Девочка совсем непохожа стала на себя, потому что ее выкупали, и она стала совсем другого цвета. Ей также вымыли голову и теперь вместо спутанной копны волос мягкие черные пряди обрамляли ее лицо. Она спала в белой ночной рубашенке на белой без единого пятнышка постели. “Несомненно, - подумал Хамид, - она достаточно чистая даже для того, чтобы стоять в свете небесного города, чистая, как белый цветок”. Он смотрел на нее некоторое время как зачарованный, затем перевел взгляд на окружающее. Комната была обставлена просто, в местном стиле, но на матрацах были красивые покрывала, книги на полках и картины на стенах. Комната была очень светлая, и его охватило такое чувство, будто Кинза перешла за пределы его досягаемости - через золотые ворота в новую светлую страну. Он жаждал остаться с ней, хотя знал, что это невозможно.
- Я не знаю ее, - печально сказал он, поднимаясь, чтобы идти. - Она не из нашей деревни.
Молча спускались они по лестнице. Сестра открыла дверь, он вышел. Стоя на грани света и темноты, он взглянул ей в лицо, затем взял руку, которая была так добра к Кинзе, и сказал просто:
- Вы хорошая! Еда ваша хорошая! Учение ваше хорошее! Сердце ваше хорошее! Да благословит Бог ваших предков!
Сказав это, мальчик быстро побежал по улице, и тьма поглотила его.
Глава 11
Хамид продолжал по утрам работать в палатке, где жарились бублики, и проявил себя очень добросовестным помощником. Его хозяин был неизменно добр к нему и регулярно давал ему завтрак и монету. Монета уходила на обед, а ужин обеспечивала им сестра. Спал Хамид с Айши в мечети.
Пока светило солнце и погода была теплой, мальчик был счастлив. Жизнь казалась веселой и разнообразной, было много разного труда. Во время уборки урожая они шли на поля и помогали носить снопы в амбар до самой темноты, а потом шли спать на соломе. Позже они нанимались снимать сливы и незаметно клали в рот, сколько хотели. В жаркие дни они ходили купаться в горный ручей и там смывали всю накопленную грязь.
Пять раз в неделю они приходили в дом английской сестры и, расположившись на рогоже, слушали ее рассказ об Иисусе, а затем ели ужин. Хамид знал уже много рассказов об Иисусе. Он знал, что Иисус совсем не святой человек, а Сын Божий и пришел с неба в мир. Он узнал, что слепые и хромые приходили к Иисусу и Он всех исцелял. Хамид очень жалел о том, что не жил в то время, тогда он принес бы Кинзу к Спасителю и ее глаза открылись бы. Он узнал, что Иисус умер на кресте, распростерши руки к миру, и, как их святые люди, Он был похоронен в пещере с той лишь разницей, что их святые остались в своих могилах, а Иисус не был связан смертью. Он воскрес и оставил гроб, и в первый день недели Его видели в саду.
Мальчик узнал также, что Иисус возвратился назад в золотой город, в небесные обители, и находится по правую сторону Бога и что Святой Дух желает войти в сердца мальчиков и всех сделать хорошими.
Однажды сестра сказала, что Он стучит в дверь их сердец, и Хамид приложил свою грязную руку к груди под лохмотьями и очень серьезно произнес:
- Я слышу Его, Он стучит в мое сердце… тук-тук-тук.
Но сестра объяснила, что это стучит его собственное сердце и что Господа стук нельзя почувствовать рукой или слышать ухом. Мы узнаем, что Он стучит в наше сердце, когда у нас появляется большое желание открыть и принять Его. Но мысли Хамида к этому времени переключились на другое: что будет на ужин, и на данный период времени он потерял интерес к этому предмету.
Незаметно наступила осень, и ночи становились все холоднее. В отеле не стало туристов и, значит, не было машин, которые можно было бы сторожить, и не было багажа, который можно было бы нести, то есть не стало заработка, который они обильно имели летом.
Сейчас им приходилось напрягать всю смекалку и потуже затягивать свои пояса. Айши научил Хамида искусству попрошайничества, и они вместе проходили по городу в любую погоду, причитая у дверей богатых людей. Иногда им подавали много объедков, иногда ничего. Это было ненадежное занятие, как погода в ноябре.
