— Может, возьмем первого, кто на дороге попадется? — предположил Вячеслав. Его голос звучал глухо, точно из деревянной бочки.

— Зачем? — не понял Андрей.

— Какая разница, с кем выезжать из города? Главное, чтобы местный был. Так ведь?

— Так‑то так, да только ты уверен, что это поможет? Я – не уверен. А вот последствий мы предугадать не сможем.

— Все равно больше нет вариантов. А сидеть на заднице и ждать – не слишком ли наивно? — Вячеслав распалялся, вновь набирался уверенности. — Я вот не уверен, что помощь придет. У меня голова уже не работает. Еще пара ночей – и что‑то случится. Вот увидишь.

— Я не предлагаю сидеть на заднице, — Андрей крепко обхватил руль. — Есть одна мысль.

— Поделишься?

— Конечно. Только мне нужно от вас слово.

— Что за чушь?

— Не чушь. Мне надо отойти. Ненадолго. Думаю… Вы же должны дождаться меня и при этом не разругаться окончательно.

— Да не вопрос! — выпалил Вячеслав.

— Ты бы как раз и помолчал, — сказал Андрей и повернулся к девушке. — Насть, не обижайся. Это все от нервов. Все напряжены.

— Я не обижаюсь, — пожала та плечами. — Просто… Ладно, неважно.

— Ну, извини, Настюх. Сорвалось с языка, — проговорил Вячеслав.

— Вот и хорошо, — сказал Андрей, всматриваясь по сторонам. Они уже несколько минут ехали по городу. — Ага, отлично… – он свернул на ту стоянку, где сегодня разговаривали с таксистами. Сейчас стоянка пустовала.

— Что удумал? — спросил здоровяк.

— Сможешь вести машину?

— Зачем?!

— Доехать до больницы, или полиции, или мотеля. Куда‑нибудь.

— Наверное, — неуверенно проговорил Вячеслав.

— Тогда слушайте. Я могу ошибаться. Да, скорее всего, и ошибаюсь. Но не могу не проверить. Насть, ты сказала, что я исчез после аварии, так?

Девушка кивнула.

— Сейчас попытаемся все повторить.

— Аварию?! — воскликнула она.

— Нет. Только результат. Вам биться не к чему. Вяч, ты должен вырубить меня. Желательно одним ударом.

— В смысле? — не понял здоровяк.

— Сделай так, чтобы я потерял сознание.

— Уверен?

— Нет. Но сделать придется, — Андрей вышел из машины. — Если останусь лежать перед вами – значит, я не прав. Тогда старательно приводите меня в чувства. Все равно как, лишь бы быстрее.

— Я чего‑то не знаю? — Вячеслав тоже выбрался из салона. — Куда ты пропадешь?

— Она тебе потом расскажет, — Андрей кивнул на Настю. — Готов?

— А если ты прав? — услышал он ее голос.

— Тогда вы едете… лучше – в больницу. И ждете меня там.

— Долго ждать? — спросил Вячеслав.

— Надеюсь – нет. Не сломай мне челюсть…

Он посмотрел здоровяку в глаза, кивнул.

Удар оказался таким, как нужно: тяжелым и точным. Андрей потерял сознание прежде, чем упал.

Головная боль! Он уже начинал к ней привыкать.

Андрей медленно приходил в себя. Он до сих пор не был уверен, что поступил правильно. Черт возьми, он толком не понимал, на что решился. Да и решился ли? Спонтанная мысль, рожденная из ничего, из разрозненных ощущений и догадок, заставила его действовать, прежде чем чувство собственного сохранения подняло голову.

Лица коснулся порыв сухого ветра, который, казалось, наполнен мельчайшими острыми песчинками.

Андрей открыл глаза, сел. Видимость не более десятка метров. Дальше все тонет в желтых пыльных облаках. Дышать почти нечем – пыль забивает носоглотку и глаза. Но зато никаких сомнений в том, что первое предположение полностью подтвердилось: переход в мир кошмаров происходит либо во сне, либо после потери сознания. Дело за малым – проверить вторую догадку. Но для этого придется бежать. И очень быстро.

Закрывая лицо рукавом пиджака, Андрей двинулся в сторону автозаправки. Идти далеко, но на то и расчет. И – надежда, что черное облако, сквозь которое он уже дважды уходил от неминуемой опасности, подвернется по дороге, что позволит хотя бы на этот раз обойтись без встречи с призраками. Или кто там все эти сумасшедшие уроды, только и помышляющие о том, чтобы пустить кровь первому попавшемуся им на глаза.

