Литмир - Электронная Библиотека

А потом родился Тимофей. И хотя рожала-то Вера, постродовой синдром случился именно с ним. Настоящий, со всеми биохимическими изменениями в организме. У него было чувство, что это не у него родился сын, а он сам родился заново. Он впервые в жизни физиологически ощутил истерический страх за близкого, животную связь с другим существом, полностью от него зависимым. И главное, абсолютную, всепоглощающую любовь. Лёшка вдруг почувствовал себя уязвимой букашкой перед огромным, полным опасностей миром. И сразу куда-то делись вся его бравурность, лёгкость и то подспудное ощущение избранности, с которым он прожил до сих пор.

Тем более что в первые два года после рождения сына один за другим ушли сначала отец, потом мать.

Ребёнок родился слабеньким, маленьким, но тихим – почти не плакал. К году он выровнялся, набрал нужный вес и рост и превратился в очаровательного открыточного малыша в тёмных кудрях и с синими Лёшкиными глазами.

А события в стране развивались с калейдоскопической скоростью. Все пытались вскочить хотя бы на подножку этого бешено несущегося поезда. Наступило шальное время, появились шальные возможности. Не для всех, конечно. А для тех, кто сумел сориентироваться. Нужны были или очень хорошие мозги, или особые связи. Хорошо бы и то и другое, плюс отсутствие чистоплюйства и шанс оказаться в нужное время в нужном месте. Пока одни боролись за жизнь и учились существовать в новой системе координат, по новым законам, другие бросились осваивать законы дикого рынка – наступало время российского Клондайка, следовало как можно быстрее застолбить свою территорию. По дикому пореформенному полю, раскинув пальцы веером, подтянув треники, согнув бычьи шеи под тяжестью золотых цепей, бегали будущие фигуранты списка «Форбс» и негодяи помельче.

Разгул финансового бандитизма принимал невиданные размеры.

Ох уж это опьяняющее чувство свободы, той самой, точно сформулированной остроумцами на излёте горбачёвской перестройки: «Свобода – это когда тебя посылают нах, а ты идёшь куда хочешь».

Зато государство не лезло к подданному в постель.

В один прекрасный день Лёшин тесть, Вадим Михайлович, пригласил его поужинать в ресторан, тет-а-тет, уточнил он. Пошли в «Пекин», «конторскую столовку», как называли это место журналисты. Это было естественно – Лёша был в курсе, что отец Веры сам «оттуда», конторский, причём потомственный и на высокой должности. Детали в семье никогда не уточнялись, да и вообще не обсуждались – это было негласным законом, так было проще всем.

Негласные законы, эзопов язык – Россия, теперь уже ельцинская, по-прежнему была полна тайных смыслов и значений, которые только чуть сместились по отношению к предыдущим, советским. Теперь «тайны» были, как правило, экономическими, а не политическими, а люди, вместо диссидентов, бытовых антисоветчиков и циничных прислуживающих шкурников, делились на «допущенных» и «чужих», на тех, «кому можно», и на остальных.

Лёшин тесть принадлежал к первой категории – он был из первого круга допущенных.

– Я хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – начал он фразой Дона Корлеоне из «Крёстного отца», который они смотрели всей семьёй в просмотровом зале Госкино в Гнездниковском переулке, известном всей «элитной» Москве месте просмотров ворованных американских фильмов.

– А именно? – насторожился Лёша.

– Хватит тебе дурака валять. Журналюг и без тебя хватает. Пусть Вера этим балуется – одного писаки на семью достаточно. А для тебя найдётся кое-что получше. Реальным бизнесом будешь заниматься. Пора деньги делать. Серьёзные. У тебя семья, сын. И время сейчас самое подходящее.

– Но я ведь ничего не умею, кроме как писать. И в бизнесе ничего не понимаю.

– Научишься, – было ему твёрдым ответом, – не боги горшки обжигают. Нужен свой человек во главе предприятия. Дело уже начато. Принимает размах. Крыша, как ты догадываешься, серьёзная. Перспективы тоже.

– А что за дело-то?

– Строительство.

– Но я же в этом ни бум-бум.

– А тебе и не надо. Этим специалисты займутся. А ты будешь моей головой и руками. Мне самому светиться пока рано. Нам с тобой останется толко сливки снимать.

Необходимые детали Вадим Михалыч поведал ему за пару часов, которые они провели за столом.

– Деньги – это шестое чувство, без которого остальные пять бесполезны, – закончил начитанный тесть цитатой.

– А как же?.. – попытался было защитить профессиональную и личную гордость Лёша.

– А НИКАК! Ты должен участвовать в семейном бизнесе. А свою гуманитарную ерунду оформляй вон в книжки. Глядишь, и напечатаем, было бы крови и секса побольше, сейчас ведь всё можно – пользуйся. Но лучше под псевдонимом.

– А подумать можно?

– А тут и думать нечего, – подвёл итог тесть.

Из «Пекина» Алекс вышел уже в новом качестве – руководителем совместного предприятия – строительной компании с немалым уставным капиталом.

Трёхэтажный особняк, в котором разместились руководство и секретариат, откупленный за бесценок у правительства Москвы, находился недалеко от площади Восстания. Это было удобно – жили они с Верой неподалёку, у Никитских, и Лёша мог по нескольку раз в день забегать домой, проведать Тимку. У мальчика хоть и была хорошая няня (дальняя родственница Вериной мамы, выписанная специально из деревни), смышлёная, чистюля и надёжная во всех отношениях Галя, Алекса ни на минуту не оставляло смутное беспокойство за сына.

Через год Алекс стал, что называется, богатым человеком.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

12
{"b":"256167","o":1}