Поэтому ему не оставалось ничего другого, как исчезнуть. Уехать, сменить имя, начать новую жизнь в другом месте. Разумеется, он не смеет просить «свою обожаемую Астрид» последовать за ним. Ведь что тогда станет с ее бедными дочурками? Пусть лучше он один расплачивается за все свои ошибки.
Письмо оканчивалось такими словами: «Прости меня и, если можешь, забудь. Завтра утром я сажусь на пароход и уплываю далеко, очень далеко, на другой конец света. Я никогда не вернусь, так будет лучше для всех. Поцелуй за меня девочек. Я буду любить тебя всегда. Твой Манфреди».
Первое, что пришло в голову Диане, когда она закончила читать письмо, то, что ее учительница по литературе подчеркнула бы ярко-красным карандашом все эти «я», которые повторялись чуть ли не в каждой строчке. Потом ее охватила ярость темно-красного цвета. Этот лгун, этот предатель, этот обманщик обманул их всех, а особенно маму. Он обокрал их и, насколько понимала Диана, даже и не собирался возвращать украденное, ни через три месяца, ни через тридцать лет.
Ладно, об измене речь не шла. Но что это меняло, если он забрал у них все, даже дом, где они жили? Из богатых они внезапно превратились в нищих – без крыши над головой, без денег, чтобы купить поесть или заплатить прислуге за прошедший месяц.
Он писал «моя обожаемая Астрид», а на самом деле ему было глубоко наплевать на то, что станет теперь с ней и ее дочерьми. Вот мерзавец, он еще посылал им поцелуи и называл дочурками! Диана пребывала вне себя от ярости. Если бы Манфреди сейчас попался ей в руки, то ему бы непоздоровилось: она придушила бы его своими руками или по крайней мере надавала бы столько тумаков, что на нем не осталось бы живого места!
– А где он сейчас? – раздался голос Дзелии. Только теперь Диана заметила, что у младшей сестры дрожали губы – знак того, что она сдерживалась изо всех сил, чтобы не расплакаться. Малышка считала Манфреди своим настоящим отцом. Того, другого, она даже никогда не видела. Это Манфреди научил ее говорить, ходить, ездить на велосипеде, а позже прыгать с трамплина. «Прыгай, если упадешь, я тебя поймаю!» – говорил он, и Дзелия, закрыв глаза, прыгала, потому что доверяла ему. Как он только мог обмануть ее доверие?
– В море, на корабле, – резко ответила Диана. Она не хотела, чтобы Дзелия плакала, она предпочитала, чтобы та так же рассердилась на отчима, как она сама.
Взяв в руки глобус, Диана попыталась идентифицировать «другой конец света», но их оказалось много: Австралия? Аргентина? Канада? Южный полюс?
Диана яростно хлопнула по глобусу, и тот завертелся, как бешеный. Вот была бы она ведьмой, тогда таким же жестом она устроила бы страшный ураган и корабль подлого обманщика закрутился бы в грозных волнах. Диана горячо пожелала беглецу, чтобы он перенес плавание хуже некуда и чтобы его все время рвало. И чтобы его корабль в самом деле попал в бурю и затонул. Вот тогда бы они и забыли его навсегда!
Хотя забыть его было бы непросто, учитывая, что по его вине им теперь придется спать под мостом по ночам и просить милостыню днем (какой стыд!). Она и Дзелия на ступеньках церкви, грязные и оборванные, как бедные сиротки из романов…
Только вот Диана никак не могла представить себе маму в роли оборванки. Она, такая деликатная, такая хрупкая, такая привередливая… Даже имя у нее было неподходящим. Астрид – это имя для принцессы, думала Диана, но никак не для нищенки. Наверняка стыд убил бы маму намного раньше, чем голод и холод.
Нет, нужно непременно искать другой выход. Например, она, старшая дочь, могла бы найти себе работу и содержать семью. Но какую ей доверят работу в одиннадцать лет? Уж, пожалуйста, не служанкой и не кухаркой, как какая-то Маленькая Леди или как Сара Кру из «Маленькой принцессы». Да и много на этом не заработаешь. О том, чтобы работать секретаршей в почтовой конторе, тоже не стоило думать: во-первых, у нее был ужасный почерк, а во-вторых, адреса на письмах уже печатали на машинке.
