– Из каких деталей?

– Не могу сказать в точности… Наверно, тоже из-за границы.

– Вот тут, Николай Константинович, боюсь, ты ошибаешься.

Матейченков задумался.

– Ты подробности знаешь об этом подпольном сборочном цехе? – спросил он после непродолжительной паузы.

– Некоторые.

– Тогда скажи, там не собиралась снайперская винтовка последнего поколения?..

– Точно! – воскликнул полковник. – Так вы об этом деле знаете?!

– Первый раз слышу…

Петрашевский понял, что генерал вдаваться в подробности не намерен.

– У наших лазутчиков оптика хорошая, ее, кстати, у чеченцев и отняли, – продолжил он свой рассказ. – Ребята с безопасного расстояния наблюдали за аулом в течение нескольких недель, пока разобрались, что там происходит. И я разок побывал там с ними, посмотрел в цейссовский бинокль на дальний аул, с виду такой мирный… Но порядки там оказались драконовскими…

– Продолжай.

– Кормили пленных хорошо, однако за малейшую провинность жестоко наказывали. Потом уже, после удачной акции, мы кое-что узнали. Четверо наших ребят решили сделать подкоп, чтобы убежать из ямы. Чеченцы их застукали сверху, вытащили на свет божий и предали шариатскому суду.

– Казнили?

– Но как! На виду у всех глотки перерезали. Да не просто перерезали – головы целиком отчекрыжили и посадили на колья!.. Пленных заставили смотреть на эту казнь, их окружили охранники, направив на них автоматы. Шевельнешься – и конец!

– Как же вы их освободили?

– Довольно хитрым способом. Над самым аулом возвышается здоровенная гора. Можно сказать, Эльбрус местного значения. Видимо, чеченцы считали ее неприступной. По крайней мере, для русских. Остальные подходы к аулу у них охранялись и были пристреляны, а гора оставалась вне зоны внимания. На том я и построил свой план. Отобрал у себя в лагере несколько бывших альпинистов…

– Есть и такие?

– Кого у меня там только нет! Есть даже мастер черной магии… Потренировались мы с моими альпинистами, благо, гор для этого вокруг хватает, любой степени сложности. А потом я объяснил ребятам боевую задачу…

– Десантирование?

– Что-то вроде того. Склон горы был почти отвесным. Мне кажется, до нас вообще никто из людей по нему не взбирался: необходимости не было. А тяжесть с собой у нас была немалая: оружие, взрывчатка, продукты, вода… Ну и альпинистские причиндалы, само собой.

Добрались мы до подножия, передохнули немного. Ребята отменно наловчились расслабляться и отдыхать за короткий срок, а это, доложу я вам, немалое искусство. Потом я к ним обращаюсь, наша цель, говорю, во-он тот уступ. Приступаем к подъему, все боевое снаряжение – с собой. Подъем опасный. Там тебе и ущелья, и провалы, и вертикальные стенки – все по полной программе. Если кто сорвется, пеняйте на себя. Кричать нельзя. И даже голос подавать – тоже нельзя. Потому что это может сорвать операцию.

– Никто не сорвался?

– Бог миловал. Даже не погиб никто, так уж у нас сложилось. Долго ли, коротко ли – добрались мы до уступа, который я наметил. По боковому рукаву обогнули немного гору, так что аул можно наблюдать. Смотрим – словно в прошлый век попали. Сакли стоят, до этого я их только на картинках видел. Кое-где дымок кизячный к небу поднимается, хозяйки, наверное, лепешки готовят. Или там шашлыки – кто там издали разберет.

На краю аула – сарай, тот самый сборочный цех оружия, как установили наши разведчики. А чеченцы, на наше счастье, сбились в кучу, о чем-то толкуют между собой, зубы скалят. Не знаю, что делают. Может, анекдоты свои травят.

Объясняю ребятам: «С этой стороны нас никто не ждет. Привязываем канат к основанию этого дерева (там рос мощный такой дуб, уж не знаю, как он туда забрался). Спускаемся по одному вон в ту лощинку. Там накапливаемся. Потом неслышно подбираемся к аулу и снимаем всех бандитов. А наших ребят освобождаем. Есть вопросы?» – «Есть, – говорит один, тот самый мастер черной магии. – Как быть с мирным населением?» – «Там нет мирного населения». – «А женщины?» – «Если мешать нам не будут, не трогать, – принимаю решение. – Если кто-то попытается это сделать – стрелять без всяких разговоров»…

– И опять скажу: молодец! – в который раз произнес Матейченков.

