперь, находясь рядом с ней, так близко от неё, видя только её и думая только о ней, он  упивался своим счастьем, чувствуя себя словно в раю. Для него время будто остановилось, и потому он совершенно не замечал, что их взаимное молчание затянулось.

Девушка одарила жениха надменным ледяным взглядом, не скрывая нетерпеливой досады, и стараясь как можно яснее выразить в этом взгляде всё свое презрение и неприязнь. И это ей блестяще удалось. Но поскольку Лантберт считал, что именно такой, неприступной гордячкой, и должна смотреть его невеста, он ничуть не смутился её холодной надменности, а только в который раз возрадовался и возблагодарил Бога, что встретил и засватал за себя самую лучшую и прекрасную девушку на земле.

- Ты прости, мне придется завтра быть грубым...но ты кричи сразу, чтоб нас побыстрее оставили одних... - сказал жених, очень надеясь быть правильно понятым будущей женой. Он не хотел, чтобы после первой же близости она возненавидела его только из-за того, что в брачную ночь любому жениху приходится, соблюдая древний обычай, обходиться с супругой не многим-то и лучше, чем с какой-нибудь пленной девчонкой из захваченного вражеского города.

 Альберга забыла про надменность. На побледневшем её лице появилось выражение растерянности, которое сразу сменилось негодованием такой сокрушительной силы, что если бы взглядом можно было убить, Лантберт упал бы замертво. Девушка быстро направилась к дверям.

- Подожди, не уходи, я не хотел тебя обидеть... - сказал он, преграждая ей путь. Но ничего кроме желания обидеть, точнее унизить её она не усмотрела в его словах.

Увидев, что он пытается её остановить, Альберга с ходу отвесила жениху оглушительную пощечину. Лантберт отступил, сообразив, что наговорил на сегодня уже достаточно.

«Ну всё, довольно! Хватит с меня! Надо бежать, куда угодно, не разбирая дороги...» - решила девушка, чувствуя нарастающий в душе страх и, никого не замечая, беспрестанно натыкаясь на снующую по дому прислугу, выбежала на крыльцо.  Здесь она столкнулась с Гуго, который вместо того, чтобы посторониться, загородил выход на двор своей внушительной фигурой.

- Да что с тобой! - раздраженно прикрикнула на него девушка, сделав безуспешную попытку обойти его, - ты что, пьян или рехнулся?! Дай пройти!

- Вы уж не сердитесь, госпожа Альберга, но вам придется вернуться в дом, - сказал Гуго, сопровождая свои слова той самой мерзкой улыбочкой, с какой вот уже несколько дней на неё смотрели все домочадцы. Похоже весь дом сходит с ума от радости, что скоро избавится от неё. А что плохого она им всем сделала?

- Матушка велела принести из погреба кувшин молока, - сказала Альберга, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение и говорить спокойно и важно. - Ну и чего же ты ждёшь? Ступай немедля в погреб, - добавила она приказным тоном.

- Ваша матушка велела мне сидеть здесь и ни за что не выпускать вас из дому, - невозмутимо прозвучал ответ.

«Боже, моя судьба в руках какого-то Гуго!» - с изумлением подумала Альберга, чувствуя, что от волнения у неё начинает кружиться голова.