Вот работать ковбоем ей бы понравилось. Правда, она не знала никого, кто имел бы стада скота, за которыми она могла бы присматривать, да и простора на острове маловато, тут не особенно поскачешь галопом по бескрайним лугам, гарцуя на жеребцах для родео. К тому же она вообще не умела ездить верхом. За всю свою жизнь Диана сидела в седле два или три раза, причем коня всегда кто-нибудь вел под уздцы.
Самым блестящим выходом из ситуации было бы стать актрисой, чудо-ребенком, как, например, Ширли Темпл из «Маленькой принцессы». Все журналы только и писали о том, что юные звезды кинематографа зарабатывают кучу денег. Она бы не только смогла содержать тогда свою семью, но и снова выкупить их квартиру, дом у моря и мамины драгоценности.
Только вот не так уж это и просто. Чтобы стать юными звездами кинематографа, дети должны быть красивыми, уметь петь, танцевать и играть роль даже лучше, чем взрослые. А ей было еще так далеко до красавицы! Диана знала, что она неловкая, неуклюжая, вечно все роняет… А когда она затягивала какую-то песню, обычно все затыкали уши. В школе она читала стихи с большим выражением, но идея играть роль и делать вид, что она – не она, а кто-то другой, вызывала у нее лишь смех. И потом, она носила очки. А где же это видано – чудо-ребенок и вдруг в очках? Разве что речь идет о каком-то там вундеркинде, гении математики – тогда очки лишь прибавляли бы ему достоверности. Но это был не ее случай.
Тереза говорила, что из Дзелии получилась бы звезда кинематографа – она была белокурой, голубоглазой и все такое. Диана могла бы стать ее агентом и сопровождать повсюду. Но, по мнению Дианы, Дзелия не справилась бы с такой ответственностью. Она еще слишком молода. И Диане не очень нравилось быть на втором плане. Это она старшая, значит, ей придется взять на себя ответственность за семью.
Ни той, ни другой и в голову не приходило, что мама вот уже несколько дней думала о том же.
Глава шестая,
в которой Тереза получает очень неожиданное письмо
Серрата, отель «Лолли»
2 СЕНТЯБРЯ, 10 часов вечера
Дорогая Тереза,
прости, что я уехала не попрощавшись и даже не позвонила. Все это из-за мамы, которая ужасно спешила и не хотела опоздать на двенадцатичасовой поезд.
Ты спросишь, как мы оказались в Серрате, после того как годами не приезжали сюда даже в гости. Я сама не поверила своим ушам, когда мама сказала, что нам нужно съездить навестить Командора Серра, то есть моего деда. Я уже и забыла о его существовании. Теперь же оказалось, что это единственный человек на свете, который в состоянии нам помочь.
Мама говорит, что у нас нет больше денег, чтобы дать Аурелии на покупку продуктов, и что скоро нам придется покинуть наш дом, потому что он больше не наш, и что никто не хочет одолжить нам денег – ни друзья, ни банки. Поэтому если мы быстро не найдем выхода из положения, то пропадем. Не знаю, что именно она имеет в виду. Может, то, что ей придется отдать нас с Дзелией в сиротский приют и самой пойти работать служанкой в какой-нибудь грязный трактир. Только я тогда, скорее всего, сбегу и наймусь юнгой на корабль, а если меня не возьмут, то спрячусь в трюме, тогда им некуда будет деться и меня отправят на кухню чистить картошку, как это обычно происходит. Галинуча сказала, что о Дзелии она позаботится – возьмет ее с собой в деревню, где живет ее мать, так что о ней мне можно не беспокоиться. Я смогу приехать за ней позже, когда разбогатею.
Только мама обо всем этом не желает даже слышать. Она говорит, все это глупости, что о детях должны заботиться взрослые, их родители. И если родители не в состоянии это сделать, значит, очередь переходит к ближайшим родственникам, бабушке и дедушке. Вот почему она решила пойти на унижение и обратиться к Командору Серра, хотя они и рассорились много лет назад – она сама рассказала мне об этом в поезде – и он кричал ей вслед: «И когда ты окажешься в беде, не приходи ко мне плакать и просить о помощи! Я не дам тебе ни гроша!» На что она ответила: «Нужны мне ваши грязные деньги!»
