Он останавливается посреди спальни, опускает меня на ноги, пытается снова поцеловать, но, воспользовавшись замешательством, я резко отталкиваю его, отбегаю в сторону.

– Нет!

– Почему? – он смотрит с таким удивлением.

– Я не хочу!

– Ты уверена? – медленно подходит ко мне, на губах непристойная усмешка. – Ты действительно не хочешь? Даже тогда, в прошлый раз, я не стал бы утверждать этого.

Он проводит ладонью по щеке, касается большим пальцем губ, его рука легко и нежно движется по шее, опускается на грудь. Я чувствую лёгкое покалывание, каждое его движение эхом отзывается где-то внизу живота. Мне трудно дышать. И тут я понимаю, что он видит, отлично видит моё желание. Игра окончена. Я проиграла. Он опускает руку.

– Раздень меня, – этот приказ звучит так требовательно, что я и не думаю возражать. Стаскиваю с него пиджак, развязываю галстук, расстёгиваю рубашку, прихожу в трепет от вида его обнажённой груди.

– Запонки, – говорит он тихо, предупреждая мою нервную попытку стащить рубашку, не расстёгивая манжет.

Аккуратно вынимаю запонки, серебристо-серая рубашка летит на пол. Я кладу руки на пояс его брюк и нерешительно замираю. Он убирает мои руки, отходит на шаг.

– Теперь сама, – продолжает приказывать он.

Почему-то меня это возмущает.

– Нет! – шепчу я пересохшими губами и для убедительности трясу головой.

– Послушай, крошка! Никогда не говори мне «нет», «не хочу», «не надо». Неужели ты не поняла: я не верю этим словам, потому что знаю, чего ты действительно хочешь.

Он быстро подходит ко мне и просто срывает с плеч блузку.

– Тебе помочь ещё?

– Не надо, – я думаю, чтобы порвать джинсы, которые сейчас на мне, нужно усилий больше, чем для кофточки, и вряд ли это доставит мне удовольствие.

Медленное раздевание буквально бросило нас в объятья друг друга, поэтому первый раз закончилось всё быстро, но потом было ещё и ещё, пока мы оба не выбились из сил и не провалились под утро в сон.

Просыпаюсь по привычке в семь, хотя можно поваляться, на лекции к десяти, спать совершенно не хочется. Приподнимаюсь на локте, смотрю на него. Он спит, раскинувшись на спине, занимая почти всю кровать. Приходит в голову, что сейчас, когда он спит, выражение его лица какое-то наивно-трогательное, что он хоть и не блещет классической красотой, но красив своей мужественностью, и, самое главное, я уже не боюсь его, наоборот, рядом с ним чувствуется душевное спокойствие и защищённость. Удивляюсь, насколько выглядит естественным, что в постели не одна, и рядом мужчина, о существовании которого неделю назад даже не подозревала, а имя узнала только вчера.

Решаюсь встать и приготовить завтрак. Сама каждое утро обхожусь чашкой кофе с бутербродом. «Но я же не одна!» – эта разумная мысль помогает подняться с постели. Накидываю халат и тихонько выхожу из спальни. На кухне задумываюсь, сколько же еды нужно такому крупному мужчине, чтобы утолить голод. И вообще, как он любит завтракать? Этого я не знаю. Да что я вообще знаю, кроме его тела до мельчайшей чёрточки, а также того, каким необыкновенно нежным он может быть. И требовательным. И властным. И неутомимым. Заливаюсь краской при воспоминании о прошедшей ночи. В животе зарождается что-то жгучее. Отгоняю эротические воспоминания, решительно открываю холодильник.

Завтрак почти готов, когда он заходит на кухню.

– Доброе утро! Здесь такие запахи, спать просто невозможно! – звучит как комплимент.

– Доброе утро! Извини, если разбудила, я хотела приготовить что-нибудь на завтрак, – смотрю на его сонное лицо, перевожу взгляд ниже, не могу сдержать улыбки.

– Что ты на меня так смотришь? Почему ты улыбаешься? Да что во мне такого смешного? Ксюша, прекрати хохотать или хотя бы объясни причину своего веселья.

– Саша, ты видел себя в зеркало? Твоя о-о-очень помятая рубашка классно смотрится с галстуком, который ты тщетно пытаешься завязать.

– Да? И почему же она такая помятая?

