— Мам, хорошо, что ты пришла. Что-то застряло в раковине в ванной, и вода залила все вокруг, так что мы вызвали водопроводчика. Он сейчас наверху, а мы с Шеннон собираемся сегодня переночевать у Дженнифер — нам нужно вымыть голову.

— А Дженнифер хочет, чтобы вы пришли прямой сейчас? В середине дня?

— Да, — быстро ответила девочка. — У нее есть новый журнал, и надо попробовать все эти новые прически. Это займет много времени.

Алекс помедлила. Она чувствовала, что что-то тут не так. Но дочь поцеловала ее, крикнула Шеннон, к они обе исчезли за дверью. Что ж, придется посмотреть, что ей скажет водопроводчик, а затем позвонить маме Дженнифер, усесться в кресло и попытаться не жалеть себя, уверяя, что звонить Робу уже слишком поздно. Он явно потерял интерес к ней.

Торчащие из-под раковины ноги в джинсах показались ей знакомыми. Как и голос, сопровождающий проклятиями каждый поспешный поворот гаечного ключа.

— Вот глупые дети! — услышала она. — Нужно было засунуть сюда маленький кусочек тряпки, а не целый чертов рулон ткани. А сверху еще насовали шпилек и резинок. Они что, хотели, чтобы я провозился тут весь день?

Улыбка тронула уголки ее рта. Да, точно. Определенно, она уловила что-то рыбное, тихонько приблизилась к раковине. Роб снимал изогнутую трубу со слива раковины.

Она на полную мощность открыла кран холодной воды.

Вытаращенные глаза.

Крик. Потом яростный вопль:

— Шеннон! Я же говорил тебе раньше! Нельзя лить воду, когда раковина разобрана на части!

Алекс закрутила кран.

— Привет, Роб, — ласково сказала она, глядя на него через отверстие слива.

— Алекс, — хрипло пробормотал он.

Секундная тишина, и гулкий удар, такой, что голова Роба врезалась в дно раковины. С чем именно встретилась раковина было видно, потому что когда Роб наконец выбрался, то держался за голову. Ей хотелось, чтобы он ударился очень больно.

— Алекс, — сказал он снова, становясь перед ней.

Горячая волна захлестнула ее. Его футболка промокла и прилипла к груди. Ее колени задрожали, и она стала отступать от него, пока не уперлась в стену.

Мужчина сделал шаг к ней. А потом еще один.

— Отойди от меня. Я предупреждаю. — Слова прозвучали слабо, но он остановился.

Черт, Роб забыл все слова, которые собирался сказать ей. Все, что мог, — это стоять здесь перед ней с дурацкой улыбкой на лице. Он был так рад видеть ее, что чувствовал себя как в тумане.

Но Алекс, очевидно, ощутила совсем другое. Ее лицо было бледное и настороженное. Она была почти готова убежать.

Роб не был уверен, как ему сейчас лучше поступить, и решил послушаться своего сердца. Сделал еще шаг и оказался так близко, что мог коснуться ее. Он протянул руку. И провел пальцами по самой мягкой коже, которой когда-либо касался в своей жизни.

Его рука скользила по ее щеке. Она закрыла глаза. По ее телу побежала дрожь, мешая дышать. Открыв глаза, она прижалась еще сильнее к стене.

— Не прикасайся ко мне, Роб, — прозвучало предостережение. Но слова не убедили даже саму Алекс. А еще то, как ее лицо потянулось за его рукой…

Его ладонь ласково баюкала ее щеку. Так нежно. Слезы жгли ей глаза. Он мог быть таким нежным.

Его пальцы скользнули по ее волосам, назад, к затылку, приподнимая пряди волос, лаская. Тихим голосом он начал говорить:

— Я скучал по тебе, Алекс, скучал каждый день и каждую ночь. Видел во сне и желал тебя.

Она подняла глаза. Роб пожирал ее глазами, схватывая каждую деталь, как будто действительно не мог насмотреться на нее.

Ее сердце сжалось и бешено заколотилось в груди. Он опустил голову. Его губы скользнули по ее лбу, потом вниз, к вискам, целуя ее глаза и брови. Нежно, ласково.

Нужно бороться с этим. Но, чувствуя, что уступает, сдается, Алекс, открыла глаза и попыталась выпрямиться. Надо сказать ему все снова. Он нашел уголок ее рта, и тут ее глаза закрылись и все слова превратились в слабый вздох.

