А в самое то время милостию Божией подплывал из Чернигова воевода тамошний Претич с дружиною своей. Добежали ведь до города того беженцы уцелевшие из разоренных печенегами весей по Роси и далее ближе к Киеву и поведали, что идет-де орда иртим в силе тяжкой на Киев, ведая, что нет князя великого Святослава в земле Русской. Тогда собрал Претич дружину свою корабельную и отправился по Десне на Киев, хотя если не помочь снять осаду, то оправдаться перед князем Святославом попыткою сделать это.

И послал воевода лодью одну на разведку, осмотреть и изочесть силу печенежскую вокруг Киева. Дошла та ладья с воями отай до стрелки Оболони, чтобы не видели их печенеги; сами же воины спрятались на берегу, наблюдая за силою печенежскою. Невдолге после того заметили те дозорные, что плывет отрок, а по нему печенеги стрелами бьют; подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к дружине Претича. Сказал им отрок сей Буря: «Если не подойдете завтра к городу, то люди сдадутся печенегам».

Воевода же Претич, узнав из слов дозорных силу печенежскую, сказал своим воинам: «Мало нас, и не сладим мы с печенегами силою нашею. Но некуда нам деться — княгиня-мать и сыны князя нашего в городе. Пойдем же завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав».

И сказал ему один из воинов, именем Тук: «Поболее трех сотен саженей ширина Днепра у Самвата — как переплывем их незаметно для печенегов? А после от берега до города тоже поболе трех сот саженей — как пробежим их, да два раза, да с отроками и женщинами? Задавят нас печенеги числом и конями потопчут. Лучше нам ночью спуститься вниз по Чарторыю к урочищу Клову и Аскольдовой могиле. А по свету поворотиться назад и грести к городу. Тогда примут нас за Святославовых воев».

И спорили вой старшие, но убедил всех Тук, и Претича убедил.

И на следующее утро, близко к рассвету, появились они в виду города от урочища Угорского на трех ладьях и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенеги же решили, что пришел князь, и побежали от города врассыпную.

И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям, и были тут слезы радости великой у всех, и молились люди богам своим, а наипаче же всех христиане славу Богу Истинному воздавали. Благодарила Ольга Претича, а отроку Буре пояс золотой навесила и причислила его к своим людям, великой княгини воям и дворянам. Претича же, узнав, что сам пришел он под Киев, не ведая еще о туге большой людей киевских, благодарила паки и в набольшие воеводы его назвала. И ушла в Киев, распорядившись послать людей за водою и продовольствием для города.

Увидели тут печенеги, что мало воев русских пришло, и заподозрили обман. Прислал князь печенежский воина без оружия, прося о переговорах с князем, за коего принял он Претича. И сказали ему: «Пусть приезжает Куря, не тронут его».

Тогда возвратился хан печенежский к воеводе Претичу и спросил: «Кто ты и откуда пришел?» А тот ответил ему: «Пришли мы с той стороны» и показал рукой на полдень. Куря же спросил: «А ты не князь ли?» Претич же ответил: «Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет войско с самим князем: бесчисленное их множество». Так сказал он, чтобы припугнуть печенегов.

Князь же Куря поверил в то и испугался — слыхал ведь уже он, что разгромил Святослав хазар и болгар. Сказал он Претичу: «Будь мне другом». Хотел он так задобрить великого князя русского, веря, что вступится Претич перед ним за побратима.

Тот же, решив, что добро так будет — сделать хана печенежского другом, дабы не подступал он более к Киеву, ответил: «Так и сделаю». И подали они друг другу руки, и дал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы. Тот же дал Куре кольчугу, щит и меч.

И отступили печенеги от города. Но недалеко отошли они, не веря полностью Претичу, ибо не видели дозоры их подплывающее по Днепру войско Святослава. И стали они станом на Лыбеди на реке; не мешали они более сообщениям с Киевом от земли Русской, но и коня нельзя было напоить на Лыбеди. По весям же грабили малые отряды их, прокормления себе ища.

