Более вероятно, что Иоанн обращает высказывания лжеучителей и их последователей (1:8-*-10) против них же самих: в отличие от людей, снисходительно относящихся к прегрешениям, которые просто заявляют, что они безгрешны, истинные верующие не живут в грехе. (Многие комментаторы считают, что настоящее продолженное время причастия глагола «грешить» — «согрешающий» — позволяет расценивать «жизнь во грехе» как образ жизни. Это отличается от праведного образа жизни, когда человек иногда поддается искушению или обману и искренне в этом раскаивается.) Среди отступников господствуют такие грехи, как нарушение двух основных заповедей, которые Иоанн подчеркивает в своем послании: правильные отношения с членами христианского сообщества и правильные представления об Иисусе (3:24). Таким образом, Иоанн может иметь в виду, что они совершили грех, который ведет к смерти, т. е. отлучению от *вечной жизни (ср.: 5:16,17).

3:8. В *Свитках Мертвого моря говорится, что все грехи совершаются под воздействием духа заблуждения. Учитывая традиционную иудейскую концепцию о том, что дьявол принес грех в этот мир, все грехи в итоге возлагаются на него и отражают его характер.

3:9,10. Об утверждении относительно безгрешности см. в коммент. к 3:6,7. Некоторые исследователи полагают, что Иоанн заимствует здесь образ «семени» у своих оппонентов, поскольку эта концепция позднее была известна среди *гностиков; но этот образ уже был хорошо известен в христианской традиции (Иак. 1:18,21; 1 Пет. 1:23; см. коммент. к 1 Пет. 1:23). Считалось, что ребенок наследует природу отца через его семя, а потому Иоанн может здесь использовать этот образ для разъяснения своей мысли: рожденные от Бога через обращение в веру теперь отражают в себе Его характер, а те, кто не отражает его, имеют другую природу. Согласно *Ветхому Завету, грех можно преодолеть, опираясь на слово, написанное или пребывающее в сердце человека (см., напр.: Пс. 118:11; Иер. 31:32,33).

3:11–13. Убийство Каином Авеля часто пересказывалось в иудейских преданиях с вымышленными деталями; подчас нечестие Каина описывалось весьма подробно. Он стал олицетворением нечестия (см., напр.: Книга *Юбилеев и *1 Енох.; *фарисеи иногда связывали Каина с *саддукеями и их отрицанием грядущей жизни в вечности); в одном дохристианском еврейском тексте он назван «неправедным» (Прем. 10:3). *Филон неоднократно использовал образ Каина как символ эгоизма и иллюстрировал на его примере тезис: «чем сильнее гонения, тем лучше», как здесь (ср.: Гал. 4:29). Некоторые более поздние гностики, противники закона, считали Каина героем.

Убийство брата рассматривалось в древности как одно из самых чудовищных преступлений (напр., у *Цицерона, Горация); Иоанн называет «братом» каждого члена христианского сообщества. Убийца считался сыном дьявола (3:10), поскольку первые дела дьявола принесли смерть Адаму (см. коммент. к Ин. 8:44); в некоторых более поздних *раввинистических текстах утверждается, что отец Каина был злым ангелом, даже самим дьяволом. Соперничество между родными братьями (Быт. 37:8; 1 Цар. 17:28) могло развиваться постепенно, но поступок Каина прервал этот процесс.

3:14,15. Убийство было смертным грехом по *ветхозаветному закону, а потому заслуживало *геенны, согласно более поздним иудейским воззрениям. Иисус приравнивал ситуацию, которая ведет к убийству, к самому убийству (ср.: Мф. 5:21,22).

3:16,17. Читатели Иоанна ожидали преследований и возможной смерти, хотя, насколько известно, мучеников было немного (Отк. 2:13). Отказ участвовать в культе императора рассматривался как деятельность против государства, и враги этих людей с чувством выполненного гражданского долга предавали их в руки властей.

Иоанн также требует от них на практике проявления любви в настоящем. Их оппоненты, которые были изгнаны из общины, возможно, чтобы избежать преследований, несли ответственность за смерть других, как это было с Каином; но истинные христиане должны были жертвовать своей жизнью во имя других ежедневно. Как и в некоторых иудейских концепциях, отнять имущество у нуждающегося означало обречь его на голодную смерть (ср.: Иак. 2:15). 3:18. В древней литературе часто соединялись понятия «слово» и «дело» (напр., у Исократа, Демосфена, *Квинтилиана, *Сенеки, "Лукиана, в Прем.); тот, кто надлежащим образом сочетал это, удостаивался похвалы, тот же, у кого слова расходились с делом, считался лицемером.