Щурясь, он двинулся быстрым шагом. Пылевая буря пришлась очень некстати. Поиски значительно усложнялись, да и возможную опасность в такой круговерти вряд ли не то что увидишь, но даже не услышишь. Мерный завывающий шелест напоенного пылью ветра будто насквозь пробуравливал уши. Андрей даже собственных шагов не слышал, но продолжал идти. Из мутной пелены, ранящей глаза, появлялись очертания зданий и деревьев. Кое–где пробивался свет расставленных вдоль дороги фонарей. Странно, они не всегда горели в реальном городе, так кому нужны здесь, в призрачном?

Откуда здесь столько песка?

Андрей помнил, как по весне несколько раз попадал в большой ветер, поднимающий клубы пыли. Дышалось тогда с трудом, тоже приходилось щуриться, но в сравнении с тем, что творилось сейчас вокруг, тот ветер походил на легкий бриз. Сейчас приходилось пригибаться, то и дело протирать глаза. Песок скрипел на зубах. Что‑либо отыскать в таком безумстве казалось совершенно невероятным.

Что ж, видимо, придется снова наведаться к парочке красавцев на автозаправке. Приятного мало, но отступать поздно. Да и некуда.

Он как раз миновал очередной фонарь, проводивший одинокого прохожего желтым глазом, когда за спиной раздался лязг металла. Андрей резко обернулся, замер, вслушиваясь. В ушах завывало, перед глазами мельтешили клубы колючего песка.

Никого не видно.

Показалось?

Недолгий опыт пребывания в призрачном городе показал: здесь не бывает случайностей, не бывает мелочей, которые можно просто отбросить.

Осторожно ступая, Андрей вернулся к фонарному столбу. Он ожидал увидеть что угодно и кого угодно, но не обнаружил ничего. Стоя возле металлической мачты, он оглядывался, всматривался в клубящиеся тучи мелкого песка.

— Ладно… – проговорил себе под нос и с места перешел на бег.

Ему казалось, будто в глотку и легкие засыпали целую пачку мелкой, першащей гадости, которая теперь превращается в вязкую густую смесь. Он остановился, присел на корточки и сплюнул на мостовую. Плевок был черен, будто пятно мазута. Андрей поморщился, покачал головой. Именно так он себя и ощущал: мешком, набитым дорожной грязью.

Но делать нечего, некого винить. Сам затеял игру, самому и расхлебывать. А это значит – бежать.

Где‑то в бушующем море песка снова раздался лязг металла. Пронзительный звук будто острой бритвой резанул по коже. Андрей почувствовал, как холодеет. За ним определенно кто‑то шел. И шел давно. Охотник, загоняющий дичь.

— Выходи! — не жалея легких, заорал Андрей. — Выходи, кто бы ты ни был!

Он стоял – взведенная пружина, напряженная до предела. Но ответа нет.

— Ну что же ты?! Выходи!

Злость вползла в сознание и разрасталась стремительным пожаром. Она захлестывала, застилала глаза.

— Выходи, тварь!

Ему послышался надменный смех, а вслед за ним протяжный скрежет – долгий и нервирующий. Кто‑то там, за клубами пыли и песка, пытался привлечь к себе внимание. И весьма успешно.

Андрей медлил еще несколько секунд, а затем снова побежал. Скрежет следовал за ним по пятам. Он обрывался, возникал снова. Иногда короткими рваными отзвуками, иногда длинными и протяжными завываниями. Скрежет гнал, а потом резко стих. Андрей даже замедлил бег от неожиданно навалившегося равномерного шелеста бури.

Неужели неведомый шутник отстал?

В клубах песка и пыли что‑то промелькнуло.

— Стой, стой, стой… – голос немногим отличался от смолкшего скрежета.

Кто‑то пронзительно закричал. Женщина. Недалеко. Несчастная надрывалась, выплевывая голосовые связки, в клочья разрывая горло.

— Ты постой, не уходи, — заскрежетал мужской голос. — Распущу твои кишки.

Андрей резко повернулся на звук, но снова разглядел лишь смазанную тень.

— Нет, нет, нет, постой, стервец! Раз, два три – и ты мертвец!