Почему вдруг «грязные», об этом мама говорить не пожелала. Но я думаю, это все потому, что дед Серра – вульгарный и грубый человек, без какого-либо понятия о приличиях, который всю свою жизнь только и думает, как бы разбогатеть еще больше – помнишь, как тот старикашка в «Рождественской песне» Диккенса? Который видел призраков прошлых лет? Мама говорит, что дед примерно такой.
Во время путешествия мама рассказала мне много чего, о чем я и не подозревала. Например, что Командор – так она его называет – владеет всеми кинозалами города – ты только представляешь? – и единственным театром. Кинозалов же целых пять. И что он живет с двумя детьми – моими дядей и тетей – и их семьями в огромной вилле, которую построил в форме средневекового замка, только чуть поменьше. Мама говорит, что это ужасно безвкусно и как раз подходит для разбогатевшего торгаша без какой-либо культуры или семейных традиций за плечами.
Она еще сказала, что ее подруги из Серраты прозвали деда «вшой-выскочкой» и что в лучших салонах города его не принимают, потому что считают слишком вульгарным.
А сам он еще как гордится своим бедным происхождением. И нисколько не стыдится своих родителей (моих прадедушки и прабабушки); его отец был каменщиком, а мать – прачкой. Наоборот, он всегда хвастается, что создал себя сам. Когда я слышала эти слова еще маленькой, то думала, что дед мой еретик и не признает Бога. Ведь в учении говорится: «Кто нас создал? Нас создал Бог». Но мама говорит, что это слова человека, который не может гордиться своими предками. По ее словам, титул Командора ничего не стоит: он дается любому невеже, кто смог заработать кучу денег. И что дед так и остался невежей, жадиной и самодуром, который порой выходит из ума и требует, чтобы все подчинялись его приказам. Он терпеть не может маму, потому что она, когда еще жила в Серрате, ему не подчинялась, даже наоборот, делала все по-своему.
Мама говорит, что я должна об этом помнить, потому что до нашего переезда в Лоссай мне было пять лет и я присутствовала при их многочисленных ссорах. Но я помню лишь то, что она всегда сердилась, а про деда, только представь себе, помню, что он как-то подарил мне Пеппо. Помнишь ту облезлую плюшевую обезьяну, которую Дзелия везде таскает с собой? Раньше она была моя. Дед Серра купил ее в Германии во время своего первого путешествия после войны.
Еще мама говорит, что Командор обязан позаботиться о нашем содержании, потому что мы тоже носим фамилию Серра и являемся дочерьми его сына. И что если он не пожелает сделать это по-хорошему, то она обратиться в суд, поскольку закон на нашей стороне. То есть, если он все еще будет отказываться, его могут посадить в тюрьму.
Мама написала ему длинное письмо и сказала, что завтра я должна отнести его деду на работу. Вот почему она захотела, чтобы я поехала с ней в Серрату. Мама говорит, что мне нечего бояться, что дед – он как собака, которая лает, но не кусается, и что все карты в наших руках. Только мне все равно стыдно. Почему она сама не пойдет, тем более что она знает Командора лучше меня?
Мама говорит, что маленькой я была любимицей деда и что, увидев меня, он обязательно растрогается. Но если уж она решила его растрогать, то почему не взяла с собой Дзелию, которая совсем маленькая и в придачу белокурая и голубоглазая, как тот американский ребенок, Седрик, в фильме «Маленький лорд Фаунтлерой», помнишь? Тот тоже должен был встретиться со своим невыносимым дедом с больной ногой, который жил в старинном замке. Так это хоть был настоящий лорд в настоящем замке, а не разбогатевший и невоспитанный торгаш в псевдозамке скверного вкуса.
И вообще, не хочу я идти к нему попрошайничать. И не пойду, пусть мама хоть лупит меня своей серебряной щеткой.
Сейчас она внизу, в холле гостиницы, с какой-то своей подругой из Серраты, что зашла ее навестить. Думает, я давно сплю и вижу сны. Она полностью уверена, что я сделаю все, как она захочет. Но я ни за что не пойду туда одна.
Тереза, я скоро вернусь или же напишу тебе, что еще здесь произошло. Спокойной ночи! Твоя очень обеспокоенная лучшая подруга
Диана.
