– Можно заткнуть рот СМИ, но нельзя закрыть глаза на намерение страховой компании подать иск. Они выходят на свет, заставляя меня думать, что их больше, чем было раньше, возможно, это дети, которых действительно раньше не замечали, и у них мало защиты, так или иначе. У них статистически невероятно высокий коэффициент второй смерти, именно поэтому я знаю о них. Мой босс устал выплачивать по их заявлениям.

Дэвид отхлебнул кофе, бесцельно побродил взглядом по улице.

– Одно из их основных убеждений состоит в том, что немертвое существование – это оскорбление для души. Рейчел, мне не нравится, куда это идет.

Я обдумывала это, июльское утро внезапно почувствовалось холодным.

– Ты думаете, что они могли быть ответственны за спячку немертвых? Чтобы показать их живой семье, что такое свобода? – сказала я недоверчиво, почти смеясь, но выражение лица Дэвида осталось обеспокоенным. – Вампиры не используют магию, и это то, из чего сделана волна.

– Ну, они использовали что-то, чтобы выжить без защиты мастеров. Почему бы не магию? – сказал он. – Меня волнует то, что до сих пор они были очень робкими перед человечеством, скрывались в тенях и избегали конфликтов. Они считали, что нынешняя система взглядов на вампиров греховна, и что единственный способ спасти их души состоит в том, чтобы способствовать непосредственной второй смерти сразу после первой. То, что они поместили мастеров в спячку, не беспокоит меня так, как то, что они продолжат делать это после того, как поняли, что это вызывает вампирское насилие. – Дэвид покачал головой. – Это не похоже на них.

Но кто-то заставил эти волны существовать. То, что у единственной фракции, которая могла бы хотеть видеть конец мастеров, не было наглости, чтобы сделать это, не помогало. Разбитая, я обрушилась на вазон, искоса глядя на буквы С и В, слитые в одну. За знаком у кого-то была «волшебная стена», показывающая точную копию карты насилия вампиров Эддена, восторженный корреспондент показывал отдельные точки, чтобы поднять окровавленные детали, чтобы сосредоточиться на отдельных трагедиях с волнением близкой политической гонки.

Никакого немертвого существования?подумала я. Айви осознает это, даже если у нее никогда не будет второй жизни. Хотя мы никогда не говорили об этом, я знала, что она была напугана тем, что должна стать одной из немертвых, непосредственно зная, на что они были способны в их мертвом состоянии, и, зная, на какие страдания они могли обречь своих детей, большинство из которых, красивые невинные создания, сохранялись в намеренном инфантильном состоянии. Дети любили своих обидчиков с преданностью брошенного ребенка внезапно оказавшегося королевских кровей.

Кистен умер два раза подряд, оба раза пытаясь сохранить меня живой и невредимой. Его последние слова до сих пор преследуют меня: «Бог хранит души вампиров для них, пока они не умрут второй смертью. Чтобы вернуть их обратно, после совершения чудовищных действий, необходимых для выживания, и отправить их прямиком в ад, если он вообще существует».Быстрая и внезапная вторая смерть возможно единственное, что может спасти истинно верующих.

Обеспокоенная, я отпустила глаза. Вампиры действительно запутались, но я не думаю, что быстрая вторая смерть была ответом.

– Мне нужно поговорить с кем-то из свободных вампиров, – тихо сказала я, и Дэвид усмехнулся, провел шероховатой рукой по подбородку с небольшим намеком на дневную щетину.

– Я так и думал, что ты это скажешь. Но я, конечно же, не могу дать тебе адрес, потому что это будет нарушением страхового полиса Веров.

– Дэвид... – запротестовала я.

– Не-е-ет, – он растягивал слова, отталкиваясь подальше от вазона. – Пойди домой. Поспи немного. Дай мне немного времени, чтобы побыть вкрадчивым.

Вкрадчивым?Мои губы сложились в улыбку, и я, дразня, ударила его кулаком.

– Сообщи мне, когда пойдешь, я пойду с тобой. Это будет хороший шанс для меня сделать что-то для стаи.

Его улыбка засияла, заставляя мою вину снова подняться.