– Наверное, она всю ночь пролежала под грудой одежды на полу, куда я её вчера бросила, – краснею, вспомнив, при каких обстоятельствах это сделала. – Сними, я её сейчас поглажу; и прекрати завязывать галстук, по-моему, ты это неправильно делаешь.

– Подчиняюсь, – он отшвыривает галстук, снимает рубашку. Лёгкая волна возбуждения прокатывается по мне, когда снова вижу его крепкое обнажённое тело. Хватаю рубашку и быстро выхожу из кухни.

Я привела в порядок пиджак, который так же лежал на полу, почти доглаживаю рубашку, когда он тихонько подходит ко мне сзади и обнимет за талию.

– Ты хочешь, чтобы я её сожгла?

– А ты оставь утюг.

– Но совсем чуть-чуть…

– Как знаешь, – его руки скользят под халат, нежно касаются обнажённой груди. Он целует шею, в поцелуе спускается ниже, на плечо, на спину. Ему мешает халат, он пытается стащить его с плеч, как всегда не думая о том, что пуговицы можно расстегнуть. Наконец эта единственная преграда без половины пуговиц и с порванным воротом падает на пол. Внезапно понимаю, что за две встречи он порвал моей одежды столько, сколько я не умудрилась испортить за всю жизнь. Но я почти смирилась с его привычкой, и звук рвущейся ткани уже возбуждает.

То, что это может произойти на гладильной доске, я узнала только что. Я вообще много узнала за последние дни. В основном это касается моего загадочного тела, которое способно зажечься от одного его прикосновения. Расслабившись, лежу на кровати. Так не хочется ничего делать и никуда идти! Он заходит в спальню в костюме и в галстуке.

– Я ухожу, мне пора.

– Как, а завтрак! – вскакиваю с постели.

– Ты думала, я буду ждать, пока ты тут лежишь? – он целует меня в щёку. – Не волнуйся, ты отлично готовишь, думаю, ты не сомневаешься, что это я знал ещё до того, как попробовал твой омлет и кексы.

– Спасибо за комплимент.

– И ещё. Прежде, чем уйду, я хотел сказать…

– Что?

– Выходи за меня замуж.

Я не сразу понимаю смысла его фразы. Сейчас, в такой обстановке, ожидала услышать всё, что угодно, но только не предложение о замужестве. От удивления я вытаращила глаза и у меня, наверное, открылся рот. Он не может сдержать улыбки, глядя на меня.

– Что? Я…

Он прикладывает палец к моим губам, приказывая молчать:

– Можешь не отвечать. Во-первых, у меня нет времени, к девяти я должен быть на работе, во-вторых, я отлично знаю, что тебе нужно серьёзно подумать над моей кандидатурой, – повторяет он мои вчерашние слова. – Вот и думай, я даю тебе время до вечера. А вечером ты мне скажешь ответ, договорились?

Он целует меня в приоткрытые губы и быстро выходит из квартиры.

А я долго стою на том месте, где застало неожиданное предложение, пока не вспоминаю, что нужно бежать в универ.

Весь день я в точности исполняю то, что он приказал: раздумываю над его предложением. Еду в метро, сижу на лекциях, но в мыслях далеко от того, что окружает.

Я думаю о нём, о нашей необычной встрече и ещё более необычном предложении. Что я могу ответить? Да? Нет? Единственный ответ, который могу осмыслить: Не знаю! Я действительно не знаю. Ничего не знаю о нём. Кто он – тот, что предлагает себя в мужья? Да и как можно думать о чём-то серьёзном после того, что он со мной сделал?

Отыскиваю в памяти детали, поступки, которые помогут сегодня вечером сказать «нет». Но всё плохое, что смогла собрать, весь мой разум, не может перевесить голос чувств: «Да! Да! Конечно, да!»

Я знаю: задержись он на минуту, не дай возможности размышлять, и я, несомненно, это бы и сказала. И сейчас, как ни мучайся, ни убеждай себя, понимаю: именно такой мужчина мне нужен. Я уже поняла, что меня не устраивают те красивые причёсанные интеллигентки, с которыми приходится общаться в колледже, в иноверец, да и положение родителей всегда ограничивало круг моего общения заумными очкариками.

В борьбе с собой я промучилась до вечера, даже когда он позвонил в дверь, я ещё не знала, что скажу, а самое главное, почему это скажу.