Замолчали, сверля друг друга взглядами. Тсунаде сдалась первой:

  - Тебя отправят в тюрьму для шиноби. На некоторый срок. Когда все уляжется, я смогу вернуть тебя обратно в Коноху.

  Като еще несколько секунд держал тяжелый взгляд, но все же опустил его.

  - Мне дадут попрощаться с Ино?

  Тсунаде отвела взгляд в сторону, хмуро ответив:

  - Никаких встреч. Ты покинешь Коноху на рассвете.

  И сама вышла из камеры. Като несколько секунд сидел, глядя в стол, затем сказал:

  - Хватит прятаться.

  Рьюго послушно вылез из темного угла, сем напротив.

  - Сенсей.

  - Похоже, Хирузен знал свое ученицу лучше меня. Жесткости ей действительно не хватает. Что мешало положить на всех этих идиотов и... - он махнул здоровой рукой.

  Рьюго немного помолчал, прежде чем спросить:

  - Что собираетесь делать, сенсей?

  - Ничего. Я уже все сделал. Не в нукенины же идти, как этот идиот глазастый. Потерплю, какое-то время. Проклятие!

  Он сдерживал злость. С трудом, но сдерживал.

  - Именно сейчас. Когда Ино... Черт.

  Като встал, прошелся до стены, положил на нее здоровую руку и упер в нее голову.

  - Мне нужно передать некоторые распоряжения Миине... да и Саске. И весточку Ино передать. Там много, запомнишь? Или запишешь.

  Рьюго с готовностью кивнул:

  - Запомню.

  - Тогда слушай...

  Като действительно говорил достаточно долго. В основном, как Миине и Саске с минимальными потерями получить в распоряжение все его сеть. Ну и вообще о том, что стоит делать дальше.

  - И Ино.

  Он снова сел за стол, несколько секунд молчал, но все же решился:

  - Скажи, что я вернусь.

  - Я все понял, сенсей. Удачи вам... И не прощаюсь.

  Като хмыкнул, махнув здоровой рукой:

  - Вали.

  * * *

  Отправка Коноховского Палача должна была пройти тайно, рано утром.

  Но тайны не получилось. Люди создали живой коридор от самой резиденции и до ворот. Жители Конохи, облаченные в черное. И мертвая тишина. Като шел своим ходом, в окружении четырех безликих-онинов. Руки за спиной, на груди надет сдерживающий артефакт. Формальность, на самом деле. На шее, запястье и на босых ногах металлические кольца, скованные цепью. Потертые серые штаны. Като отстранено размышлял о том, как после этого Тсунаде предполагает вернуть его в Коноху... И предполагает ли? С каждым шагом он все больше в этом сомневался.

  Он не смотрел по сторонам, только в дорогу прямо перед собой. И так видел все. Почти у все, кто стоял вокруг, презирали его. Редко встречались те, кто понимал, хоть и не одобрял. АНБУ, в основном, или опытные шиноби. Еще реже те, кто одобрял, хоть и понимал. Главы кланов.

  В толпе был Саске вместе с семьей, но стоял на крыше, в отдалении. Выражение на его лице было нечитаемым. Такара переживала, пыталась скрыть, но... Она переживала за Като. И ей было по большей части, плевать на политику и все эти интриги. Все же, пусть и с натяжкой, она считала себя другом Като, и он не давал ей поводов в этом усомниться.

  По толпе тенью скользил Рьюго. Скрывал свое присутствие он лучше, чем сражался. Като решил просто верить в ученика. Пусть у него жизнь сложится лучше, чем у учителя.

  Пришла и Миина, легко слившаяся с толпой. Ее взгляд оказался теплым, как у старшей сестры. Като раньше не задумывался о том, как она его воспринимает. Оказалось, все просто.

  С некоторым удивлением Като заметил и Каору. Ее выражение лица выражало нечто, вроде раскаяния. Не глубокого, так. Она извинялась... Хотя за что?

  Като внутренне поморщился. Ощущение такое, будто с ним прощаются навсегда. Ха. Потребуется нечто куда большее, чем тюремное заключение, чтобы сжить его со света.

  Единственный раз он поднял глаза, когда в толпе стояла Ино. Их взгляды пересеклись. Она беззвучно плакала. Совсем не то, чего заслуживала эта девушка. Похоже, он был просто не в состоянии дать ей то, чего она заслуживала... Нет. Ему не стоило и думать об этом. Жизнь не кончена, наоборот. Он избавился от главной проблемы, а значит и дальше выкрутится. Придет и их время. И он еще сделает свою возлюбленную счастливой. А пока он мог лишь выразить ей свое раскаяние.