– Я надеялся, что ты скажешь это, – ответил он, его слова согрели меня до глубины души. – Некоторые из новых участников метят на твой пьедестал. Это должно измениться.

– Думаешь? – Сказала я, и он меня по-братски обнял, что заставило меня потерять равновесие.

– Я так сожалею об обеде стаи в прошлом месяце. Я не понимал этого, пока ты не ушла. Макгрэфф действительно подбежал придвинуть тебе стул и положил салфетку тебе на колени?

Чувствуя себя лучше, я кивнула, смущенная даже сейчас.

– Возможно, если бы они увидели меня, задающую жару, время от времени, то это могло бы помочь.

Он рассмеялся, этот честный звук, кажется, оттолкнул страх окружающих еще на дюйм.

– Я позвоню перед тем, как мы пойдем.

– Я буду ждать. И спасибо за информацию. Это отличное место, с которого можно начать.

Наклонив голову, он улыбнулся мне, прищурившись.

– Ты собираешься сказать Эддену?

– Черт возьми, нет! – выпалила я без проблеска вины. По крайней мере, без ее большей части. Это чувствовалось как вопрос внутриземельцев; люди, если они узнают, насколько хрупким был баланс, начнут уничтожать Свободных Вампиров одного за другим, и таким образом, конец проклятию.

– Спасибо, – сказал он, и с последним прикосновением отвернулся. – Дай мне день или два! – сказал он через плечо, и я улыбнулась, думая, что я не заслуживала таких друзей.

Он уходил, а я наблюдала за его грацией, моя улыбка медленно исчезла. Если мастера вампиров не проснутся в ближайшее время, это очень быстро может стать действительно опасным.

– Дженкс, принеси мне тот черный маркер из моей комнаты, ладно? – попросила Айви, выглядя стройной и гибкой, когда она вытянулась над большим фермерским столом, чтобы дотянуться до отчетов ФБВ, я оценила серьезность, с которой Эдден их доставил. Она пыталась найти связь между осечками и ущербом от вампиров. Она отмечала вред, а я – серьезность осечки. Все шло на карту, и до сих пор мы не нашли связь между тщательно нанесенной схемой осечек и случайными насильственными действиями. Но мы должны были сделать что-то, пока ждали звонка от Дэвида. Волны теперь прибывали чаще, и люди были напуганы.

– Кто был твоим рабом на прошлой неделе? – сказал Дженкс из раковины, и Айви дернула головой.

– Прошу прощения?

– Я сказал, ты – такая фанатка ручек.

Я подавила улыбку, думая, что для Айви было странно просить, но Нина дремала в ее комнате, уставшая и испуганная до смерти, что Феликс собирался сыграть с ней в еще одну игру. Невозможную, поскольку все немертвые, мастера и их лакеи, спали, но она была напугана, а логика ничего не значит, когда ты боишься. Дженкс мог, то приходить, то уходить без ее ведома.

– Толстый или тонкий? – спросил пикси. Он ловил капли из крана, чтобы промыть порез одной из его младших дочерей, с которой он вошел, а потом ласково шлепнул ее по попе, улыбаясь после ее шутливой клятвы проткнуть брату глаз, с которой она улетела.

– Толстый, – сказала Айви, и Дженкс метнулся из кухни.

Его пыльца медленно опустилась, и я сдула ее с фотографий, расположенных передо мной на центральной стойке, пытаясь решить, какой случай был более разрушительным: несчастье при оказании первой помощи, которое переместило кожу заклинателя на голую лампочку, или выгуливальщик собак, который внезапно лишился нижней части кишечника. Дрожа, я положила записку с номером восемь на человека с собаками, а с номером семь на человека без кожи. Выгуливальщик еще может выжить, а тот, кто остался без кожи не добрался до телефона.

Было еще три волны после той, которая застала нас с Трентом в боулинге, и мне не нравилось то, что они постоянно проходили через реку к Низинам, которые сейчас вымирали. Я все еще надеялась, что волны были природным явлением, которое просто должно быть понято и остановлено. Я все еще не хотела верить, что какая-то несчастная фракция вампиров могла сделать это намерено. Почувствовав себя плохо, я положила цифру четыре на доклад о целом классе средней школы, который ослеп в результате обычного магического эксперимента.