Я, Доминик, тот, кто всегда считал себя королем, смотрю сейчас на твое фото, и чувствую, как разваливаюсь на куски. Бред, правда? Я не знаю, как назвать это по-другому, но думаю, be’be’, я люблю тебя.

Ты так глубоко под моей кожей, что я даже не знаю, как добраться до тебя и вытащить оттуда. Сказать честно, я бы вытащил.

Мне не нравится это чувство – полного оцепенения и дрожи, когда я думаю не о себе, как привык, а о тебе. Об этих глазах шоколада, темной шелковой коже и полных губах, которые приоткрываются, когда ты волнуешься.

Последние полгода я замечал каждый твой вздох. Каждое слово. Каждый звук. Видел, как ты улыбалась, видел, как ты грустила. Видел, как ты любила. Но не меня.

Глупо сейчас расстраиваться, что ты не со мной. Ты сделала свой выбор, а я свой. Я всего лишь хочу, чтобы ты поняла: я помню о тебе. И не забуду. Ты сто раз повторяла, что ты обычная. Не скажи. Я знаю сотни обычных. Миллиарды. Но ты… О таких, как ты, пишут песни. Пишут стихи, о девушках, как ты. Ты думаешь, ты неинтересная и совершенно обычная? В этом твоя прелесть. Ты не осознаешь, насколько ты прелестная, Кристина.

Я пишу, чтобы попрощаться. Может, мы и увидимся еще много раз, но я не хочу, чтобы ты злилась или, не дай Бог, любила меня. Это неверный выбор.

Свой выбор ты сделала. Живи с ним. Уважай его. Люби его.

Не меня. Его.

Надеюсь, я буду прощен тобою, моя be’be’. Я болен тобой так сильно, что это уже хроническое.

Не скучай. Я больше не напишу. И если вдруг нам суждено встретится, так давай встретимся незнакомцами – я не хочу, чтобы ты знала меня раннего. Я хочу, чтобы ты узнала меня нового. Нового, заново рожденного. Тобой.

Я убит этими чувствами. Я убит тобой. Но каждый день я заставляю себя открыть глаза, вспомнить твою улыбку и встретить новый рассвет.

Кто бы мог подумать, да?

Но я понял, что нужно уметь жить со всем этим. Принять, как часть своего «Я», теперь я не только забочусь о себе, но и о тебе.

Ты глубоко внутри, be’be’. Все мои бесы меркнут перед тобой. Потому что ты – мой главный бес. Все мои бесы – под сердцем. А ты – в нем…»

Эпилог

Я не могла сдержать слез. Не могла поверить, что это крохотное чудо – маленькая девочка – живое существо. Я держала ее так, словно она была дорогущей вазой из хрусталя последней породы в мире. Я держала ее так, словно от этого зависело человечество.

-Господи, - вырвалось у меня. – Она такая… Господи.

Марина, утирая слезы, прошептала:

-Она такая крохотная.

-Красавица, - мои слезы уже лились вовсю по щекам, теряясь в отросших шоколадных волосах. – Господи, Марин, она такая красавица.

У Марины вырвался всхлип.

-Я не думала… О Боже, Крис. Я не думала, что это так тяжело. Я… я просто обожаю ее, понимаешь?

-Я тоже обожаю ее, - кивнула я, смотря в синие-синие глаза крохотной детки и плача, плача и плача. Она такая милая. Такая маленькая и наивная. – У нее будет все самое лучше, слышишь?

-Конечно, будет, - подруга кивнула, смахивая слезы. – Она ведь моя малышка.

Варвара смотрела на мир с широко открытыми глазами, в которых виделось доверие всему, что видит. Для нее еще не существовало предательств, горести и боли. Для нее сейчас главное – улыбка родных и близких, тепло объятий и нежность поцелуев.

Я еще долго сидела с подругой, держа на руках ее крохотную дочь и восхищалась ей.

В коридоре меня встретил молодой отец – он дрожал и молчал, смотря на меня глубокими синими глазами, доставшимися крошке.

-Она такое чудо, - выдавила я. Мне довелось первой увидеть малышку, и все ждали вердикта. – Я не могу описать, какая она красивая.

-Вся в маму, - Мик, сглотнув, выдавил улыбку. Губы его дрожали – он был на грани.

-Иди к ней, - я коснулась его плеча, пропуская в палату. – Она ждет тебя.

Руки Егора обвились вокруг моей талии, а губы коснулись шеи.

-Как она?

-Хорошо, - я вытерла оставшиеся слезы. – Егор, она такая… Боже, я даже не могу придумать слов, чтобы описать ее. Я … она такая… чистая. Я уже люблю ее.

Видеть искреннюю любовь у меня вошло в привычку. Если приглядеться, то ее можно различить сквозь фальшь и притворство, можно. Если вы хоть раз видели искреннюю любовь, то никогда ее не забудете.

Я вижу ее в глазах Гаяны и Виктора, Валентины и папы, Мика и Марины. В глазах Егора.

Любовь не причиняет страданий. Она делает людей благодарными за терпение, за самоотверженность и нежность друг к другу. Это не просто страсть, не просто чувство. Это смысл, то, ради чего стоит жить и искать себя, искать людей, искренне желающих того же, что и ты.

Я понимаю, что все самое искреннее не начинается с любви. Все самое искреннее начинается с крошечного зерна, называвшегося дружба.

Дружба – то, что греет нас в зимние вечера, то, что спасает в трудные времена и помогает держаться, когда совсем невмоготу.

Нужно беречь друг друга, особенно сейчас. Очень сложно найти что-то настоящее, стоящее. Из-за глупой гордости и геройства вы можете потерять все. Нужно уметь прощать, ценить, любить.

Любви не бывает без дружбы. Там, где одна оставляет слезы, вторая сыплет улыбки. Не требуйте от друзей больше, чем они могут вам дать: постоянства и верности. Требуйте меньше: умения быть рядом и молчать, когда это действительно нужно и важно.

Какими бы сильными мы не были поодиночке, мы должны понимать: вместе мы сильнее. И сильнее нас делает любовь друг к другу.

Подлинная любовь не может быть безответной. Она бывает внимательной к каждой мелочи, к каждому слову. Она удваивает радость, а горесть делит пополам. Она знает все, но по-прежнему пылает ярким огнем. Любовь – это дружба, только с крыльями.

И чтобы эти крылья не поломались, помните: доверие – ключ не только к дружбе, но и любви.

Благодарность

Огромное спасибо всем тем, кто прошел этот путь вместе со мной до самого конца. Я не могу передать, как я рада, что вы сейчас со мной.

Я никак не ожидала, что у «Лучших Друзей» появится столько поклонников, но теперь, видя это, я понимаю – все мои старания не зря. Они для вас. Спасибо, что ждали так долго. Спасибо, что прочли. Спасибо за любовь к книге и любовь к героям. Они с вами, как и я.