Я никогда не видел, как Лео играет в футболке клуба «Ньюэллс». Надеюсь, что однажды увижу это. Я наблюдал за его игрой по телевизору и видел вживую, как он играет за сборную Аргентины. Возможно, однажды я увижу его в красно-черных цветах родного клуба. В те давние дни, когда у него были сомнения относительно того, станет он футболистом или нет, я сказал ему: «Не беспокойся, и ты сможешь посвятить мне один гол. Я скажу тебе, где сижу, а ты подойдешь и посвятишь мне гол». Так что когда я с ним встречаюсь, то говорю: «Ты должен мне гол, помнишь?» Ха! В футболке «Ньюэллса» на нашем поле.

Доктор выключает все лампы, кроме одной, стоит перед дверью с надписью «выход». Он надевает шляпу, потому что все доктора обязательно носят шляпы.

Когда-то Лео смотрел на меня, как будто хотел сказать: «Вот – лучший доктор» и глядел на меня снизу вверх. Сегодня я с трепетом смотрю на Лионеля Месси, как будто хочу сказать: «Вот – лучший футболист в мире».

(Слышится детский голос): «А я вырасту?»

«Ты станешь выше Марадоны. Не знаю, станешь ли ты лучше, чем он, но наверняка станешь выше него».

Именно так я ему и сказал.

Слышится голос аргентинского радиокомментатора, возможно Гаццо, говорящего о «детском» футболе в «Ньюэллсе». На стене большими буквами, появляющимися по одной, возникают следующие надписи:

В 10 лет рост Лео составлял 1 метр 27 сантиметров. Задержка роста.

В 11 лет рост Лео составлял 1 метр 32 сантиметра, вес – 30 килограммов.

В 12 лет рост Лео составлял 1 метр 48 сантиметров, вес – 39 килограммов.

Сегодня рост Лео составляет 1 метр 69 сантиметров – на два сантиметра выше Марадоны.

Мать, отец и дети: три мальчика и одна девочка собираются за маленьким столом в небольшой комнате. Они разговаривают. Отец доминирует, хотя все остальные тоже участвуют в беседе.

На экране одного из тех громоздких телевизоров, которые можно еще было встретить в Аргентине в 2000 году, демонстрируется Аргентина в кризисе.

Внезапно все огни гаснут, кроме одного. Единственного, освещающего лицо отца семейства. Тот поворачивается к аудитории и отвечает на вопросы, задаваемые ему человеком с низким голосом и немецким акцентом.

Из интервью, которое Хорхе Месси дал журналу Kicker:

Kicker: У вас было много проблем, вами владели страх и неуверенность?

Хорхе Месси: Ну, в конце концов, у меня была работа в Acindar, и там все шло хорошо. Это была эра «один-за-один» (один песо эквивалентен одному доллару), и моя зарплата 1600 песо в месяц была вполне приемлемой. За исключением того, что лечение Лео стоило 900 песо – больше половины того, что я зарабатывал. Мои социальные пособия покрывали лечение только в течение двух лет, что означало – третий год будет очень трудным.

Kicker: Лео был необходим, по крайней мере, еще один год, как объяснил эндокринолог Диего Шварцштайн, отвечавший за лечение.

Хорхе Месси: Да, и при этом не стоит забывать, что государство нам не помогало. Представители социальной защиты никогда не звонили мне, а я никогда ничего не просил у них. Возможно, помощь пришла, если бы мне удалось поговорить с некоторыми высокопоставленными людьми, но я был обычным гражданином без связей.

Kicker: Однажды вы сказали: «Сегодня я бы не смог этого сделать».

Хорхе Месси: Мы рискнули всем, хотя на работе были готовы ждать меня и посмотреть, как все обернется в Испании. Но бесконечные поездки вселяли неуверенность, это было нелегко выдержать.

Kicker: Что говорили в клубе, когда вы решились на встречу с руководством?

