Он простил Халефа не для того, чтобы возвратить ему царство, как сказано в записках почтенного доктора,[37] но чтобы владычествовать под его наружностью, чтобы незаконно пользоваться чужим добром, чтобы упиваться наслаждениями власти и сделаться причиною и орудием падения одной из прекраснейших держав Азии — обстоятельство, о котором он тщательно умалчивает, но которое мы сейчас докажем неоспоримыми фактами.
Халефа вывезли в Грузию. С тех пор, то есть со времени расставания его с панною Марианною, события быстро следовали одни за другими, но самое их разнообразие не позволяет нам входить в подробности, и мы должны удовольствоваться только общим очерком происшествий.
Панна Марианна несколько раз приглашала к себе доктора Ди через Ахмак-Агу. Он не пошел к ней. Она писала ему пять записочек на английском языке, умоляя о свидании. Доктор отвечал, что он не умеет читать их.
Весьма понятно, почему он не хотел видеться с нею. Доктору Ди очень хорошо было известно, что она невеста Халефа и что свадьба их назначена около того времени, в которое он получал ее приглашение и записки. Что ему было делать с королевною Франкистана? Жениться на ней он не мог. Как доктор прав, он чувствовал, что это невозможно, имея уже одну жену и несколько детей с нею, которые остались в Олите, у пана Олеского. Формальный разрыв с королевною Франкистана представлял также большие неудобства. Доктору Ди, как и всякому в Шемахе, было известно, что Халеф предоставил ей большое влияние на своих государственных сановников, которые усердно исполняли все ее желания, чтобы угодить влюбленному падишаху. Он знал также, что в гареме она полная хозяйка, что все там повинуются беспрекословно ее воле, что своей любезностью и щедростью она приобрела повсюду преданных приверженцев. Притом она гораздо лучше его была знакома с людьми и делами этой страны, и, следовательно, ссориться с нею было очень опасно. Доктор боялся и ее могущества, и ее ума, и ее любви к своему предшественнику. Чтобы отменить это могущество, надобно сперва самому прочно утвердиться и хорошо исследовать местность, средства, прежние обстоятельства и данные уже повеления. Чтобы продолжать нежные сношения с незнакомою женщиною в качестве заступающего место ее жениха, нужно по крайней мере хорошо знать все предыдущее и точку, на которой они остановились. Все это для доктора Ди было египетскою грамотой, в которой он не мог разобрать ни одного иероглифа, да и не смел, опасаясь обнаружить перед всеми свое невежество. Если бы он знал хоть, какого она королевства королевна, а то и ее происхождение было для него загадкою. Расспрашивать неловко. И что пользы в расспросах? Ширванцы, столь твердые во всех науках, были, по несчастию, чрезвычайно слабы в географии; у них все западные христианские государства назывались Франкистаном и над всеми этими государствами царствовало одно собирательное лицо, краль Франкистана. О том, что эту кралицу привезли сюда татары, доктор Ди слышал в Шемахе уже и прежде, не будучи падишахом, а более ничего не знали об ней даже самые ученые ширванцы. Муфтий догадывался, что она, собственно, родом из антиподов, из Енги дюнья, или Нового Света, открытого лет за семьдесят перед тем. Но его смелая гипотеза встречала весьма основательное возражение со стороны хороших ширванских политиков. Не только всем западным, но и многим восточным народам тогда было уже совершенно известно, что на Новом Свете, в Енги дюнья, в Америке, растет дерево, на котором вместо апельсинов висит у каждой веточки прекрасная кызь, девушка, прикрепленная к ней за косу и даже без маншеток. Таков фрукт этого дерева!.. К тогдашним географиям была приложена и его фигура. Если бы королевна, невеста Халефа, была похищена татарами в Енги дюнья, то хан не подарил бы одной ее такому могущественному государю, как ширван-шах: он прислал бы ему целое дерево, осыпанное кралицами!.. Это ясно!
