– Заканчивайте. Быстрее. Пора!

А потом они притащили какое-то сверло. Я видел его лишь мельком, потому что у меня слипались глаза, и снова затошнило. Помню только, как успел произнести:

– Чур, никаких дырок в голове…

Я выговорил эти слова медленно, важно и очень отчетливо.

Или мне так показалось? ПЯТНИЦА, СУББОТА И ВОСКРЕСЕНЬЕ. 14,15,16 ОКТЯБРЯ

1

Я чувствовал себя так, словно кто-то хотел оттяпать мне голову, но не сумел довести дело до конца. Очнувшись, я тотчас вызвал медсестру и потребовал еще морфия. Она улыбнулась мне как слишком привередливому пациенту и сказала, что больше нельзя. Тогда я предложил ей катиться к чертям собачьим. Это ей не очень понравилось. Впрочем, и я не был в восторге от нее.

Подняв руку, я нащупал повязку на голове и отпустил по этому поводу несколько замечаний, которые тоже не понравились медсестре, и она убралась восвояси. А вскоре пришел Нортон Хэммонд.

– Парикмахер ты никудышный, – заметил я, продолжая ощупывать голову.

– А по-моему, неплохая стрижка.

– Сколько дыр просверлили?

– Три. Все на темени, с правой стороны. Крови было прилично. Ты что-нибудь помнишь?

– Нет, – ответил я.

– Ты клевал носом, блевал; один зрачок расширился. Мы не стали дожидаться рентгена.

– Ладно. Когда я отсюда выберусь?

– Дня через три. Самое большее – четыре.

– Ты что, издеваешься?

– Гематома чревата, – напомнил он мне. – Ты должен отлежаться.

– У меня есть выбор?

– Господи, не зря же говорят: нет пациента хуже, чем врач.

– Дай еще морфию, – попросил я.

– Нельзя.

– А дарвона можно?

– Нет.

– Аспирин?

– Ладно, – уступил Хэммонд. – Этой дряни не жалко.

– А ты не подсунешь мне прессованную сахарную пудру?

– Думай, что говоришь, не то позову консультанта из психиатрии.

– Не посмеешь.

Хэммонд только усмехнулся и был таков. Я немного подремал, а потом пришла Джудит. Какое-то время она делала вид, будто сердится на меня, но надолго ее не хватило. Я объяснил жене, что в случившемся нет моей вины, и она назвала меня чертовым дурнем, а потом поцеловала.

Чуть позже нагрянули легавые, и мне пришлось притвориться спящим. Вечером сиделка принесла газеты, и я стал искать заметку об Арте. Увы, таковой не нашлось. Только несколько бульварных статеек об Анджеле Хардинг и Романе Джонсе, и больше ничего. Потом снова пришла Джудит и сообщила, что у Бетти и детей все хорошо, а Арта освободят завтра.

Я сказал, что это очень добрая весть, и Джудит улыбнулась. 2

В больнице у человека исчезает чувство времени. Дни сливаются в один. Вам измеряют температуру, вас кормят, вас осматривает врач, потом снова появляется градусник… Вот, собственно, и все. Меня навестили Сандерсон, Фриц, еще несколько человек. В том числе и полицейские. На сей раз мне не удалось прикинуться спящим, и я рассказал им все, что знал. Полицейские внимательно слушали и даже делали какие-то записи. К вечеру второго дня мне стало получше. В голове прояснилось, слабость начала проходить. О чем и сообщил Хэммонду. Но он лишь хмыкнул и посоветовал мне полежать еще сутки.

После обеда меня навестил Арт Ли. По своему обыкновению, он криво ухмылялся, но выглядел очень усталым. И постаревшим.

– Привет, – сказал я. – Ну что, приятно снова почувствовать себя свободным человеком?

– Приятно, – согласился он, стоя в изножье кровати и покачивая головой. – Тебе очень больно?

– Теперь уже нет.

– Жаль, что так вышло.

– Все в порядке. Это даже было занятно. Первая эпидуральная гематома в моей жизни.

Я умолк. Мне хотелось задать ему один вопрос. Я успел многое обдумать, выругать себя за уйму дурацких ошибок, допущенных по ходу дела. Я знал, что самая большая моя оплошность – вызов репортера из «Глоб». Не стоило мне тащить его в дом Ли. Это была огромная глупость. Но не единственная. Вот почему меня так и подмывало задать Арту один вопрос.