Внезапно зазвонил будильник, захваченный еще из Москвы. Полпред поставил его на четыре часа утра.

– Как время летит! – с досадой произнес генерал.

В четыре Матейченкову нужно было на вертолете вылетать в Урус-Мартан, где требовалось его присутствие.

– Не будем комкать наш разговор, Николай Константинович. Он слишком важный…

Оба поднялись.

– Я тебя разыщу дня через три-четыре.

– Боюсь, не найдете, – улыбнулся Петрашевский.

Генерал заверил:

– От меня не скроешься! Ты и сам, полковник, не знаешь, какой ты для меня сейчас важный человек…

Снова встретиться им довелось только через две недели. Известно ведь: человек предполагает, а война располагает.

За это время полковник Петрашевский проводил еще одну операцию – тоже «учебную» – со своими стажерами, и был ранен в левую ногу. Генерал навестил его в полевом армейском госпитале.

– Что с тобой, Коля? – спросил Матейченков.

– Да вот, ногу зацепило, товарищ генерал, – виновато улыбнулся Петрашевский.

– Когда?

– Позавчера. Отморозка ловили со взрывчаткой. В Грозном, в самом центре. Наверно, по подземным ходам прятался, их там полно.

Генерал огляделся. Госпитальная «палата» представляла собой армейскую палатку, напоминавшую ту, в которой они беседовали в прошлый раз.

Еще трое раненых, лежавших на брезентовых койках, тактично отвернулись, чтобы не мешать их разговору.

– Давай я тебя в хороший госпиталь отправлю, в Краснодар, – предложил генерал.

– Не надо. Меня здесь все устраивает.

– Пойми, чудак, не только о тебе пекусь. Я уже говорил, у меня на тебя серьезные виды.

– Спасибо, Иван Иванович. Рана несложная, пулю вытащили. Так что я уже вовсю шкандыбаю.

– Ну, вольному воля… – пожал плечами генерал. – Может, выйдем тогда на воздух? Закончим наш разговор.

– Давно жду этого момента, – признался Петрашевский.

– На чем мы в прошлый раз остановились? – спросил Матейченков, когда они устроились под навесом, где стоял донельзя заляпанный грязью газик, кузов которого был изрешечен пулями. – Ага, вспомнил. Как же вы спускались?

– Без сучка без задоринки. Канат выдержал, мы благополучно нырнули в лощинку, расположенную рядом.

– Вас никто не заметил?

– Нет. Одна женщина вроде приметила, но повела себя как-то странно: вместо того, чтобы закричать, прижала обе руки ко рту, словно заставляя себя молчать, и не издала ни единого звука.

– Может, чокнутая?

– Я и сам так подумал.

– А оказалось?

– Сейчас дойдем, товарищ генерал.

– Ну продолжай.

– Я шепотом распределил обязанности, шепотом сказал: «Пли!», и через минуту все было кончено. Снайперы у меня, дай бог! Радость пленников, которых мы освободили, трудно описать. Они так кричали, что я сказал: «Тише, ребята, лавину с гор вызовете!» – «Здесь в горах нет снега!» – «Ну камнепад!»…

– А что за производство у боевиков было?

– Стали мы разбираться с ребятами – господи, помилуй! Такие станки, может, только в Америке увидишь. Огромные, сверхточные. Ухоженные, блестят как новенькие. Стали мы думать да гадать, как эти станки вниз спустить.

– А готовая продукция была?

– Нет. Наверно, она сразу в дело уходила. А вот станки жалко. До сих пор стоят перед глазами. Вертолета у нас, естественно, нет, свои бы ноги утащить… Тогда я взял лом, крикнул: «Так не доставайся же ты никому!» – и принялся крушить всю эту красоту. Мои ребята и пленные быстренько довели оборудование «до нужной кондиции», и начали мы готовиться к обратному спуску…

– Погоди-ка, – произнес Матейченков. – А женщины?

– Что женщины?