А ее рука каким-то образом обвилась вокруг его груди.

Роб не мог перестать ласкать ее. Просто не было никакой возможности остановиться. Одно всепоглощающее желание быть ближе к ней, ближе, еще ближе.

— Я люблю тебя, Алекс. — Шепот был горячий и страстный. — Я хочу жениться на тебе. И хочу заниматься с тобой любовью.

От этих слов ее тело вдруг окаменело. Зрачки сузились.

— Не говори ничего, — сказала она. — Пожалуйста.

Роб отстранился, стараясь прочитать ответ на любимом лице. Но нежные руки протянулись к его шее, а губы нашли жаждущий рот.

Язык скользил по ее теплым, влажным губам, трепет стал нарастать в ее груди. Алекс знала, что должна остановиться, знала, что это ошибка. Но ее рот открылся, а язык встретился с его языком. Стало совершенно безразлично, что разумно, а что неразумна Все, чего она хотела, было заключено в Робе.

Его язык проник к ней рот, познавая и находя нежные, чувствительные места. Алекс прильнула к нему, прижалась к его телу и почувствовала, как крепкие руки наконец-то обхватили ее.

Он застонал от наслаждения, удовлетворения, желания, язык продвинулся глубже.

— Я хочу заниматься с тобой любовью, Роб, — прошептала она.

Он ощущал ее трогательную нежность. Груди упирались в его грудь, бедра тесно прижимались к бедрам. Молча подхватив ее на руки, он понес любимую в спальню.

Чувствовалось, какая она маленькая и нежная, когда она прижималась к его груди вот так. Он положил ее на кровать. Она потянулась к нему, и вся медлительность исчезла, а у него кровь пульсировала в висках, разливая по венам желание.

Решив, что слишком торопится, он остановился. Нужно показать ей все, что чувствует. Если не хочет слышать слова, надо все передать действием.

Бег крови замедлился, бешеная пульсация утихла. Он лег рядом с ней.

Стараясь не спешить, начал расстегивать ее пуговицы, но его руки дрожали. Губы блуждали по ее лицу, тело плотно прижималось к ней. Расстегнув каждую пуговку, он наконец опустил голову.

Ее кожа пылала, груди как будто жгло огнем. А его рот делал ее еще жарче, заставляя до боли желать прохладной влажности его языка.

Алекс дрожала, желание стало почти болезненным.

Руки скользнули по коже и нащупали впереди застежку ее бюстгальтера. Он расстегнул ее и развел кружево в стороны. Она выгнулась навстречу ему.

Сильные мужские руки скользили по животу, по бокам, пальцы обводили, едва касаясь, контуры груди. Само прикосновение делало желание напряженнее, жарче, сладостная боль становилась все сильнее и сильнее.

Алекс дрожала, бормоча его имя. Рука опустилась к ее джинсам, и он начал их расстегивать, а она взялась за его футболку, мокрую, прилипшую к телу, и попыталась потянуть ее вверх. Ткань с трудом поддавалась, и Роб помог ей стянуть футболку.

Рука ласкала ее живот, проводя чувственные круги, а его губы в это время прильнули к ее груди. Он ласкал языком сосок, а потом втянул его в рот.

Его пальцы нашли горячую влажность между ее бедер и скользнули туда.

Роб быстро встал и сбросил одежду, стянул одежду с нее и устроился рядом. Горячая кожа. Напряженные мускулы. Он был словно из стали в противоположность ее мягкости.

— Я люблю тебя, Алекс, — нежно сказал он. Он лег между ее ног и вошел в нее.

— Я хочу показать тебе каждым движением, как люблю тебя, — хрипло произнес он.

Она хотела возразить, сказать ему, что не хочет это слышать. Ей не хотелось лжи сейчас, чувствуя себя так близко к нему.

— Я люблю тебя, Алекс.

Алекс хотела заткнуть уши. Она не могла слушать, но слова звучали с каждым движением. Входили в нее вместе с его желанием. И она обнаружила, что открывается, отпирает двери и отбрасывает барьеры, пока не поняла, что он проник в ее сердце, а его слова любви были уже там.

Ощущения закружили ее в водоворот, смешиваясь с желанием. Его слова звучали в ее ушах и в сердце, когда ее тело выгнулось навстречу ему и они вместе достигли вершины наслаждения.