- Твой сын, - безошибочно угадал Кьюджин.

  Муи кивнул.

  - К счастью, на нас больше не нападают, так что есть надежда, что и ему своей жизнью жертвовать не придется.

  Коноховец ухмыльнулся:

  - Биджу, и вы туда же? Благородная жертва, - он обреченно выдохнул, - Похоже, это вечный человеческий порок: создавать себе великомучеников собственными руками. Когда же вы, наконец, поймете, что это чудовищно и неэффективно.

  Муи испытал некоторую обиду за всех тех, кто когда-то отдавал свои жизни за клан.

  - Не стоит недооценивать силу человеческой добровольной жертвы.

  Коноховец поморщился:

  - Это сила человеческой лени и тупости. Жертва - самый простой вариант, требующий меньше всего усилий. Не потому его везде используют, что он очень хорошо, а потому - что прост, и ничего придумывать не надо. Хотя, если вспомнить про то, когда это все было придумано...

  Кьюджин задумчиво смотрел на Муи. Коноховец размышлял над чем-то, и глава тюрьмы не собирался ему мешать.

  - Время, - наконец, вновь заговорил Кьюджин, - Если определить время, когда был создан артефакт, то можно примерно вычислить, что именно в то время происходило, и кто мог оказаться в вашей клетке.

  - Во времена Отшельника Шести путей много чего происходило, - пожал плечами Муи, - он же был богом среди шиноби.

  - Был ли? И кого ты считаешь богом, Муи? Мне неизвестен не один настоящий бог. А единственный, приблизившийся к этому статусу реально существующий дух - Шинигами.

  Неожиданный поворот дискуссии, но Муи было даже интересно.

  - Ну, насколько известно из легенд, Рикудо мог создавать объекты из чакры, создал луну, и вообще первым узнал о существовании чакры.

  Кьюджин чуть улыбнулся:

  - И? Это делает его богом?

  Муи удивился, не поняв сути вопроса.

  - Допустим, все, что ты сказал, верно. Но задумайся, Муи. Каждый шиноби с помощью чакры преобразует окружающий мир, используя ниндзюцу. Возможно, Рикудо лишь достиг в этом вершины мастерства, что еще не делает его богом. Мне известны шиноби, тем или иным способом добившиеся бессмертия. Рикудо бессмертным не был. Вообще, существует миф, что Шинигами и есть Рикудо. То, что с ним случилось, когда он достиг совершенства во всем.

  - Интересная идея, - улыбнулся Муи.

  - Еще какая. Становиться бессмертным привратником на пути умирающих душ. Сомнительная перспектива, на мой взгляд. Небезызвестный Орочимару мертвецов поднимать может. И сам бессмертен. Может, о нем тоже лет этак через тысячу будут вспоминать, как о боге. Или о нас с вами, как о первопроходцах в создании каких-нибудь существ, которые через тысячу лет вытеснят шиноби. Может, Рикудо вообще шиноби не был? Мне известен сеннин, учитель которого сам так сеннином и не стал, но научил ученика, простите за тавтологию. Время хоронит историю, оставляя лишь легенды, Муи. Никто сейчас не скажет точно, что происходило много лет назад. Лишь некоторые намеки. Но, как я уже сказал...

  Закончить он не успел. С улицы донесся сигнал тревоги. Коноховец вопросительно взглянул на Муи, а тот крикнул:

  - Стража!

  Двое подчиненных тут же вошли в дверь, готовые драться или защищать мастера.

  - Откуда идет тревога?

  Шиноби переглянулись.

  - Сейчас выясним.

  Муи беззвучно выругался, оглянувшись на гостя.

  - Дай мне несколько минут, чтобы решить проблему, и мы продолжим разговор.