Единственным и вполне устойчивым в их жизни был ужин в доме английской сестры. Она разжигала жаровню для них в эти холодные вечера и впускала их в дом раньше. Проходя через зал, они оставляли на полу следы босых ног и лужи, стекавшие с лохмотьев. Затем окружали горячие угли, чтобы согреть окоченевшие пальцы, и постепенно переставали стучать зубами. Потом они усаживались с довольным видом и с готовностью слушать все, что их покровительница желает сказать.
Большой и трудной проблемой сейчас для них была одежда. Ветер и дождь разрушал их старье. Хамид иногда задумывался, чем заменить свою одежду, если она придет в полную негодность. Кое-кто из его друзей выпрашивал или крал мешок и заворачивался в него, но Хамид не был в числе таких счастливчиков.
Кинза, напротив, не знала такой нужды. Сестра часто выходила с ней в город, и Хамид мог наблюдать за сестренкой на базарной площади. За последние два месяца ножки ее заметно округлели и окрепли. Поверх чистого платьишка она носила красную вязаную кофточку и коричневое пальтишко. На ногах - резиновые сапожки, и теплая шапочка покрывала ее черные локоны. Она выглядела бодрой и здоровой, и Хамид, который старался как можно ближе к ней подкрасться, весьма гордился своей сестренкой.
Однажды вечером дождь лил как из ведра, и дети шлепали по воде, направляясь к заветному дому, и вскоре постучали в дверь. Они отряхнулись на крыльце, подобно мокрым щенкам, а затем ринулись к огню, пыхтя, отдуваясь, чихая, сморкаясь.
Сестра почувствовала острую боль при виде их. Она никогда не видела их такими жалкими, грязными, в большой вражде с жизнью.
Однако лица, поднятые к ней, были все же веселые, неунывающие и даже озорные, а черные глаза светились радостью. Она восхищалась их непобедимым мужеством.
Но среди них недоставало одного хорошо известного ей мальчика. Он не появлялся уже второй вечер, хотя до этого был регулярным посетителем в течение нескольких месяцев.
- А где Абд-ель-Кадер? - спросила сестра. - Почему его нет вот уже два вечера?
- Он не может прийти, - ответил кто-то небрежным тоном. - Его одежда вся расползлась, а отца нет у него. Он должен сидеть дома, пока мать не сэкономит денег, чтобы купить мешок от сахара.
Никто при этих словах не проявил ни беспокойства, ни удивления, и вечер прошел, как обычно.
После ужина сестра обратилась к Хамиду, который всегда задерживался и уходил в числе последних:
- Ты знаешь, где живет Абд-ель-Кадер?
- На вершине города, но дорога туда, как грязная река. Вам нельзя будет пройти туда сегодня вечером.
- Думаю, что я смогу пройти, и если ты проводишь меня к нему, то сможешь заработать несколько гурдов.
Хамид с восторгом закивал головой. Ради нескольких гурдов стоит сразиться с дождем и грязью, да и, кроме того, ему нравился Абд-ель-Кадер.
Мальчик поджидал сестру, стоя внизу у внутренней лестницы, по которой она поднялась наверх, чтобы найти кое-какую одежду. Его пытливые глаза осматривали все вокруг. Было так интересно! Он сунул нос в комнату налево и оказался в небольшой кухне с полками по стенам. На одной полке стояла миска с яйцами так низко, что он мог легко достать ее. Хамид колебался. Он не умел считать, но ведь хозяйка умела и заметила бы, если бы он взял пару яиц. С другой стороны, высасывать яйца через маленькое отверстие - такое удовольствие, которое Хамид уже давно не пробовал. В конце концов, подумал он, стоит рискнуть. Если он будет ждать ее снаружи, сестра не увидит в такой-то дождь, а если она потом не досчитается двух яиц, как она докажет, что это он взял. Мальчик взял по одному яйцу в каждую руку, выскользнул на улицу и там в темноте продолжал ждать. Ожидать ему пришлось недолго. Она вскоре вышла с узлом в руке и ярким фонарем, на что Хамид совсем не рассчитывал. Мальчишки, которые бродят по ночам, приобретают кошачье зрение и не нуждаются в таких вещах.