Иные же говорят, что потому не уходил Куря, что просили его о том подсылы тайные греческие. Выгодно было ведь грекам, чтобы ушел Святослав с Дуная: не нужен он был им более, ибо послал уже к ним царь болгарский Петр, прося мира. То слышал я уже здесь, в Болгарии. И то ведомо всем, что было так: что просил царь Петр греков о мире, и из-за того отложились болгары от мира с русами, егда ушел Святослав в Киев прогонять печенегов.

Но о том после напишу.

Тогда же собрались кияне на вече, видя, что Ольга тому не противна. И послали к Святославу со словами: «Ты, князь, чужой земли ищешь и о ней заботишься, свою же охабил, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут нас, ибо не ушли далеко печенеги. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?»

Получив в Переяславце известие это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев; в Болгарии же оставил Свенельда и Ингмара во главе воев своих; а воеводу Волка в Переяславце посадил; Стейнкеля же взял с собою. И шел он вборзе, и в день, как говорят, делали по 70 верст. И через 10 дней был уже в Киеве, пройдя по землям иртим и вежи их разоряя из мести; стояли ведь они мало не впусте, ибо все воины печенежские под Киевом стояли.

Прибежавши же в Киев, Святослав приветствовал мать свою и детей и сокрушался о перенесенном от печенегов. И собрал он воинов, пришедших с ним, и Претича воинов черниговских, и ополчение киевское, и прогнал печенегов в степь, а хана их Курю за малым не убил; но того прикрыли вой его, и ускакал он, раненный.

И стало мирно на Руси.

Декабря месяца в 22 день, на самое солнцестояние, было знамение Господне. В четвертом часу дня затворилося солнце ликом черным и все покрылось тьмою, и на небе были видны звезды; вокруг солнца видно было сияние слабое, словно нимб. И никогда прежде такого затмения не случалось, разве что при водружении на Крест Господа нашего Иисуса Христа, как о том в священных книгах говорится.

И плакали многие люди, боясь, что предвестие это большим несчастьям в скором времени. И так и случилось — чрез несколько времени заболела блаженная великая княгиня Ольга; началась у нее слабость в членах и боли великие в груди.

В лето 6477 (969). Се есть последнее известие летописи сей. Изгнан бо есмь Святославом с Руси после успения в Бозе блаженной и праведной великой княгини Ольги. И прочих всех клириков болгарских и греческих изгнал он, мстя за обиду свою в Болгарии. Ныне же скончаю труд свой иеромонахом монастыря Св. Пантелеймона, не имея благословения архиепископского продолжать летописи сии; да и не знаю, что ныне на Руси происходит.

В начале года сего, прогнав печенегов, остался Святослав на зиму на Руси. Тут стал он уставлять землю Русскую. За болезнию матери своей, великой княгини блаженной Ольги, коя томилась сердцем после нашествия печенежского, повелел он сыну своему Ярополку стать в его место в отсутствие свое. Хотел ведь Святослав вернуться в Болгарию и сделать Переяславец центром земли своей и всея Руси. За несовершеннолетием же Ярополка приставил Святослав к нему воеводу именем Блуд, из волынян родом.

Второго же сына Олега отправил наместником своим в Деревскую землю, в город Вручий, и к нему приставил воеводою сына Асмуда именем Вузлейф.

Владимира же хотел Святослав оставить покамест в Киеве за малым возрастом его. Но тут подступили к нему гости и послы новгородские, что приехали в Киев искать у великого князя правды от насилий норманнских, — наезжали ведь норманны на Ладогу и на Новгород малыми шайками, и не было на них управы без руки княжеской.

А перед тем подучил их Добрыня, вуй Владимиров, брат матери его Малуши, ключницы Ольгиной: да просят они Владимира князем себе. И когда те подступили к Святославу, сказал тот: «Да если бы кто шел к вам; нет у меня воеводы для вас». Они же сказали: «Дай нам Владимира, сына твоего. Будем во всем слушать его и дядьку его, а ходить под рукою твоею». Ответил Святослав: «Берите».Итак отправил Владимира в Новгород, где прежде сам сидел при отце своем Игоре Ольговиче; а воеводою к нему поставил Добрыню.