-- А отец отпустил? Что-то не верится.

Глаза старика неожиданно остро сверкнули из-под бровей, и Асе стало не по себе. Именно потому она с вызовом известила:

-- Разумеется, нет. Он глупый, косный ретроград, пособник самодержавия. Обойдемся без его разрешения!

-- Ну, конечно, -- хмыкнул Лазарь Соломонович. – Петр Федорович глуп, а его дети умные. И неважно, что он выдающийся инженер, что его лафет для трехдюймовки превосходит принятый недавно на вооружение...

-- Лев Николаевич плох? Какое горе для России! Не для одной России – для всего мира.

Так с горячностью воскликнул мужчина, вихрем влетевший в гостиную через ту же дверь, что и Саломея. При виде него Арсений вздохнул столь тяжко, что лилия в вазе, заколыхавшись, уронила лепесток. И причины вздыхать, увы, имелись.

Тип, с утра пораньше навестивший эксцентричную хозяйку, был весьма хорош собой. Лет тридцати, среднего роста, с тонкой талией и широкими плечами, он чем-то напомнил Асе артиста. То ли легкой небрежностью дорогого костюма, то ли темными волосами до плеч и безупречно выбритым подбородком. А нос, благородный нос с горбинкой! Сверкают черные глаза и белые зубы, руки взлетают в такт словам. Рядом с этим жгучим брюнетом брат вдруг показался блеклым, словно выцветшим.

-- Вы правы, да, -- невольно вырвалось у Аси, увлеченной порывом незнакомца. – Если граф умрет, это будет трагедия.

Мужчина, повернувшись к девочке, серьезно на нее посмотрел.

-- Я полностью с вами солидарен. Саломея, умоляю представить меня даме. Помню ваше презрение к условностям, но имя единомышленницы мне совершенно необходимо!

Сперва Ася не поняла, о какой даме речь, а через миг горячая счастливая волна ударила в сердце. Неужели взрослый, красивый человек считает ее равной себе? Не веснушчатой девчонкой, а настоящей дамой?

-- Князь Георгий Табидзе, -- томно протянула Саломея. – Арсений Кузнецов, однокашник по университету сына дядюшки Лазаря. А девочку впервые вижу. Ты откуда взялась, девочка?

-- Это моя младшая сестра Ася, -- бросив на Асю взгляд, от которого той захотелось провалиться сквозь землю, объяснил Арсений. – Увязалась следом – не гнать же.

-- Зачем гнать столь милую и просвещенную барышню? – удивился князь. – Ни в коем случае нельзя. Рад познакомиться с вами, Ася. Вы бывали в Грузии? Чудесная страна. Конечно, Москва прекрасна, но снег, морозы... Разве сравнить с нашим цветущим краем?

-- Однако вы предпочли жить здесь, -- с нескрываемым раздражением парировал Арсений.

-- Дела мешают вернуться, -- улыбнулся князь Георгий. – В Москве столько знакомых, и всем я нужен. Впрочем, мне это в радость -- люблю помогать людям. Значит, вы собрались в Астапово? Не сомневаюсь, Льву Николаевичу будет приятно видеть рядом с собой юные лица. А мы будем ждать от вас известий. Вероятно, даже увидим ваши фотографии в газетах. В Астапово сейчас столько корреспондентов...

-- Неплохая идея, Арсений, -- неожиданно вмешалась Саломея. – Я бы и сама, пожалуй, посетила графа. Надо показать старцу, что мы его не забыли.

-- А главное – показать себя корреспондентам, -- проворчал Лазарь Соломонович.

-- Этакий вы брюзга, дядюшка! Будто не знаете, как мне наскучило внимание прессы. Вечно преследуют меня, требуют интервью... уж не знаю, зачем я им так нужна...

-- Неординарные личности редки, -- вздохнул князь Георгий. – А среди красавиц, не обессудьте, -- редки вдвойне.

-- Ну, не знаю... я нисколько не стремлюсь к оригинальности, живу, как подсказывает сердце.

-- Тем-то вы и оригинальны, дивная Саломея.

-- Я потому пришел, -- поспешно вставил Арсений, -- что надеялся: вдруг вы захотите поехать со мной? Тем более, у вас автомобиль. На нем добираться удобнее всего. Астапово – маленькая станция в ста верстах от Ельца.

-- Ельца? – вздернула тонкие брови Саломея. – Это под Тверью?

Лазарь Соломонович ехидно рассмеялся – словно мелкие камушки, постукивая друг о друга, катятся по склону.