Но я не стал этого делать. А лишь сказал:

– Надо полагать, полиция разложила все по полочкам.

Арт кивнул.

– Роман Джонс заставил Анджелу сделать аборт Карен. Когда ты заинтересовался им, он отправился домой к Анджеле, вероятно, чтобы убить ее. Решив, что за ним следят, Джонс затаился и устроил тебе западню, после чего пошел к девушке и принялся гоняться за ней с бритвой. Бритвой же он и полоснул тебя по лбу.

– Очень мило.

– Анджела схватила кухонный нож и начала сопротивляться. Даже поцарапала Джонса. Представляю себе эту захватывающую сцену. Парень с бритвой и девка с тесаком. В конце концов Анджела изловчилась огреть его стулом и выпихнуть из окна.

– Это она так сказала?

– Похоже, что да.

Я кивнул. Мы молча переглянулись.

– Спасибо тебе за помощь, – сказал наконец Арт.

– Всегда к твоим услугам. Но уверен ли ты, что я и впрямь помог?

Арт улыбнулся:

– Я же на свободе.

– Я не то имел в виду.

Он передернул плечами и присел на край кровати.

– Огласка – не твоя вина. Кроме того, Бостон уже начал мне надоедать. Я созрел для переезда.

– Куда подашься?

– Я думаю, обратно в Калифорнию. Пришла охота пожить в Лос-Анджелесе. Может, приму роды у какой-нибудь кинозвезды.

– У кинозвезд не бывает детей, – сказал я. – У них все больше агенты.

Арт рассмеялся. Какое-то мгновение это был так хорошо знакомый мне смех человека, услышавшего забавную шутку и уже успевшего придумать достойный ответ, а оттого очень довольного собой. Но лишь мгновение. Арт хотел что-то сказать, но быстро закрыл рот и уставился в пол. Смех оборвался.

– Ты побывал на работе? – спросил я.

– Забежал, чтобы прикрыть лавочку. Я уже готовлюсь к переезду.

– Когда отбываете?

– На следующей неделе.

– Так скоро?

Арт передернул плечами:

– Не имею ни малейшего желания задерживаться здесь.

– Да, могу себе представить, – согласился я. 3

Полагаю, что все последующие события – результат охватившей меня злости. Дело было препоганое, смрадное и мерзкое, и мне следовало попросту отойти в сторону, оставить людей в покое и все забыть. Не было никакой нужды продолжать это бессмысленное расследование. Но когда Джудит сказала, что хочет устроить Ли прощальную вечеринку, я ответил: нет, Арту это не понравится.

После чего моя злость сделалась еще сильнее.

На третий день я принялся канючить, да так, что Хэммонд в конце концов согласился выписать меня. Подозреваю, что моему освобождению способствовали и жалобы медсестер. В общем, в три часа десять минут пополудни меня спровадили. Джудит привезла мне кое-какую одежду, и мы поехали домой. По пути я сказал жене:

– Сверни направо, когда доедешь до угла.

– Зачем?

– Я должен заглянуть в одно место.

– Джон…

– Не надо, Джудит. Всего на несколько минут.

Она нахмурилась, но свернула направо, как я и просил, а затем, руководствуясь моими указаниями, проехала через Маячный холм к улице, где жила Анджела Хардинг. Перед домом стояла патрульная машина, на втором этаже у двери квартиры топтался полицейский.

– Я доктор Берри из лаборатории Мэллори, – представился я. – Вы уже взяли образцы крови?

Полицейский растерялся.

– Какие образцы?

– Соскобы с кровавых пятен в комнате. Сухие образцы. Для анализа на двадцать шесть различных факторов.

Полицейский недоуменно покачал головой.

– Доктор Лазар просил меня проверить, – сказал я.

– Я об этом ничего не знаю, – ответил полицейский. – Вчера приходили какие-то медэксперты, может, они и проверили.

– Нет, – сказал я. – Вчера были дерматологи.

– А.., ну что ж, тогда смотрите. – Он открыл дверь. – Только ничего не трогайте, они еще не сняли отпечатки пальцев.