Это зеркало, конечно, не могло скрыть моей усталости, но в нем я увидела свои светящиеся счастьем глаза.

Я чуть ли не с юности отмечала, что некоторые вещи способны демонстрировать к тебе свою симпатию или антипатию, и это отмечали и некоторые мои подруги. Как правило, это относится к вещам, передаваемым из поколения в поколение. Они или принимают, или не принимают нового члена семьи. Но и купленные лично мной вещи тоже это демонстрировали!

Я приехала в Петербург из другого города, конечно, не везла с собой мебель, а когда получила комнату, в ней осталась старая мебель от прежних хозяев, которые бросили ее за ненадобностью. Меня это очень обрадовало, потому что денег на новую у меня не было. Я только вызвала мастера перетянуть диван, кресла и стулья – на ткань и работу денег хватало. Стол я покрыла красивой скатертью, шкаф и комод обработала морилкой, изменив цвет на более темный, который мне больше нравится и который соответствовал деревянным частям стола и стульев. Но я ничего вообще не делала с тумбочкой для обуви, стоявшей у двери. Она была того цвета, который нужно, и вообще казалась самым новым предметом мебели.

И она меня невзлюбила! Через некоторое время мне стало казаться, что это не я регулярно ударяюсь об ее острый угол, а она специально меня бьет! С тумбочкой я вскоре рассталась, а всю мебель из комнаты перевезла в квартиру, когда ее купила. И эта брошенная предыдущими хозяевами мебель меня любит! И зеркало в том шкафу меня любит, обычно показывая красавицей. Не буду эту мебель менять на новую!

А зеркала – это вообще особая история… От зеркала бабы Лиды, только посмотревшись в него, я получила прилив сил.

– Спасибо! – поблагодарила я и убрала его назад.

Силы мне требовались. В случае усталости я точно не смогу воспользоваться моими особыми способностями, а я не исключала, что они мне еще потребуются во время этого круиза, а может, даже и сегодня.

После ужина я хотела еще разок поговорить с барменом Стасом. Пожалуй, это подсознание подсказывало мне, что у него следует получить какую-то информацию. Но о чем? О ком? Кто он вообще?! Он точно раньше ассистировал при проведении операций. Он – медик по профессии? Чем он успел позаниматься раньше? Ведь ему по виду уже за сорок. С другой стороны, начальник службы безопасности Галтовского не допустил бы на борт яхты непроверенного человека. Или он специально поставлен слушать пьяные излияния приглашенных? И поощрять их? Или даже что-то подсыпать им в питье… с разными целями? Все может быть…

На заключительном ужине присутствовали почти все те же люди, что и на самом первом, только рядом с Галтовским вместо Ангелины сидела Лана. Признаться, я не ожидала ее здесь увидеть. Предполагала, что она где-то посажена под замок. Но кто поймет этих олигархов?

«А что, если Лана действовала по указанию Галтовского? Изначально?» – вдруг осенило меня. Она вышла на связь с братом татуированного или с кем-то из его людей, убедила организовать захват, но все контролировал Роман Борисович (или его начальник службы безопасности, что более вероятно), чтобы потом, например, подмять бизнес с красителями под себя. Или часть бизнеса. Или Лана потом вышла из-под контроля, решив сыграть в свою игру?

Я сидела рядом с Володей, Ксения устроилась рядом с отцом Иоанном, но тот явно пребывал не в лучшем настроении, правозащитница, кстати, тоже. Макс Байкалов был вообще мрачнее тучи, зато его звездный партнер сиял как начищенный самовар. Боксер Вася с супругой, как и всегда, были счастливы находиться рядом, и им было везде хорошо, если они вместе. Политик явно отдохнул за время этого плавания, по крайней мере, выспался, и выглядел не таким усталым, как вначале. Его молодая супруга тоже была довольна. Они сидели рядышком, он нежно держал ее руку в своей. Дедушка-писатель отпускал сальные шуточки, как и всегда, и держался бодрячком. Его внучка – и как я сразу же не догадалась, что это внучка? – тоже не выглядела хмурой. Рядом с ней был ее любимый дед, который никогда не оставит в беде. Она сегодня даже оделась прилично и не наносила боевую раскраску, без которой у нее оказалось очень миленькое личико. Вот если бы еще голову ей привести в порядок, по крайней мере, снаружи… Но на такую жертву Алиса, наверное, не могла пойти сразу же.