3:19. В *Свитках Мертвого моря праведные иногда называются «сынами истины» или «уделом истины Божьей».

3:20,21. Иудаизм постоянно подчеркивал, что Бог знает сердце каждого человека (ср.: Иер. 29:23); в некоторых текстах Его называли даже «Испытующим сердца». Как выразился автор одной из книг премудрости, «блажен, кого не зазирает душа его» (Сир. 14:2).

3:22–24. Эти предписания как раз и нарушали отступники: оставив христианское сообщество, они продемонстрировали отсутствие любви к своим братьям и сестрам, а также веры в Иисуса как истинного *Христа (2:2), не выдержав испытание верой. Об обетовании ответа на молитву см. в Ин. 14:12–14.

4:1. Иудаизм тесным образом связывал *Дух Божий с *пророчеством, но признавал и существование ложных пророков, которые, по словам Иоанна, были движимы другими духами. Его читатели должны были понять это; иудеи были знакомы с представлением о том, что помимо Духа Божьего есть и другие духи (см. коммент. к 4:6). В Малой Азии было много впадавших в исступление языческих предсказателей, а также еврейских мистиков, претендовавших на особые откровения; проблема различения духов стояла здесь чрезвычайно остро.

4:2,3. Речь могла идти об отступниках, которые отрицали природу Иисуса как *Христа (если оппоненты были из иудеев); более вероятно, однако, что речь идет об отрицании докетистами человеческой природы Христа и Его смерти (см. введение); такую ересь очевидец должен отвергать, твердо придерживаясь своей позиции. Достаточно было просто сравнить Иисуса с пророком, подобным Иоанну Крестителю, и такая позиция позволяла избежать гонений. Каково бы ни было это заблуждение, отступники претендовали на авторитетное озарение, как и в ряде современных культов. Иоанн не отрицает реальной природы инспирации; он просто отрицает, что дух, которым они движимы, есть Дух Божий. 4:4–6. В *Свитках Мертвого моря аналогичным образом проводится различие между детьми Божьими и остальным миром, хотя они заходят слишком далеко, утверждая, что каждый акт определяется действием либо духа истины, либо духа заблуждения. (Этот язык «двух духов», вероятно, выходит далеко за рамки Свитков Мертвого моря, хотя эта концепция наилучшим образом, помимо свитков, представлена в *3аветах двенадцати патриархов. Эти заветы содержат ряд упоминаний о духах лжи, но ближе всего к 1 Ин. 4:6 Завет Иуды, ст. 20, который наряду с Заветом Левия чаще всего рассматривается как источник христианских воззрений. Таким образом, эта проблема не разрешена, хотя Завет Иуды, вероятно, был написан в дохристианский период и отражает концепцию, сходную с иудейским учением о двух импульсах, которое *раввины развивали и разъясняли; об этом учении см. в коммент. к Рим. 7:15–22.) Обетование о том, что один из них превыше другого (1 Ин. 4:4), сопоставимо с ветхозаветным принципом (4 Цар. 6:16; 2 Пар. 32:7,8).

4:7—10. И снова (как и в 3:9,10) Иоанн утверждает, что природа каждого выявляется через духовное родство: те, кто уподобляется Богу, — Его дети, а любовь — самое высшее свойство характера Бога, которое было явлено *Христом на кресте. Отступники доказали отсутствие любви тем, что отошли от христианского братства. Об умилостивлении см. в коммент. ко 2:2.

4:11,12. Даже истинная христианская любовь должна совершенствоваться, но в отличие от отступников, они остались в христианском сообществе, тем самым выполняя заповедь любить друг друга. Лжеучителя, возможно, заявляли, что имели мистические видения Бога (см. коммент. к 3:2,3; 4:1), но Иоанн поправляет их: Бог невидим (Исх. 33:20), и верующие могут узреть Его только благодаря Его бесконечной любви, воплощенной в Его характере на кресте (4:9) и в христианской жертвенной любви (4:12).