  Коноховец кивнул, снова размышляя о чем-то. До тревоги, похоже, ему не было особого дела. Или он просто не показывал этого. Рьюзецу осталась в кабинете. Не то, что бы ей хотелось поговорить с безмолвным гостем, но не за любовником же таскаться. Хотя, на самом деле хотелось, конечно. Было в этом Коноховце нечто, делающее его не таким, как все остальные. И не что-то одно, список отличий был длинным. Начиналось с совершенно туманного прошлого. Если собрать все слухи, которые о нем ходили, хватит на целую жизнь. А ведь Кьюджин был относительно молод, вряд ли больше двадцати пяти. А если убрать слухи и оставить то, что было правдоподобно, все равно получалась весьма насыщенная и интересная жизнь. Следующим пунктом шло то, что он сеннин. Сеннины сами по себе были той еще редкостью. Сколько живых сеннинов сейчас жило в мире? Вряд ли больше десятка. Пятая Хокаге в Конохе, ее бывший напарник, Извращенный Отшельник и писатель Джирайя, и этот Кьюджин. Плюс к ним еще не без известный Орочимару. Четверо так или иначе относились к Конохе, по крайней мере были выходцами из нее. Были два сеннина в Облаке, и один точно жил в Тумане, об остальных только слухи. И вот, один из них сидит прямо перед ней. Все равно, что прикоснуться к живой легенде. Шиноби, что серьезно порушил Великую деревню, вот он, всего в десятке шагов. Были в нем и другие отличия. Поведение. Сколько раз Рьюзецу видела Кьюджина, парень всегда был спокоен. Небольшие проявления эмоций были скорее для собеседников, просто для поддержания беседы. Совсем не факт, что Кьюджин действительно что-то чувствовал, и чувствовал то, что показывал. А может и совсем наоборот, показывал именно то, что чувствовал, потому что скрывать не боялся.

  Коноховец перевел взгляд на девушку, показывая, что отлично чувствует ее пристальный взгляд. Он всегда замечал ее взгляд, даже когда она это скрывала. Прекрасный миф о том, что любой опытный шиноби всегда ощущает, когда на него смотрят. Глупость. Любой опытный шиноби может смотреть так, что его взгляд не ощутить обычным чутьем. И этот взгляд. Тусклый свет зрачков. Странный взгляд. Будто взгляд со стороны, спокойный, отрешенный. Будто ему плевать, что происходит вокруг, будто он - сторонний наблюдатель. Стоит признать, в его поведении это тоже отражалось. Кьюджин узнал, что здесь проводятся какие-то эксперименты, и ничего. Как будто, так и должно быть нет осуждения, нет настороженности. Только интерес, и то слабый. Видимо у шиноби, отправившего на тот свет не меньше тысячи человек, понятия морали, если и остаются, приобретают весьма своеобразные формы.

  Коноховец потерял к Рьюзецу интерес, и снова уставился в пустоты, над чем-то размышляя. Ее взгляд ему был безразличен.

  - Могу я задать вопрос?

  - Не обещаю, что отвечу.

  - Почему ты сидишь здесь? В тюрьме? Не верю, что тебя действительно можно здесь удержать против твоей воли.

  Кьюджин все так же смотрел перед собой.

  - Есть причины.

  На чем ответ и закончился. Но он и не обещал, что обязательно ответит.

  - У тебя есть семья?

  - Возможно.

  - Завидую твоей жене.

  - Звучит, как насмешка, учитывая, где я нахожусь, - сохраняя спокойный голос, отвечал Кьюджин.

  - Но у тебя есть причины на это, - напомнила Рьюзецу.

  Коноховец кивнул, переведя взгляд на потайную дверь. Ту самую дверь, что вела в лабораторию Муку. Затем перевел взгляд на Рьюзецу.

  - Я знаю, кто поднял тревогу.

  На то, чтобы сложить два и два, у девушки ушли мгновения. Она вскочила, соображая, что сделать. Броситься к выходу или остаться здесь. В конечном итоге, подопытные не должны были ее атаковать. Вроде. Но, раз они снова вырвались на свободу. Параллельно с этими мыслями она материла Муку, у которого в очередной раз все пошло через...

  Дверь с грохотом проломилась, и через образовавшееся отверстие вывалился некто. Он не был заключеным, судя по обрывкам одежды. Нет, один из тех, кто работал внизу. Но в остальном... Почти прозрачная кожа, красные круги пропитанной кровью плоти вокруг глаз, черные татуировки, точнее какие-то символы, появившиеся от вливания чакры. А вот лица Рьюзецу не узнавала, потому что оно немыслимо изменилось. Челюсть выдвинулась вперед, сузилась. Вся голова как-то странно вытянулась. Существо переводила взгляд с сидящего на своем месте Кьюджина на Рьюзецу, будто само еще не решило, что будет делать дальше. Лишь стояло и смотрело, глубоко дыша, отчего расширялась и сжималась грудная клетка.

  - А я понял, зачем нужна была сенчакра, - задумчиво произнес Коноховец, рассматривая новое действующее лицо, - она позволяет мутировать организму.