Когда нам разлили по бокалам вино, Галтовский встал, чтобы произнести речь. Он поблагодарил всех присутствующих за то, что приняли его приглашение, и выразил надежду, что все в большей или меньшей степени остались довольны этим коротким плаванием.

– Да, классно отдохнули! – веско молвил Вася. Его супруга кивнула.

– Мы очень довольны, большое спасибо, – высказался политик. Его супруга тоже кивнула.

– У меня уже несколько сюжетов в голове крутится, – сообщил Семен Маркович, он же – писатель Степан Разин. – Просто руки чешутся сесть за клавиатуру.

Алиса промолчала, но улыбнулась.

– Можете на меня рассчитывать в международном суде, – бросила Ксения. – Или в трибунале, или куда там всех этих пиратов повезут.

– Там не все пираты, – заметил Галтовский.

– Не важно, – махнула рукой правозащитница. – Я везде выступлю. Только обеспечьте присутствие российских СМИ. Желательно, чтобы наших в зал суда пустили. Если нет – выступлю на улице. Мало не покажется.

В этом никто не сомневался.

– Я подготовлю нужные репортажи, – сказал Владимир Сумрачный, обращаясь к хозяину, но не глядя на Ксению.

– Без тебя я как-нибудь обойдусь, – рявкнула Ксения и бросила гневный взгляд на меня.

– Ты к моим репортажам никакого отношения никогда не имела, не имеешь и иметь не будешь, – заметил Володя. – О тебе я их точно делать не стану. Твою правозащитную деятельность пусть уж покрывает кто-нибудь другой.

– Ребята, давайте жить дружно! – воскликнул «молодой отец». Или «молодая мать»? В общем – родитель номер один. – Зачем нам семейные сцены?

– А где вы тут видите семейные сцены? – повернулся к нему Володя. – Семья – вот, – он показал на Васю с Аней. – И вот, – кивок на политика с четвертой женой. – Это тоже семья, но другая, – он улыбнулся Семену Марковичу. – Потом тут еще присутствуют родственники, – легкий поклон Галтовскому и Лане. – И все.

– Я вообще-то тоже считаю себя состоящим в браке, хотя у нас в стране такой брак зарегистрировать невозможно, – заметил Бардашевич.

– Надолго ли, Олег? – спросил дедушка-писатель. – И оно тебе надо, раз у тебя теперь двое деточек? Это ведь ты ребеночка хотел, а не твой… партнер? Ты созрел для отцовства. Правильно. Для ребеночка главное – чтобы он желанным был, чтобы его любили. А партнер…

– Вы это своей Алисе скажите! Что после рождения детей партнера можно выкинуть вон! – рявкнул Макс Байкалов.

– Да я ей примерно так и говорю с тех пор, как узнал о ее беременности, – невозмутимо ответил Семен Маркович. Смысл явно поняли не все, а только те, кто был в курсе ситуации в их семье. – Ребеночка родить надо обязательно. Нельзя убивать человечка, пусть и нерожденного. И первый аборт вреден, вон спросите у Вареньки. Вырастим ребеночка. Когда Господь дает малыша, он дает и на малыша.

– Да вы вроде бы всегда атеистом были, Семен Маркович! – воскликнул Галтовский. – С вашей-то биографией.

– Был атеист, а в старости задумался. Но давайте не будем сейчас углубляться в теологию. То, во что я верю или не верю, к делу не относится. Олег, ты все сделал правильно. Детки – это счастье. Наслаждайся отцовством. Очень здорово, что наука теперь шагнула так далеко, что может дать ребеночка почти любой женщине, несмотря на состояние здоровья, возраст, мужчина может нанять суррогатную мать, в общем, родителем теперь можно стать при любых обстоятельствах, – улыбнулся дедушка. – Я предлагаю тост. За деток. За рождение новых жизней, при котором мы все, можно сказать, присутствовали.

Отец номер два демонстративно пить отказался. Интересно, ему придется платить на них алименты? Или Бардашевич будет платить ему, чтобы держал рот на замке? Или страну в самое ближайшее время ждет долгий и скандальный процесс расставания с полосканием грязного белья и смакованием в прессе?