-Фу, пошлячка. Напомнить мне, чем закончилось твое рандеву с Миком? – я многозначительно посмотрела на ее живот. Марина скорчила рожу:

-Это удар ниже пояса.

-Нет, как раз таки по нему, - я кинула ее же огрызком в нее. – Мик звонил?

Марина вздохнула:

-Нет. У него сегодня репетитор и дел невпроворот. Он парится как ботаник. Все равно, даже если налажает, его папочка купит ему эту гребаную медаль!

Я укоризненно посмотрела на подругу:

-Он что, зря все это время пахал? Я понимаю его, он хочет сам.

-Ага. Хочет он того, или нет, но еще у него есть обязанности передо мной.

Я цокнула языком, покосившись на нее.

-Гаяна звонила? – Марина перевела тему.

-Нет, - я покачала головой. - И впрямь, странно, прошло три дня, а от нее нет вестей.

-Объявится, - убежденно ответила подруга, листая пультом каналы на телевизоре. – Что за жизнь нынче такая?! Посмотреть нечего. Даже на кабельном!

Я не удержалась от смешка, за что получила еще одним огрызком в нос.

-Аауч!

Тут на экране мелькнуло знакомое лицо, и я вскрикнула:

-Стой!!

Марина замерла с пультом и листнула назад. По телевизору транслировали какой-то показ, и я уже было успокоилась, но потом снова увидела его. Дом. Под руку с какой-то высоченной блондинкой, которая что-то томно шепчет ему в ухо. Его рука скользит по ее голой спине, он улыбается и стреляет глазами в фотографов, снимающих их.

-Да ладно, - протяжно выдохнула Марина. – Это что, он?

Одного взгляда на меня было достаточно, чтобы понять – это он.

Я, наверное, замерла как статуя – с потрясенными до глубины души глазами и с приоткрытым ртом.

-Она страшная, - заключила Марина и быстро переключила канал.

-Нет-нет. Верни, пожалуйста, - оттаяла я, поморгав и приходя в себя. – Я просто хочу посмотреть…

Когда она вернула на тот канал, Дом уже пропал из вида, но зато теперь я узнала знакомое лицо Николетты, и вытаращилась на экран в еще большем шоке.

-А это кто? – брякнула Марина, косясь на меня.

-Николетта, - мгновенно ответила я, жадно ловя быструю речь на французском.

-Что они говорят? – Марина, подавшись вперед, вперила взгляд в телевизор.

-Ее спрашивают, почему она оставила “Kristina’s”.

-А она что?

-Да подожди ты! – я шикнула на подругу, стараясь разобрать быструю речь Николетты. Та говорила, что ее работа на этом закончена, и теперь она передала бразды правления своему сыну, Доминику Дамонд.

-Ага, как же! – фыркнула я. Марина покосилась на меня:

-Что она сказала?

-Что передала бразды правления Дому. Как же, она передала. Это Гаяна назначила его на ее место.

-Стоп! – Марина взмахнула худощавыми руками. – Я ничего не поняла. Ты же говорила, что Николетта – владелица ваших салонов в Париже?

-Да, - терпеливо кивнула я. – Но когда она узнала о том, что Гаяна встречается с Виктором, то ушла. И Гаяна назначила на ее место Доминика.

-Вот сученыш. Хорошо устроился, - завистливо протянула подруга, а я снова вернулась к экрану. Услышав следующий вопрос, я подумала, что ослышалась. Но нет. Мой рот снова открылся, образовав букву «о».

-А теперь что?

-Ее спрашивают, может ли она прокомментировать то, что я не вернулась в Париж сейчас вместе с Гаяной, и связано ли это с тем, что Доминик мне изменил?..

Марина подавилась и, вытаращив глаза, опрокинула чашку с яблоками на пол.

-Вот это да! Что, серьезно?

Я не знала, как реагировать. Мне показалось, что меня ударили под дых, хотя, предположительно, я не должна чувствовать никаких эмоций. Но я чувствую!

В глазах защипало, и я старательно заморгала, стараясь прогнать нахлынувшие слезы.

-Она еще что-то говорит! – Марина, сжав мою руку и впившись длиннющими ногтями, обратила внимание на экран.

Я, сглотнув, стала слушать.

-Она говорит, что ей неизвестно ничего по этому поводу, - глухо ответила я. – Если они хотят узнать информацию, то пусть обратятся к Доминику или же ко мне.

