– Очень сожалею.

– И зря, – весело сказал Питер и, повернувшись к Бриджит, попросил:

– Пригласите, пожалуйста, остальных. Пора начинать.

Бриджит наморщила носик, и Питер подмигнул ей. Как только девушка вышла, он доверительно сообщил мне:

– Прелестное создание. И очень помогает мне сохранять форму.

– Вот как?

– Да, – он похлопал себя по толстому пузу. – Уж больно легкая нынче жизнь. Современные удобства – коварная западня. Из-за них слабеют глазные мышцы, и повинно в этом телевидение. Мы пялимся на экран, и глазным яблокам не хватает движения. В итоге падает зрение, а это уже трагедия. Но Бриджит – прекрасное средство профилактики такого рода недугов. – Питер блаженно вздохнул. – Однако чем могу служить? Ума не приложу, с какой стати вы решили навестить меня. Вот если бы вы пришли к Бриджит, тогда понятно. Но я-то вам зачем?

– Затем, что вы были лечащим врачом Карен, – ответил я.

– Совершенно верно, совершенно верно. – Питер схватил крысу и посадил ее в крошечную клетку, после чего оглядел ряд клеток побольше в поисках другого подопытного животного. – Чертовы девицы. Сколько раз говорил им, что на краске для волос не разоришься, а они знай себе жадничают: положат мазочек, и все. Ага! – Его рука молниеносно метнулась вперед и ухватила крысу. – Мы берем только тех, у которых окрашены хвосты, – объяснил мне Питер, поднимая зверюшку повыше, чтобы я мог разглядеть лиловое пятнышко на хвосте. – Им вчера ввели гормон паращитовидной железы, и теперь, как сие ни печально, меченые крысы должны встретиться с Создателем. Вы умеете умерщвлять крыс?

– С горем пополам.

– Не согласитесь помочь? Уж больно я не люблю убивать животных.

– Нет, благодарю покорно.

Питер вздохнул:

– Так я и думал. Ну что ж, поговорим о Карен. Да, я был ее лечащим врачом. Что вы хотите от меня услышать?

Похоже, он не собирался ничего скрывать и враждовать со мной.

– Не обращалась ли она к вам в середине лета в связи с каким-нибудь несчастным случаем?

– Несчастным случаем? Нет.

Открылась дверь, и вошли лаборантки во главе с Бриджит. Все были хороши, как на подбор. Не знаю уж, случайно так получилось или нет, но одна из них была блондинкой, другая брюнеткой, а третья – рыжей. Они выстроились перед Питером, и он по очереди оделил каждую отеческой улыбкой, как будто готовился к раздаче подарков.

– Сегодня у нас шесть штук, – объявил он. – Потом можете отправляться по домам. Инструменты для препарирования готовы?

– Да, – доложила Бриджит, указывая на длинный стол, возле которого стояли три кресла. Перед каждым лежали пробковая подушка с булавками, пинцет и скальпель, стоял лоток со льдом.

– Как там мешалка?

– Все готово, – ответила другая лаборантка.

– Хорошо, тогда приступим, – распорядился Питер.

Девушки расселись за столом, Рэнделл повернулся ко мне.

– Наверное, придется самому, – объявил он. – Ненавижу это дело. Когда-нибудь я начну так жалеть зверюшек, что у меня задрожат руки и я отхвачу себе пальцы, пытаясь обезглавить очередную крысу.

– Чем вы их приканчиваете?

– О, это долгая история, – Питер усмехнулся. – Перед вами – сердобольный крысоубийца, истинный знаток. Я уже все перепробовал – хлороформом усыплял, шеи сворачивал, душил. Применял даже ту маленькую гильотину, которая так нравится британцам. Приятель прислал из Лондона. Говорил, надежная, но оказалось, что механизм забивается шерстью. Поэтому я решил вернуться к древнему способу, – он взял крысу и принялся задумчиво разглядывать ее. – Мясницкий резак.

– Вы шутите.

– Я понимаю, что это звучит мерзко. И выглядит не лучше. Но более надежного способа не существует. Дело в том, что их надо умерщвлять как можно быстрее. Это одно из условий, обеспечивающих успех опыта.

Питер понес крысу к раковине, возле которой стояла здоровенная колода. Привязав к ней крысу, он положил в раковину парафиновую подушку, затем подошел к шкафу и достал тяжелый мясницкий секач с коротким лезвием и крепкой деревянной рукояткой.