-- Хотелось бы увидеть, детка, куда ты завезешь компанию и сколько вы будете оттуда выбираться.

Саломея лениво пожала плечами.

-- Я не собираюсь вести автомобиль целых сто верст – это утомительно.

-- Сто верст от Ельца, а не от Москвы, -- уточнил князь Георгий. – От Москвы, думаю, около четырехсот. Арсений наверняка опытный автомобилист, раз вызвался отвезти вас так далеко.

Лицо Арсения стало медленно заливаться краской.

-- Я думал... я полагал... нет, я, к сожалению, не вожу автомобиль.

-- Да? – изумилась Саломея. – Тогда зачем приглашаете нас ехать? Или решили, я поработаю для вас шофером?

Ася, вспыхнувшая от стыда за брата, дерзко осведомилась:

-- А что, не справитесь? Я думала, вы все умеете, но вы только притворяетесь эмансипе, а сами -- обычная богатая белоручка...

Князь Георгий обернулся к девочке.

-- Уметь что-либо и захотеть это сделать – разные вещи. Но вот что касается меня... я, ежели прекрасные дамы пожелают, готов отвезти их хоть на край света. Или на край Ельца – по их выбору.

И он бросил на Асю взгляд столь странного свойства, что у той защемило в груди.

«Я люблю вас, – падая на колени, произнес князь.

-- Не смейте надо мной шутить! Да, я еще юна, но это не означает, что мои чувства менее сильны, чем у зрелых женщин. Они сильнее, стократ сильнее, чем у них, опытных и давно циничных!

-- О да, вы бесконечно правы. Именно поэтому зрелые женщины оставляют меня равнодушным. Я оказываю им положенные знаки внимания, но они не затрагивают глубин моего сердца. По-настоящему меня взволновали только вы. Вы словно полураспустившаяся роза, украшенная лишь бриллиантами росы, которые куда прекраснее настоящих алмазов -- дорогих, зато побывавших во множестве чужих грязных рук».

-- Заманчивое предложение, Георгий. Я бы вправду повидалась с графом Львом Николаевичем – кто знает, представится ли еще случай? Но не хотелось бы прокатиться впустую. Старец ведь совсем плох. Вдруг он уже умер или умрет, пока мы едем? Обидно будет зря испортить себе день.

-- Почувствовав душой предстоящую встречу с вами, о дивная Саломея, граф приложит все усилия, чтобы дожить до счастливого мига. Толстой тоже мужчина, сколько бы он ни доказал обратное!

Девочка, вздрогнув, очнулась от грез и обнаружила, что князь Георгий галантно целует руку собеседницы. Только разве он смотрит на нее так взволнованно, как недавно взглянул на Асю? Ничего подобного. И в тоне его явно слышится издевка, которую самодовольная Саломея не замечает. Смерть великого писателя, оказывается, менее важна, чем ее испорченный день! Разумеется, князь Георгий, искренний поклонник Толстого, не полюбит мерзкую эгоистку, он ухаживает за нею исключительно из вежливости.

-- У меня идея, -- неожиданно оживилась Саломея. – Мы вызовем духа из загробного мира и узнаем у него, там ли уже Лев Николаевич и скоро ли его ждут. Я давно хотела испробовать уийа, которую вы подарили, – вот, наконец, достойный повод. Сделаем это прямо сейчас.

Лазарь Соломонович, до той минуты явно не принимавший происходящее всерьез, заметно переменился в лице.

-- Молчи, бесстыдница! Ты хоть понимаешь, какой грех предложила? Сказано в Талмуде, когда Саул заставил Аэндорскую волшебницу призвать дух Самуила: «Ты вызвал гнев Бога». Не серди меня, Саломея. Мало того, что ты подвергаешь риску семью, связавшись с опасными бунтовщиками. Ты ведешь себя, словно язычница!

-- Я же объяснила тебе, дядюшка: Колебатели основ вовсе не опасны. Это группа творческих людей – художников, композиторов, поэтов. Они колеблют основы не государства, а устарелого искусства. Государство они игнорируют и презирают.

-- Колебатели основ? – не утерпев, восторженно повторила Ася.

Ей безумно понравилось название. Вот к кому она бы, не задумываясь, присоединилась!

-- Да. Сокращенно – Колос. Этот колос скоро даст по-настоящему новые, прогрессивные ростки. Да, я поддерживаю Колебателей как материально, так и силой своего авторитета. Но вы, дядюшка, зря беспокоитесь за семью. Кроме риска быть увековеченной в творениях искусства, другого риска здесь нет.