Ночь Ночное небо Покрыто тонкой тканью облаков; Неявственно, сквозь эту пелену, Просвечивает белый круг луны. Ни дерево, ни башня, ни скала Земли не притеняют в этот час. Но вот внезапно хлынуло сиянье, Притягивая путника, который Задумчиво бредет своей дорогой. И видит он, глаза подъемля к небу, В разрыве облаков – царицу ночи: Во всем ее торжественном величье Она плывет в провале темно-синем В сопровожденье ярких, колких звезд: Стремительно они несутся прочь, Из глаз не исчезая; веет ветер, Но тихо все, ни шороха в листве… Провал средь исполинских облаков Все глубже, все бездонней. Наконец Видение скрывается, и ум, Еще восторга полный, постепенно Объемлемый покоем, размышляет Об этом пышном празднестве природы. Отголоски бессмертия по воспоминаниям раннего детства Ода I Когда-то все ручьи, луга, леса Великим дивом представлялись мне; Вода, земля и небеса Сияли, как в прекрасном сне, И всюду мне являлись чудеса. Теперь не то – куда ни погляжу, Ни в ясный полдень, ни в полночной мгле, Ни на воде, ни на земле Чудес, что видел встарь, не нахожу. II Дождь теплый прошумит — И радуга взойдет; Стемнеет небосвод — И лунный свет на волнах заблестит; И тыщи ярких глаз Зажгутся, чтоб сверкать Там, в головокружительной дали! Но знаю я: какой-то свет погас, Что прежде озарял лицо земли. III Я слышу пение лесных пичуг, Гляжу на скачущих ягнят, На пестрый луг И не могу понять, какою вдруг Печалью я объят, И сам себя виню, Что омрачаю праздник, и гоню Тень горестную прочь; Чтоб мне помочь, Гремит веселым эхом водопад И дует ветерок С высоких гор; Куда ни кину взор, Любая тварь, любой росток — Все славят май. О, крикни громче, крикни и сломай Лед, что плитою мне на сердце лег, Дитя лугов, счастливый пастушок! IV Природы твари, баловни весны! Я слышу перекличку голосов; Издалека слышны В них страстная мольба и нежный зов. Веселый майский шум! Я слышу, чувствую его душой. Зачем же я угрюм И на всеобщем празднестве – чужой? О, горе мне! Все радуются утру и весне, Срывая в долах свежие цветы, Резвяся и шутя; Смеется солнце с высоты, И на коленях прыгает дитя; Для счастья нет помех! Я вижу всё, я рад за всех… Но дерево одно среди долин, Но возле ног моих цветок один Мне с грустью прежний задают вопрос: Где тот нездешний сон? Куда сокрылся он? Какой отсюда вихрь его унес? V Рожденье наше – только лишь забвенье; Душа, что нам дана на срок земной, До своего на свете пробужденья Живет в обители иной; Но не в кромешной темноте, Не в первозданной наготе, А в ореоле славы мы идем Из мест святых, где был наш дом! Дитя озарено сияньем Божьим; На мальчике растущем тень тюрьмы Сгущается с теченьем лет, Но он умеет видеть среди тьмы Свет радости, небесный свет; Для юноши лишь отблеск остается — Как путеводный луч Среди закатных туч Или как свет звезды со дна колодца; Для взрослого уже погас и он — И мир в потемки будней погружен. VI Земля несет охапками дары Приемному сыночку своему (И пленнику), чтобы его развлечь, Чтобы он радовался и резвился — И позабыл в пылу игры Ту, ангельскую, речь, Свет, что сиял ему, И дивный край, откуда он явился. VII Взгляните на счастливое дитя, На шестилетнего султана: Как подданными правит он шутя — Под ласками восторженной мамаши, Перед глазами гордого отца! У ног его листок, подобье плана Судьбы, что сам он начертал, Вернее, намечтал В своем уме: победы, кубки, чаши; Из боя – под венец, из-под венца — На бал, и где-то там маячит Какой-то поп, какой-то гроб, Но это ничего не значит; Он это все отбрасывает, чтоб Начать сначала; маленький актер, Он заново выучивает роли, И всякий фарс, и всякий вздор Играет словно поневоле — Как будто с неких пор Всему на свете он постигнул цену И изучил «комическую сцену», Как будто жизнь сегодня, и вчера, И завтра – бесконечная игра. VIII О ты, чей вид обманывает взор, Тая души простор; О зрящее среди незрячих око, Мудрец, что свыше тайной награжден Бессмертия, – читающий глубоко В сердцах людей, в дали времен: Пророк благословенный! Могучий ясновидец вдохновенный, Познавший все, что так стремимся мы Познать, напрасно напрягая силы, В потемках жизни и во тьме могилы, — Но для тебя ни тайны нет, ни тьмы! Тебя Бессмертье осеняет, И Правда над тобой сияет, Как ясный день; могила для тебя — Лишь одинокая постель, где, лежа Во мгле, бессонницею мысли множа, Мы ждем, когда рассвет блеснет, слепя; О ты, дитя по сущности природной, Но духом всемогущий и свободный, Зачем так жаждешь ты Стать взрослым и расстаться безвозвратно С тем, что в тебе сошлось так благодатно? Ты не заметишь роковой черты — И взвалишь сам себе ярмо на плечи, Тяжелое, как будни человечьи! |