-Особенно к тебе, - раздраженно фыркнула Марина. – Клоуны.

Я тяжело вздохнула.

-Ну вот. Теперь я опять маленькая и наивная девочка, которой, вдобавок ко всему, изменил ловелас Дамонд. Почему они считают меня бедняжкой?

Марина со вздохом встала и начала подбирать упавшие яблоки. Мои мысли сейчас были как эти самые яблоки – разбросанные по разным сторонам.

-Мне нужно позвонить Гаяне, - вскочила я с дивана и достала телефон. Отойдя к окну, я стала набирать ее парижский номер. Но после семнадцати долгих гудков я сбросила.

-Не отвечает? – Марина пошла на кухню, относить чашку.

-Нет, - крикнула я. – Может, занята.

-Может, - пробубнила Марина, возвращаясь в гостиную с пачкой кукурузных хлопьев. Я, невесело усмехнувшись, проговорила:

-Дамонд совсем оборзел. Считает себя королем мира, что ли? Ему нужно, чтобы о нем говорили. Ублюдок.

Марина упала на диван и поджала под себя ноги с грустным выражением лица.

-Ну а что ты сделаешь? Ничего. Ты же не рванешь туда.

-Нет, - покачала головой я. – Никаких рванешь туда. Пусть думают что хотят. Мне без разницы.

Марина, с улыбкой на меня посмотрев, проговорила:

-Но ведь это же не так… Я знаю тебя. Это задело.

-Неважно. Я справлюсь, - я пожала плечами и вздохнула. – Тем более, я не совершу такой ошибки снова.

Марина, качнув головой, сказала:

-Я бы надрала ему задницу, ты же знаешь?..

-Конечно, - я с улыбкой села на диван и обняла ее. – Мы бы надрали ему задницу так, что он бы потом даже не думал о изменах.

Рассмеявшись, мы переключили канал. Но осадок на душе все равно остался.

***

Я тупо смотрела в потолок полночи. Мда, не думала, что меня заденет якобы «измена» Дамонд, но меня потряхивало целый день. Даже сейчас, закрывая глаза, я видела, как он улыбается на камеры и целует эту длинноногую фифу. Я успокаивала себя тем, что я – просто собственница, и это лишь инстинкт. Я искренне надеялась, что так оно и было.

Мои пальцы сами набрали его номер. После второго гудка я услышала знакомый мне голос:

-А я все ждал, когда ты объявишься.

-Не время для шуток, - мой голос звучал глухо. – Кто пустил утку о том, что я не вернулась из-за твоей измены?

Помолчав, Дом ответил:

-Предположительно, я.

-Ты ублюдок, - я выплюнула это и скривилась, чувствуя, как глаза обожгли непрошенные слезы.

-Я говорил, be’be’. Ты возненавидишь меня после всего, - он вздохнул с раскаянием, и я почти поверила.

-Возненавидишь? Я не ненавижу тебя.

-Но ты злишься…. Почему? – его шепот проник в мои уши, и я, вздохнув и пытаясь успокоиться, ответила:

-Потому что я думала, что ты изменился со мной. Думала, что ты перестал быть бабником. Думала, что что-то значу для тебя.

-Это так, - он снова шепотом произнес это. – Но никто не знает меня такого, какого знаешь ты, be’be’. И никогда не узнает.

-Ты глупец, - я покачала головой, чувствуя, как слезы стекают по лицу. – Ты хочешь, чтобы о тебе говорили. Пусть говорят, это ведь все будет неважно, когда ты поймешь, что с тобой нет никого, готового действительно разделить твою радость и посочувствовать в случае неудачи. Ты удивишься, но все твои пассии – ничто, по сравнению с настоящим чувством. И я искренне надеюсь, что ты, все таки, опомнишься, и выберешь правильно.

В ответ мне послышался только смех. Не видя смысла продолжать разговор, я сбросила звонок и разразилась слезами. Я считала его достойным любви. Но, видно, он сам не считает себя достойным.

14.

На следующий день объявилась Гаяна. Я судорожно сжимала трубку весь разговор, да так сильно, что даже не заметила, что после него рука онемела.

Я спросила обо всем: о погоде, о готовящемся показе, об утке с изменой и о Николетте. Гаяна все подтвердила. И как бы больно не было, я знала: лучше правда, чем ее ложь. Сама она выказывала крайнее недовольство пущенным слухом, но на работу Дома это никак не повлияло, поэтому, увольнять его она не стала. Ах, как жаль, как жаль.