На самом деле Павел Иванович хоть и жил в большом городе, но обитал всю свою жизнь примерно в пределах одного района. А точнее его центрального района. Там была и школа, там же находилась и административный центр по расселению, в коем и работал Павел Иванович. Образование, правда, он получил в смежном с центральным районом университете, но так как большая часть его одноклассников, ни в какие путешествия из этого района со школьных времен, ни пускались, то встречал он их довольно часто. Встречал, но предпочитал делать вид, что не замечает. Не потому что не хотел с ними поговорить, обсудить, как у кого дела, тем более, что у самого Павла Ивановича дела были, как нельзя хорошо. Напротив он вспоминал свою молодость, как золотые годы детства. Когда отношения между людьми для него не были ни чем замутнены. Когда мысли его и людей окружавших его могли унести их куда угодно далеко. Тогда когда они были дружны не потому что, а просто так. Но время все разрушает. Когда они все шагали по одному пути, а со временем и интересы вроде бы у одноклассников стали разными и дела стали не такими общими. И тем для разговора совсем не осталось. Павел Иванович просто не хотел обременять собой своих бывших одноклассников.
-Странна, что-то она мне ничего про эту встречу не рассказывала.- Его слова больше были похожи на ёрничество, чем на смущение или задумчивость новой информацией.
-А вы с ней до сих пор общаетесь?- Павел Иванович на удивление быстро приобрел любопытство к обычному разговору, какие он ведет, наверное, по несколько раз в день в пределах своей работы. И в которых обычно думает про что-то свое, что-то очень отдаленное и что-то очень отвлеченное. О чем конечно не подозревают его собеседники, которые видят на лице Павла Ивановича бесконечное движение мысли. Для них он умудренный опытом мудрец, который будучи внимательным слушателем, ворочал одной только силой мысли целыми делами и судьбами домов города, прямо во время разговора.
-Ну как тебе сказать. Я на ней женат уже как двенадцать лет.- Тут они оба совершенно машинально, улыбнулись друг другу. Мы всегда расположены к беседе с теми, кто знает нас другими. Интересно, почему же мы тогда, так стараемся стать другими, если всегда расположены к тем, кем мы когда-то были?..
-Да, помню вас. Всегда вместе ходили.- Павел Иванович снова задумался о чем-то своём, но голос на другой конце трубки быстро привел его в чувства.
-Слушай, я слышал, ты большим начальником стал. В этом как его ... Че то с расселением связано. Ну, Администрация вообщем.- Собеседник слегка уловимо сменил тон, с легко-настольгируещего, к повседневно-настальгирующе серьезному.
-Ну, вообщем... да.- Павел Иванович ни охотно вспоминал про свою работы. Для него это была мало интересная тема.
-А чего звоню то...? Я тут без работы сижу уже который месяц. Вот хочу узнать... Может у тебя есть что. В память о старой дружбе?... Ты, как никак начальник.- Фраза, составленная почти целиком из водных слов, что бы смягчить сквозящую среди букв надежду и не превращать ее в мольбу.
-Приходи завтра в администрацию. Вход там свободный. Кабинет 261. Разберешься, я думаю. Если что, звони.- Дальше Павел Иванович и его школьный “приятель” Макс обменялись номерами.
Сегодня Павел Иванович, так и не смог уснуть. Такое и раньше случалось не единожды. Его не особенно заботило, то, что он может не выспаться и будет на работе ходить “вареным помидором”, как большинство добропорядочных тружеников. Павел Иванович всегда мог позволить себе отлучиться и выспаться. По-большому счету, как руководителю отдела, он мог вообще ни появляться на рабочем месте, если проекты шли своим чередом. А учитывая то, что про “Недвижимый Монолит”, как прозвали его в Администрации города, слагали легенды, то скорей всего ему никто до пенсии ничего бы так и не высказал за прогулы.