Я должен предупредить читателей, что это вовсе не шутки, а чистая история, факты, происшествия. Это дерево делало тогда много шуму. Его описывали, рисовали, представляли на театральных декорациях. Любители садоводства старались развести его в Шотландии, и Энеас Сильвиус — это можно прочесть в его собственных сочинениях — один из ученейших людей своего века, ездил туда нарочно, чтобы полюбоваться на это интересное растение: но, судя по костюму фрукта, оно не по нашему климату; в самом деле, оно вымерзло зимою, и Сильвиус не видал его. Я говорю это только для того, чтобы из-за этого дерева не подумали, будто все падение Ширвана — сказка, выдуманная мною. Совсем не сказка, а дело, вещь, основанная на документах!.. Я ничего не выдумываю.
Следовательно, Джон Ди имел все возможные поводы и причины избегать свиданий с панною Марианною и не отвечать на ее записки. Он предоставлял ей беспрепятственно царствовать и распоряжаться в гареме, Это тем натуральнее, что гаремы совершенно были противны его правилам. Из его равнодушия к этого рода заведениям произошло то последствие, что в лучезарном гареме ширван-шахов вскоре уничтожилось всякое благочиние: евнухи весь день спали, и всю ночь по светлому примеру падишаха пили кахетинское вино; их начальники заботились только о том, чтобы расхищать и грабить гаремную кассу; калитки оставались незапертыми, даже и ключи от них были растеряны. Женщины выходили в город, когда хотели, принимали у себя, кого хотели. Ахмак-Ага говорил: «А мне какое дело до них!.. Пусть душа их наслаждается!» В царствование доктора Ди его гарем был самое приятное место во всей Азии для людей со вкусом и с чувством.
Одна только владычица этого волшебного места среди общего веселья была задумчива и печальна. Неизвестность о Халефе и упрямое молчание доктора приводили ее в отчаяние. Наконец она решилась написать длинное и страшное письмо к похитителю своего престола: в этом письме она мужественно сорвала с него маску, объявила и его настоящее имя, и свое собственное, обременила алхимика справедливыми упреками, разбила астролога в прах, разметала, уничтожила. Она заклинала мистера Джона памятью своих родителей и его жены, его детей усовеститься, отказаться от похищенного сана, возвратить лицо и скипетр законному их владетелю, предлагала помириться с ним на каких угодно условиях; вызывалась даже вступить в переговоры, присовокупляя, что она уполномочена заключить с ним трактат, который будет принят Халефом без всякого возражения. Мы весьма сожалеем, что это красноречивое и остроумное письмо по своей обширности не может быть помещено в этом обозрении происшествия. Оно сохранилось в персидском переводе, в одной из лучших ширванских летописей, которой автором был родной сын известного бородобрея Фузул-Аги.[38] С какими чувствами доктор прочитал это письмо, неизвестно; но летопись утверждает, что после него колдун был болен две недели. Он, однако ж, оставил Марианну без ответа.
Зачем же Ди, если он овладел ширванским царством только на время и по ошибке, не вступил в переговоры с невестою Халефа?.. Случай был прекрасный «удалиться из Ширвана благовидно и без убытка». Можно ли после такого доказательства неискренности доктора верить его «прекрасным намерениям» и его запискам?
Между тем несчастный Халеф всю зиму томился в Грузии бездействием, досадою и любовью. Ученый бородобрей и приятель его мулла поняли так же хорошо, как и здравая историческая критика, что великодушие мнимого падишаха по-настоящему происходило просто из опасения остаться без всякого лица, и мнение их вскоре было принято во всем Ширване. Это великодушие, которым Ди так хвастает, именно и послужило каждому здравомыслящему лучшим доказательством, что он колдун. Народ начал волноваться. Все ширванские têtes-fortes, то есть те, которые не боялись колдуна и его звезды, взялись за оружие: к сожалению, Ширван никогда не преизобиловал такими головами, и число смельчаков не было несметное. Однако ж несколько бегов со своими отрядами объявили себя защитниками околдованного законного падишаха. Их примеру последовали две северные области, и вспыхнуло междоусобие. Халеф тайно оставил Грузию и принял начальство над восстанием.