  А другие... Все остальные. Они ничего не знали. Они не знали, перед каким выбором он стоял. И от чего всех их уберег. Нельзя их винить за незнание. Хотя все эти взгляды изрядно напрягали. Его выводили с позором, как предателя. Нарекли предателем за то, что сохранил верность тому, кому поклялся служить. Справедливость во всей ее красе.

  Никто не преграждал им путь. Почти.

  Лишь в самых воротах им встретилась еще одна компания, покидающая деревню. Интересный день они выбрали.

  Меня смерил хмурым взглядом жабий сеннин, но этим и ограничился. Рядом с ним стоял Наруто, непривычно спокойный. Рядом девушка... Подозрительно напоминает Сакуру Харуно, но не она. Мне не знакома, вроде. И как зачесалась в эту компанию?

  Наруто отошел от них и встал передо мной... ну, передо мной и сопровождающими меня АНБУ.

  - Като... зачем?

  "Твою Мать! Этот гребаный вопрос я задавал себе всю ночь! Всю гребаную ночь я спрашивал себя: и чего я не согласился!? Я знал, что будет, если я приму предложение Данзо. Никаких подлянок, никаких котов в мешке. Но я взял на себя ответственность. Принял свое решение. И получил за него, во всей красе получил. Вся благодарность - два "воздержались" на Совете, да обещание когда-нибудь вытащить из клетки. Зачем, чтоб тебя. Затем, что посчитал себя самым умным. Затем, что понадеялся на человеческую благодарность. Затем, что надеялся, что на мое верность люди ответят мне тем же. Вот зачем. А теперь расплачиваюсь. И не я. Я-то переживу, не сломаюсь. Расплачивается Ино, и наш будущий ребенок. Ой, молитесь, чтобы я не стал сильно злопамятным" - пронеслось в голове заключенного.

  Като оскалился, зло, презрительно, с оттенком какого-то безумия.

  - Вернусь - расскажу, - негромко ответил он.

  Но в утренней тишине его слова слышали многие.

  ОВА 4.

  Глава 4/1.

  - Молнии росчерк... Одинокой березе... Видится пеплом...

  Небо осветила вспашка молнии, и, слегка опаздывая за ней, в стекла врезался раскат грома, заставляя их мелко дрожать.

  - Прекрасное хокку, мастер Муи, - отозвался высокий крепкий мужчина в форменной одежде.

  Зеленый строгий кафтан, узкие штаны, сапоги с высокой голенью. На руках белые перчатки. Мастер был одет примерно в ту же одежду, разве что украшенную дополнительной выделкой, а на плечи был накинут черный плащ.

  - Скорее символичное, - ответил Муи.

  Он смотрел на бушующую природу, размышляя о чем-то своем, и будто снова забыл о пришедшем к нему капитане стражи. Но Санджи лишь с ухмылкой наблюдал за мастером, не собираясь торопить хозяина замка.

  - Что победитель, Что побежденный... Росы лишь капля, только росчерк молнии... вот должный взгляд на мир... - Муи развернулся к окну спиной, поняв тяжелый взгляд на капитана стражи, - Сегодня у нас почетный гость, да?

  Санджи кивнул, оскалившись:

  - Байка, которой не суждено было стать легендой. Раз попал сюда, значит, не так велик, как о нем говорят.

  Муи был другого мнения, но озвучивать его не стал.

  - Кроме него?

  - Еще четверо, ничего интересного.

  - Пойдем знакомиться.

  Попасть на остров-крепость можно было только одним способом, если не умеешь летать. Натяжной мост поднимали со дна пролива между крепостью, когда с берега подавали знак. Если сигнал подавали из крепости, никто и не думал поднимать мост. Но сегодня на берегу ждала новая партия заключенных.

  Загремели механизмы, натягивая мощные цепи. Мост состоял из трех цепей. Цепи подняли и натянули, но даже так они серьезно раскачивались из-за метра. Море штормило, и тяжелые механизмы натужно ныли от напряжения. С берега тянули полотно, и по помосту шли три десятка человек. Пять арестантов и их сопровождающие. Троих несли в клетках данкаи, люди, занимающиеся тем, что вот в таких клетках доставлявшие заключенных из одного места в другое. Они переносили тех, кто не мог выбраться сам, и кто не представлял интереса для других. Чаще всего - обычных людей, реже - бездарных шиноби, опустившихся на самое дно. Даже не нукенинов, а просто неудачников. Одного арестанта, топавшего своими ногами, чунин и тройка генинов. Тоже, видимо, мелкая сошка, но решили перестраховаться. А вот последний был наиболее интересен. Голову закрывает натянутая кожа, оставляющая только прорезь для рта. Он не должен ничего видеть и слышать, и дышать должен через рот. Тело сковано цепями. Вся свобода - передвигать ногами не более, чем на полметра друг от друга. На металле тускло светятся сдерживающие печати. Сопровождают его трое АНБУ.