Делегатов постарались подобрать сторонники унии, при организации собора верховодил Скарга. Православных не слушали, глушили криками или выгоняли с заседаний. В результате собор разделился. Одна часть во главе с Рагозой и Поцеем приняла унию. Другая предала униатов анафеме. Но верховным-то арбитром оказался король! Ему представили оба решения, и нетрудно догадаться, какое он утвердил. А уж дальше, опираясь на постановления «собора», на Православие обрушились погромы храмов, захваты имущества. Доходило до того, что луцкий староста Симашко ввел особый налог на посещение церквей православными, а в Страстную субботу и Св. Воскресенье устроил в притворе храма танцы, приказывал гайдукам стрелять в иконы. В ответ вспыхнули восстания…
Но режиссеры коварных замыслов действовали по разным каналам. Главной опорой Православия в Польше и Литве была часть панов и шляхты. Это тоже входило в число «свобод». Если благородный пан хочет быть православным, почему бы и нет? Но иезуиты начали обрабатывать детей тех же Острожских, Вишневецких, Ляндскоронских. Они окатоличивались, ополячивались, превращались в более ярых врагов родной веры и народа, чем настоящие поляки. Соблазняли и казаков. Дурили им головы обещаниями, что уравняют в правах со шляхтой, т. е. с дворянством.
В начале XVII в. польское правительство и орден иезуитов сумели осуществить грандиозную диверсию, запустив в Россию Лжедмитриев и обрушив нашу страну в хаос Смуты. Разыгравшуюся трагедию использовали и для раскола двух ветвей русского народа. Паны и всякого рода авантюристы набирали отряды казаков, просто добровольцев, вели их на Русь пограбить. Одни погибали, но другие привозили сказочную добычу, и в походы выступали новые банды. Запорожский гетман Сагайдачный дважды приводил войска казаков, жег порубежные города России, спас наследника престола Владислава, попавшего в трудное положение.
Польская пропаганда поддерживала такие настроения. Внушала, что права и свободы можно заслужить! Главное – доблестно воевать за короля, быть верным ему. Ну а вопрос о вере можно решить вполне легитимно на заседаниях сейма. Это выглядело логичным. Если хорошо служить Польше, неужели не оценят? Неужели не отблагодарят? После русской Смуты казаки Сагайдачного храбро дрались и на другой войне, спасли страну от турецкого нашествия.
Но обещания оказались ложью. Едва отпала необходимость в казачьем ополчении, паны предпочли забыть о сладких посулах. Православных взялись притеснять так крепко, что Перемышльский епископ Исайя Копинский даже направил своих представителей к царю Михаилу Федоровичу, просил разрешения ему и монахам подчиненных монастырей переехать в Россию. А казачьи структуры в Польше наметили вообще ликвидировать. Магнаты, чьи отцы и деды казачьими саблями отвоевали земли на Украине, больше не нуждались в них. Они теперь налаживали хозяйство, выжимали прибыли.
А казаки оставались очагом вольнолюбивых настроений, защитниками православия. Было объявлено, что казаки – это лишь 6 тыс. выделенных в «реестр». Остальные не имеют права называться казаками, должны быть простыми «хлопами». То есть крепостными. Даже гетман Сагайдачный, надеявшийся на «доброго» короля, начал понимать, что натворил не то. Он стал первым из украинских предводителей, кто тайно отправил послов к царю, предлагая договориться о переходе в российское подданство. Но в Москве помнили его походы на нашу страну, не доверяли.
Однако непомерный гнет прорывался мятежами. В 1625 г. поднялись казаки и крестьяне под предводительством Жмайла. В 1630 г. последовало восстание Тараса Трясило. В 1635–1638 гг. всю Украину перевернула цепь восстаний под предводительством Сулимы, Павлюка, Остряницы, Полторакожуха. Подавляли их со страшной жестокостью. Истребляли подчистую население мятежных городов и сел. Предводителей подвергали жутким казням. Варшавские господа и дамы приходили полюбоваться, как их вешают на крюках под ребро, ломают кости на колесе, жарят заживо в медном быке.