– Эти штуковины продаются на складах химических реактивов, – сообщил мне Питер. – Но они то и дело тупятся: слишком мягкая сталь. Поэтому я купил старый нож у одного мясника, и он оказался превосходного качества.

Он проворно поправил лезвие на оселке и при помощи клочка бумаги проверил, достаточно ли оно остро. Нож легко рассек лист пополам.

В этот миг зазвонил телефон, и Бриджит со всех ног бросилась к нему. Остальные девушки расслабились, явно радуясь отсрочке процедуры. Да и самому Питеру, кажется, тоже полегчало.

– Это из бюро проката, – сообщила Бриджит. – Они готовы пригнать машину.

– Хорошо, – отозвался Питер. – Пусть оставят ее на стоянке и сунут ключи за солнцезащитный козырек.

Пока Бриджит передавала эти указания, Питер сказал мне:

– Вот же досада. Мою машину угнали.

– Угнали?

– Да. Вчера. Ужасно неприятно.

– Что за машина? – спросил я.

– Маленький «Мерседес», седан. Изрядно побитый, но я очень любил его. Будь моя воля, я бы наказывал угонщиков так же, как похитителей людей.

– Вы заявили в полицию?

– Да, – передернув плечами, ответил он. – Хотя что толку?

Бриджит положила трубку и снова уселась за стол. Питер со вздохом взялся за нож и сказал:

– Ну ладно, пора за работу.

Он схватил крысу за хвост. Зверек распластался на колоде в тщетной попытке удрать, и Питер молниеносным движением отсек крысе голову. Послышалось громкое «хрясь!», и лезвие резака вошло в дерево. Девушки старательно отводили глаза. Я посмотрел на них, потом опять на Питера и увидел, как в его руке судорожно бьется обезглавленная тушка. Он держал крысу над раковиной, выпуская кровь. Через несколько минут Питер повернулся и положил останки животного на пробковую подушку перед Бриджит.

– Первая, – коротко бросил он, после чего вернулся к колоде, сунул отсеченную голову в бумажный мешок и взялся за следующую крысу.

Я наблюдал за Бриджит. Быстрыми заученными движениями она пришпилила лежащую навзничь крысиную тушку к подкладке, после чего срезала шкуру и мышечную ткань с лапок. Затем она отделила лапки от туловища и бросила их в лоток со льдом.

– Мы тут одержали маленькую победу, – вещал тем временем Питер, возясь с очередной крысой. – Нам удалось впервые вывести живые костные культуры и добиться, чтобы костная ткань не отмирала трое суток. Труднее всего взять кость у животного и поместить в автоклав, прежде чем погибнут клетки. Но мы стали виртуозами в этом деле.

– На чем вы специализируетесь?

– Обмен кальция. В частности, его связь с гормоном паращитовидной железы и тайрокальцитонином. Я хочу узнать, каким образом эти гормоны выводят кальций из костей.

Гормон паращитовидной железы – малоизученное вещество, вырабатываемое четырьмя крошечными железками, соединенными со щитовидкой. Об этом гормоне известно лишь, что он, похоже, управляет уровнем содержания кальция в крови. А за этим уровнем организм следит гораздо строже, чем, скажем, за глюкозой или жирными кислотами. Кальций в крови обеспечивает работу нервной системы и нормальное сокращение мышц. И теоретики пришли к выводу, что он поглощается костной тканью и выделяется из нее по мере надобности. Если в крови слишком много кальция, он откладывается в костях, как в хранилище. Если слишком мало, организм вытягивает его из костной ткани и восполняет недостаток. Но постичь механику этого процесса никому пока не удалось.

– Главное – это время, – рассказывал Питер. – Однажды я поставил весьма занятный опыт. Взял собаку и посадил ее на искусственное кровообращение. Скачал кровь, обработал химикалиями, чтобы убрать весь кальций, и опять запустил в сосуды. Я проделывал это часами, высасывал из твари чуть ли не килограммы кальция, но его уровень в крови оставался нормальным. Восстанавливался в мгновение ока. Собачий организм очень быстро перемещает кальций из костей в кровь.

Лезвие резака снова с глухим стуком упало на колоду. Крыса дернулась и застыла. Питер вручил ее второй лаборантке.