Хорхе Месси: Когда мы возвратились в «Ньюэллс», мне сказали, что оплатят лечение Лео, но ничего не сделали. Мы обсуждали этот момент много раз, и складывалось впечатление, что я пришел клянчить у них деньги. Они дали мне 400 песо, и больше ничего. Я считаю, что нас подвел не клуб, а люди, которые возглавляли его в то время.

Kicker: Короче говоря, если бы аргентинский клуб оплатил лечение, то Лионель не уехал бы из страны?

Хорхе Месси: Если бы они заплатили, то, естественно, сын остался в «Ньюэллсе».

Kicker: А что Лео думал по этому поводу?

Хорхе Месси: Он стремился уехать.

Огни гаснут.

Серхио Левински, писатель, социолог и журналист, обращается со сцены к аудитории. На стене за его спиной проецируются изображения Аргентины в 1999, 2000 и 2001 годах: мы видим молодежь, играющую в футбол, стариков, пытающихся вытребовать у закрывающихся банков свои деньги, сердитых фанатов – самые разные картинки, связанные с темами, которые затрагивает Серхио.

Как пишут в книге «Детство с футболом» Сандра Коммиссо и Карлос Бенитес: «Одно дело – иметь мальчика, которому нравится футбол и который хорошо в него играет, и совсем другое – создать звезду спорта со всеми вытекающими последствиями». Введение к этой книге написал покойный юморист и настоящий гений Роберто Фонтанарроса – один из величайших рассказчиков современной Аргентины, который родился, как и Лионель Месси, в Росарио.

Книга разделена на семь глав, в одной из которых авторы делятся советами, как организовать и провести юниорскую тренировку, как избежать ошибок и улучшить физическую форму каждого ребенка, помня о том, что футбол стал бизнесом, в котором на детей оказывают давление родители, тренеры и агенты. В результате игра перестает быть удовольствием и становится псевдопрофессиональной обязанностью.

В своей вводной части Фонтэнарроса пишет, несколько оправдываясь: «Никто не имеет права разбивать мечты ребенка». Он задается вопросом – этично ли, что ребенок, которому всего 10 лет, должен взять на себя бремя кормильца семьи, играя в футбол.

В течение многих лет и до настоящего времени, особенно в двадцать первом веке, социально-экономический крах значительной части аргентинского населения (предположительно около четверти из 40 миллионов человек, согласно последней национальной переписи населения, проводившейся в 2011 году) принудил их делать карьеру в футболе, поскольку это был их единственный способ спастись.

Как мы дошли до этого? С одной стороны, следует понимать, что в период с 1999 по 2001 год Аргентина доживала последние годы плана экономического развития, который затянулся на четверть века. Он был разработан финансовыми олигархами и поддержан церковными властями. Этот период последовал за кровавым государственным переворотом, в результате которого с 24 марта 1976 года и до наших дней бесследно исчезло в общей сложности 30 000 человек.

План экономического развития предусматривал заем денег у североамериканских банков под очень высокие процентные ставки. То же самое сделала и остальная часть Южной Америки. В конце концов, страна оказалась должна столько, что это означало полное банкротство, при этом финансовую составляющую стали проверять серьезные международные организации, например Международный валютный фонд (МВФ).

В последнюю неделю 2001 года левоцентристский правительственный альянс Фернандо де ла Руа пал. Аргентинский народ, возмущенный многими годами финансовой некомпетентности, потребовал, чтобы представители этого блока ушли из власти, в итоге за неделю в стране сменилось пять глав правительства. В начале 2002 года правящий класс решил привести к власти, минуя выборы, сильного перониста (перонизм – идеология, связанная с политикой президента Хуана Перона) Эдуардо Дуальде.

Страна попала в ловушку, заблудившись между «corralito» – мерами, подразумевающими замораживание экономики, и «corralón» – политикой дестабилизации национальной валюты.