Многие участники восстаний и мирные жители уходили от этих ужасов в Россию. Беженцев селили в окрестностях Харькова, Сум, Изюма, Чугуева, Острогожска – эти края принадлежали не Польше, а московскому царю. Так возникла еще одна «украина» – Слободская. Она получила свое название из-за того, что переселенцы жили в слободах, т. е. освобождались от налогов. За это они несли службу по охране границы, получали жалованье от казны. А подчинялись они Белгородскому воеводе.
Ну а для Украины после усмирения восстаний сейм принял «Ординацию» – чрезвычайные законы. Там размещались польские войска, все административные должности передавались польским чиновникам. Любые нарушения карались смертью, а Запорожскую Сечь разогнали. Народ был затерроризирован, протестовать уже не осмеливался. Зато паны сочли, что теперь им позволено все. Правда, они не любили заниматься хозяйством – предпочитали не зарабатывать деньги, а тратить на пиры, балы. Имения сдавали в аренду евреям. Те выкачивали прибыли гораздо эффективнее, чем сами поляки. Ради издевки евреям передавали и православные церкви. Они сами решали, когда и за какую мзду разрешить службу.
Народное возмущение копилось 10 лет, но и взрыв был страшным – восстание Богдана Хмельницкого. В 1648 г. взялись за оружие казаки, к ним примыкали толпы крестьян, горожан. Хмельницкий оказался талантливым военным, организатором, дипломатом. Он раз за разом громил польские войска. В поддержавших его областях установил новую систему управления, разделил их на 16 полков, а полки на сотни. Это были не только воинские, но и административные единицы. Возглавляли их полковники и сотники, а на войну выставляли, соответственно, полк или сотню. Хмельницкий сумел заключить союз с Крымским ханом. А главное, в самом начале восстания он обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбами о помощи и принятии Украины в подданство.
В Москве его обращения восприняли поначалу осторожно. Ведь согласие означало масштабную войну. Рисковать жизнями подданных следовало обдуманно и оправданно, а не наобум. В царском правительстве знали, что восстания на Украине бывают часто. Но их подавляли раньше, чем их успевали поддержать. Алексей Михайлович сперва воздержался от вступления в войну. Но помощь начал оказывать немедленно. Поставлял оружие, боеприпасы, продовольствие, посылал деньги. К Хмельницкому были направлены отряды донских казаков – неофициально, как бы по собственной инициативе. А российские дипломаты оказывали серьезное давление на польское правительство. Настойчиво предупреждали, что не бросят в беде единоверцев, требовали найти компромисс для примирения.
Однако любые компромиссы оказывались временными. Король Ян Казимир и паны соглашались на уступки повстанцам только для того, чтобы изготовиться к новым ударам. А Украина истекала кровью. Ее союзники татары оказывались слишком коварными. В сражениях обращались в бегство. Зато по пути подчистую разоряли села, угоняя в рабство десятки тысяч людей. Победы Хмельницкого сменились поражениями. Ему навязывали все более тяжелые условия перемирий, да и их сразу нарушали.
А миролюбие Алексея Михайловича паны расценили по-своему. Утверждались в мысли, что русские только пугают, а воевать не осмелятся. В 1653 г. польский сейм принял официальное постановление о геноциде. Рассуждали: православное население Украины представляет для Речи Посполитой угрозу вечных бунтов, поэтому требуется полностью уничтожить его. Русские дипломаты доносили: «А на сейме ж приговорили и в конституции напечатали, что казаков как мочно всех снести». Королевские войска начали наступление, поголовно истребляя жителей.
Но теперь Россия вступилась. На погибель братьев не оставила. 1 октября, в Москве открылся Земский Собор – высший орган, в нем заседали представители разных сословий и уездов. Делегатов опрашивали «по чинам порознь», но мнение оказалось единогласным. «Против польского короля войну весть» и принять повстанцев «под государеву руку». Кстати, при этом вышел казус с терминологией. Кого принимать? Украину? Нет, такого обозначения страны еще не существовало. Повстанцы провозглашали себя «русскими». А Богдан Хмельницкий формально занимал только один пост. Перед восстанием запорожцы выбрали его своим гетманом, т. е. главнокомандующим. Но и жители Украины, присоединяясь к его отрядам, объявляли себя казаками. Поэтому в постановлении Земского Собора говорилось: принять под государеву руку «гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское с городами и с землями».