Монолит приходил на работу ровно в девять часов утра и уходил в шесть вечера (хотя график работы за время его пребывания в кругах Административных работников, менялся как минимум дважды). Этим он подавал пример. А некоторых даже вдохновлял своей точностью. Поговаривали, что часы на кремлевской башне могут отстать, но Павле Иванович всегда придет вовремя. Миф о его Недвижимости и Монолитности креп. Но, правда ходил он на работу и приходил всегда в одно и, то, же время не для того, чтобы поддерживать мифы, о которых он вообще ничего не знал, так как старался иметь поменьше общего с внутренней жизнью и закулисным интригам между работниками административного цеха. А просто потому, что привык так делать еще со школы, когда родители ему впервые сказали, что в школу надо приходить ровно в девять часов утра. Он приходил всегда в девять, и нигде у него не было из-за этого никаких хлопот. Так он и пользовался советом родителей на протяжении почти тридцати пяти лет. А уходил он ровно в шесть вечера, не минутой раньше, потому, как привык к такому рабочему графику с тех пор, как только еще работал в своей первой муниципальной должности. И ни минутой позже, так как работать Павлу Ивановичу искренне не нравилось.
Придя на другой день ровно в девять часов утра на работу, которая ему искренне не нравилась, Павел Иванович сел за свой достаточно большой стол и весьма удобное кресло, выправив спину и положив перед собой руки. Он ждал звонка, который вот-вот должен был раздаться. Сегодня Павел Иванович был оживлен и часто улыбался. Близкие люди, глядя на него со стороны, наверное, подумали бы, что Павел Иванович собирается вечером на свидание и хочет поторопить время, так как не в силах дождаться положенного часа. В его отделе, конечно, такого не думали. В отделе скорее предполагали какую-то колоссальных масштабов сделку. После этого дня по всему города поползли слухи, что в недалеком будущем муниципалитет готовиться зарыть главную реку города, и на ее месте построить пешеходную улицу. Что-то наподобие торговой магистрали города. А может быть и торговый центр целой страны, как- никак река была не маленькая.
Примерно в пятнадцать минут десятого, раздался звонок. Павел Иванович поднял трубку.
-Ало? Да, скажи, что ты ко мне. Я их предупредил, что ты придешь.- Настало некоторое молчание, видимо гость разговаривал с предупрежденными об его приходе.- Да? Ну все, поднимайся.- С этими словами Монолит повесил трубку, положил ее на стол, занял прежнюю позу ожидания.
Ждать пришло ни много не мало, а целых полчаса. В дверь со стуком вошел мужчина. Одет он был в кожаную куртку (не по погоде и не по возрасту), куртка была из лайковой кожи и довольно хорошо гармонировала с черными джинсами и белой рубашкой. Вообще, в общем и целом одежда молодила вновь прибывшего пришельца, на фоне одетого в строгий, дорогой костюм тройку Павла Ивановича. Телосложение гостя было немного худощавое, что тоже его слегка молодило. Волосы были черные, лицо смуглое, и даже, будучи гладко выбритом, на нем проступали контуры щетины. Под низко посаженными бровями был несколько растерянный взгляд, глядящий на Павла Ивановича и чего от него ожидающий. В свою очередь Монолит выглядел решительным и настороженным.
-Привет Макс. Ты не стой, присаживайся, я сейчас.- Он позвонил секретарше и сказал, чтобы та переключила его на отдел кадров. Пока секретарша его переключала, Павел Иванович снова стал разглядывать, смотревшего на него в ожидании, бывшего “приятеля”. Красивый экземпляр мужчины - такой вывод сделал для себя Недвижимый Монолит. Наконец в кадровом отделе сняли трубку.
- Ало? Никифырыч? Это Иваныч. Слушай тут такое дело надо человечка устроить...- Иваныч осекся, что-то слушая, потом продолжил, перебив собеседника на другом конце.- Не, это ни важно. Назначу стандартный оклад, прикомандируй к моему отделу, а в бумагах пиши, как тебе удобней...- собеседник снова его перебил. Дальше Павел Иванович добавил только - Ну ладушки. - И повесил трубку. Вообще весь разговор походил на перетягивание каната и мало воодушевил вновь прибывшего работника, который и до этого-то плохо представлял к чему ему готовиться, а уж теперь услышав, новый для себя способ общений, совсем растерялся.
